За красивые глаза (сборник) - Светлана Алешина

– …Сам ты… н-ничтожество… и… двадцать восемь раз бездарность, – послышалось вдруг в трубке приглушенное бормотание. По манере речи, характерному легкому заиканию и паузам после каждого слова Лариса узнала еще одного выдающегося тарасовского поэта и прозаика Алексея Маврина.

– Одним словом, я вас жду, – не став слушать дальнейшую словесную перепалку двух друзей-коллег, сказала Лариса.

Молодые литераторы Белов и Маврин были, как говорится, не разлей вода. Несмотря на непривычную для непосвященных людей манеру общения, на первый взгляд даже странную, Лариса знала, что это всего лишь форма прикола, принятая этими веселыми и жизнерадостными молодыми людьми.

С молодыми писателями Котова была знакома довольно давно и уже не раз пересекалась с ними по некоторым криминальным делам. Однажды ей даже пришлось снимать с Белова ложные обвинения в убийстве. И она знала, что эти ребята всегда будут ей благодарны.

В качестве информаторов друзья были незаменимы, особенно Белов. И Лариса не сомневалась: если им что-то известно о Романе Решникове, они выложат все. Особенно же под бутылку-другую водки или пива – несмотря на довольно юный возраст, оба писателя, как и подобает российским гениям, были подвержены склонности к алкоголю.

Приехав в свой ресторан, Лариса прошла в кабинет, предварительно дав распоряжение Степанычу к часу подать туда обед, на всякий случай на троих.

– Может быть, на десятерых? – съехидничал Дмитрий Степанович. – Или всю округу позвать?

– У тебя плохое настроение сегодня? – не будучи в принципе удивленной этим его состоянием, спросила Лариса.

– У меня всегда плохое настроение! – отрезал Степаныч.

– Женщину нужно, – пожала плечами Лариса.

Степаныч аж заскрежетал зубами.

– Да, женщину надо, – вздохнул он. – Только нормальных баб-то нет!

– Я же тебе предлагала наладить отношения с моей сестрой, – напомнила Лариса.

– Лариса Викторовна, я ничего не хочу сказать про вашу сестру… – шумно выдыхая, проговорил Степаныч. – Но, в общем, вы понимаете, что… это, мягко говоря, женщина не для меня.

Лариса подозревала, что женщины, созданной для Дмитрия Степановича, вообще не существует в природе. «Плохой» была его бывшая жена, еще хуже нынешняя, с которой он то сходился, то расходился. «Плохие» также все остальные «бабы», которые промелькнули в его жизни. Он уже было начал вспоминать их всех по порядку, но Лариса решительно его остановила.

– В общем, ты понял, – сказала она и закрыла за собой дверь в кабинет.

Из-за двери послышалось удаляющееся ворчание: «Корми тут всех, никаких денег не хватит!»

Тем не менее обед был подан вовремя. Правда, молодые писатели, горя нетерпением, явились еще раньше, причем вдвоем.

– Здсь-сь-сьте, – как всегда смущенно процедил Алексей, вкатываясь за Беловым в кабинет.

– Вы что же, не пошли на работу? – удивилась Лариса.

– Да, – притворно вздохнул поэт. – Какая… работа… раз вам… это самое… помочь нужно.

– Ну что ж, я тронута, – сделав вид, что поверила в его сожаления по поводу пропущенного рабочего дня, ответила Лариса. – Я компенсирую ваши затраты этим обедом, – она показала рукой на стол. – Но давайте, чтобы не терять время, вы сразу приступите, а я пока буду задавать вам вопросы.

Белов с Мавриным дружно кивнули и уселись за стол. На этот раз им было предложено мюнстерское кушанье из телятины, а также мясные паштетики из Корнуолла. Выпив перед обедом по бутылке крепкого пива, писатели набросились на еду. Лариса, увидев, с каким аппетитом уплетают они предложенное угощение, не решилась прерывать процесс своими вопросами. И только когда Андрей с Алексеем закончили жевать и открыли по очередной бутылке пива, она спросила:

– Ребята, вы случаем не знакомы с неким Романом Решниковым? Насколько мне известно, он поэт и часто посещал издательство «Аквариус».

Белов с Мавриным переглянулись.

– Этого жалкого рифмоплета? – уточнил Белов. – Конечно, знаем! Ха! Да он настолько достал всех своими бездарными стишками, просто торчал в «Аквариусе» днем и ночью, что его невозможно не знать. И главное, постоянно просил денег за свои «шедевры», прямо как Никифор Ляпис-Трубецкой. Собственно, к нему и относились соответственно.

– Вот… именно… это самое… с-соответственно, – выдохнул Маврин, запивая свою шаткую речь пивом.

– Он даже как-то пытался подсунуть мне свой отстой, чтобы я его писанину сдал как бы за свою!

– И мне… тоже… это самое… пытался, – выдавил Маврин.

– Нет, вы подумайте, какая наглость! – Белов возмущенно развел руками.

– Да… это самое… наглость, – вторил ему Маврин.

– То есть произведения Романа никто не хотел публиковать? – уточнила Лариса.

– Кто же станет публиковать такую туфту? – скривился Белов. – «Аквариус» все-таки работает с продвинутыми авторами, – с гордостью добавил он и спросил: – А что это он вам понадобился?

Лариса выдержала паузу, после чего сказала:

– Дело в том, что Роман умер. Возможно, его убили. И так получилось, что я расследую его смерть…

Услышав эту новость, оба писателя невольно притихли. Некоторое время в комнате висела тишина. Потом Маврин, засопев, проговорил:

– Надо его… это самое… помянуть…

Белов, с пониманием глянув на него, ничего не ответил, только поднял бутылку с пивом. Они залпом выпили пиво до конца, после чего Андрей обратился к Ларисе:

– А мы-то чем можем вам помочь?

– Во-первых, постарайтесь помочь мне получше понять, что представлял собой этот человек. А во-вторых, попробуйте определить, не желал ли кто-нибудь ему зла? Я имею в виду людей вашего круга.

Белов тут же замахал длинными руками:

– Что вы, что вы! Кому из нашей среды он мог помешать? Это просто смешно!

– Но вы говорите, что он постоянно был на мели, – не отставала Лариса. – Может, он кому-то был должен денег?

– Если какой-нибудь идиот и одолжил ему пару червонцев по простоте душевной, то, как вы понимаете, это совсем не та сумма, из-за которой его стали бы отправлять в мир иной, – уверенно сказал Андрей.

– А вы его хорошо знали?

– Ну, не так чтобы очень, – пожал плечами Андрей. – Но по нему и так все ясно. Типичный неудачник и голодранец. Мы с Лехой, конечно, тоже не супербогачи, но, по крайней мере, живем на свои средства. И публикуемся под своими именами. А Рома – просто голь перекатная. Ой, простите ради бога! – вдруг прижал он руки к груди. – Я совсем забыл – «De mortuis aut bene, aut nihil», – произнес он по-латыни выражение «О мертвых либо хорошо, либо ничего». – Просто я никак не привыкну к мысли, что он уже… того…

– Это самое… Надо бы выпить, Андрюх, – вздохнув, предложил Маврин.

Приятели откупорили по новой бутылке пива. После нескольких глотков Андрей продолжал:

– Он, правда, выпить тоже был не дурак, Ромка-то. Но все равно в нем такая была гнильца, что даже это обстоятельство не возвышало его в наших глазах. Мы как-то с Лехой пригласили его в кафе, так он мало того, что нажрался за наш счет, прошу прощения, так еще постоянно сигареты стрелял. Я ничего не говорю, – прижал Белов руки к груди, – мне не жалко, если у кого-то нет, я человек щедрый. Просто когда мы одевались, у него из кармана пачка «Мальборо» выпала. А это, извините, уже ни в какие ворота! Я, когда у меня деньги есть или сигареты, всех угощаю.

– И я… тоже… это самое… – попробовал подтвердить его слова Маврин, но, поняв, что потратит на это уйму времени, покраснел и умолк, что-то бормоча себе под нос.

– Так я и говорю, Ромка только за счет своего брата и процветал. Он сам хвастался, что у него брат крутой и может денег дать, чтобы он раскрутился. Только брат не дал почему-то, он и утих.

– А вы давно были у себя в издательстве? – спросила Лариса.

– Да вчера только.

– Следовательно, вы не знаете, в курсе ли там насчет смерти Романа?

– Не знаем, но думаем, что нет, – покачал головой Белов. – Да кто туда первым делом сообщать-то будет? И кому? Я ж говорю, у него конкретных дел с «Аквариусом» не было.

– Скажите, а с кем из ваших коллег он общался? Словом, кто мог называться его друзьями?

– Роман был довольно высокомерным и заносчивым человеком. И предпочитал в друзьях иметь женщин. Вернее, не то чтобы в друзьях, – смутился Белов. – Ну, в общем, вы понимаете…

– Он… вообще-то… это самое… имел какие-то дела с Вовкой Лившицем. Они даже в Москву типа… собирались в Москву ехать… вещи свои толкать… – забормотал Маврин.

– А у этого Вовы, – тут же подхватил Белов, – жена злая и не пустила его, к тому же мальчик…

– Какой мальчик? – удивилась Лариса.

– Сын… Он его… это самое… на карате каждый день водит… Потому что жене некогда. И вообще… он… это самое… бедный. Сам кричит на каждом углу.

– Боже ж мой, где вы видели богатого еврея! – вскричал Белов, характерно копируя манеру нового персонажа грассирующим «р».

– Так, ладно, это понятно… А этот Лившиц – что за человек? – спросила Лариса.