Процесс Лунного Зайца - Александр Розов

Ледфилд утвердительно кивнул, улегся рядом с Оззи на бок и, плавно и медленно поглаживая кончиками пальцев ее шею и грудь, начал объяснять.

— Согласно общепринятому формализму, миссионерской называется любая поза, при которой леди лежит на спине, а джентльмен — поверх нее, и при этом головы обоих ориентированы в одном и том же направлении…

— А как еще они могут быть ориентированы? — удивилась она.

— Могут быть перпендикулярно, или даже разнонаправлено.

— Э… А как при этом получается коитус?

— У специалистов по камасутре… — ответил Ледфилд, постепенно перемещая область поглаживание ниже, в направлении животика, — …Это получается в самых необычных позициях. Например, оба партнера стоят на четвереньках, попами друг к другу.

— Хм… А джентльмен не рискует при этом сломать свой инструмент?

— Такая поза реализуется только после долгой тренировки, — пояснил он, — А мы с тобой говорили о вариантах миссионерской позы. Эти варианты существенно различаются, в зависимости от того, лежит ли леди горизонтально, или у нее под попой расположена подушка, приподнимающая поясничный отдел. Другое различие связано с положением ног. Они могут быть прямыми, или согнутыми в коленях. Во втором случае, они могут занимать разное положение, например, как сейчас: быть сильно разведены в стороны и наклонены, что инициирует джентльмена к тому, чтобы проводить одним движением ладони по внутренним сторонам бедер…

— Ох!.. Чертовски удачно… А еще раз… Уф!

— …Кроме того, — продолжал Ледфилд, — ступни могут быть опущены с дивана на пол. Иногда это существенно меняет спектр ощущений…

— Уау! Отличная идея… А я опасалась, что ты разбираешься только в извращениях.

— Извращениями… — сказал он, — …Я занимаюсь в порядке бизнеса, а после работы, я занимаюсь хобби в стиле ретро: гетеросексуальными контактами между мужчиной и женщиной одного биологического вида homo sapiens. Эта древняя форма отношений кажется мне эстетичной, артистичной, трогательной, и…

РЕЗОНАНС

28. …Плюс атомная бомба

— Эй, чувак! Ты был прав!

Лейв с трудом открыл глаза и увидел дядюшку Хэма, стоящего в дверях, подпирая плечом косяк.

— Что за на фиг? — сонно спросила Оззи, поудобнее устраивая свою голову на груди у Лейва.

— Я говорю, твой парень был прав! Толстопузым ночью так ввалили! Я телек включил…

— Знаешь, дядя Хэм, есть такой прикольный обычай стучаться, — Оззи уселась на лежбище, и накинула на себя полотенце, — я тут голая, с мужчиной, к тому же.

— Да, ладно, что я там у тебя не видел? Пошли, а то пропустите все. И вообще, уже почти полдень, а вы еще валяетесь. Я, между прочим, поджарил яичницу с беконом.

По первому каналу показывали офис христианско-консервативной партии. В окнах не осталось ни одного целого стекла, а каждый квадратный метр фасада был украшен надписями на разных языках и поясняющими их картинками. В основном это были схематичные изображения свиньи, виселицы, и эрегированного полового члена. На парковке находились дюжина остовов сожженных автомобилей, кое-где виднелись черные пятна копоти и осколки бутылок: видимо, не обошлось без бензина и спичек.

Перед зданием офиса сейчас стояло полицейское оцепление: цепочка крепких парней в глухих шлемах и с прозрачными стеклопластиковыми щитами, и четыре машины с водометами. Напротив них бурлила пестрая толпа. В руках у многих были бутылки, обрезки арматуры и бейсбольные биты. Кое-где виднелись плакаты «nazi go out» со сломанными свастиками и перечеркнутыми куклуксклановскими балахонами.

— Крутая заварушка, да Оззи? — спросил дядя Хэм, пережевывая яичницу.

— На прошлом чемпионате по футболу было круче, — ответила она, — Я имею в виду тот чертов день, когда выяснилось, что второй полуфинальный матч — купленный.

— Все равно, вовремя ты отдежурила, — сказал он.

— Угу. Вовремя. Если не объявят усиление. Тогда, с футболом, всех наших, у кого был выходной, дернули на улицу. И некоторых, кто был в отпуске, но не уехал из города.

— Ну, ты-то как раз уехала, — заметил дядя.

— Да. Но я не в отпуске. Отъезд в выходные не считается.

— А ты выключи мобайл. Ты же не обязана держать его включенным в выходные.

Оззи отрицательно покрутила головой.

— Это будет свинство по отношению к ребятам.

— Ух, ты какая, — проворчал дядя Хэм, повернулся к Ледфилду и пояснил, — наша Оззи ужасно честная, оттого у нее и проблемы в жизни.

— Дядя! Прекрати! — возмутилась она.

— А что «прекрати»? Разве не так?

— Так — не так… — она тряхнула головой, — Давай, ты не будешь читать мне нотаций, что жизнь, это не рыцарский роман …

— По-моему, это плюс, — вмешался Лейв, — в мире рыцарского романа слишком страшно. Постоянная поножовщина при отсутствии медицины. Сейчас — другое дело. Один мой клиент получил ножом в живот четыре раза подряд. Потом его заштопали, и все ОК.

— А за что его так четыре раза подряд? — заинтересовался дядя Хэм.

— Он делил со своим кузеном бизнес по вывозу муниципального мусора, и кузен в виде аргумента в диспуте использовал охотничий нож. Видимо, думал, что так понятнее.

— Непрофессионализм, — авторитетно заключила Оззи, — Профи бы ударил один раз — и готово. В позапрошлом году мы упаковали одного профи, по кличке Пиноккио.

— Знаю. Его адвокат со мной советовался.

— Ах вот как? Теперь я поняла, почему Пиноккио отделался тремя годами каталажки.

Ледфилд улыбнулся и пожал плечами.

— По-моему, это справедливо. Он не зарезал ни одного хорошего человека.

— Адвокат произнес слово справедливость! — возмутилась она.

— Я всегда использую это слово, — сообщил Ледфилд, — Присяжным оно нравится.

— Молодец! — объявил дядя Хэм, — Если бы ты еще нашу Оззи научил…

— Дядя! Ну, что ты опять…! — начала она, и в этот момент зазвонил ее мобайл.

Она вытащила трубку, прижала к уху и буркнула «Лейтенант Коул…» послушала полминуты, потом лаконично ответила «буду через час».

— Все-таки усиление? — предположил Ледфилд.

— Нет, — хмуро ответила она, убирая трубку в карман, — какой-то субъект проигрался в казино «Gold Rush» на углу 25-й и 50-й, и взял целую кучу заложников. Сейчас все офицеры нашего района заняты на массовых беспорядках. Я одна нашлась в резерве. Хочешь, я тебя заброшу домой по дороге, или можешь спокойно позавтракать, и…

— А чем пугает этот хрен в казино? — перебил Хэм.

— Ты удивишься, дядя, — Оззи вздохнула, — Он говорит, что у него атомная бомба.

— Бред, — лаконично прокомментировал Ледфилд.

— Непонятно, — ответила она, — Спецы утверждают: то, что он показал в камеру видео-наблюдения нечто, очень похоже на портативное ядерное устройство «Nuker»…

— Я еду с тобой, — перебил он, и уточнил, — …до казино «Gold Rush».

— Не валяй дурака, Лейв! Зачем тебе рисковать?

— Если там атомная бомба, — объяснил Ледфилд, — То я рискую около этого казино не намного больше, чем дома, на углу 20-й и 37-й, а если нет, то я так и так не рискую.

— Но ты можешь остаться здесь, — заметила она.

— Нет, Оззи. Это, как ты выражаешься, будет свинство по отношению к ребятам.

— Черт! Я же сказала про своих ребят. При чем тут ты?

Ледфид развел руками.

— Ну, мне казалось, что я тоже в каком-то смысле свой. Мне жаль, если ты…

— Черт! Я не это имела в виду! И потом, ты же не знаешь, что с этим делать.

— А ты — знаешь? — спросил он.

— Ладно… — она тряхнула головой, — …поехали.

…

… Казино «Gold Rush» — ярко сверкающая призма из позолоченного стекла — было оцеплено полицией и какими-то военными, но в полусотне метров от оцепления продолжалась обыкновенная городская жизнь. В оцеплении Оззи подъехала к трем стоящим рядом полицейским машинам. Ну, разумеется, здесь были Джем и Клюг. Торвальд и Банни, и напарник Оззи Коул — Вик Тирелли.

— Упс… — произнес он, глядя на Ледфилда, — а вы-то каким боком к этому…

— Общественная инициатива, если можно так выразиться, — ответил Лейв.

— Инициатива, — проворчал Клюг, — Нам нужен нормальный переговорщик, а не инициатива. А то смотрите: прислали какого-то армейского попугая.

«Попугай» в униформе майора спецназа национальной гвардии стоял около джипа, размалеванного камуфляжными узорами, и монотонно говорил через мегафон.

— Мистер Форфейн, мы просим вас отпустить женщин. Это будет гуманный поступок, который поможет нам прийти к соглашению. У вас достаточно заложников мужчин…

— Иди ты в жопу со своим гуманизмом, — раздался тоже усиленный мегафоном слегка хриплый мужской голос со стороны здания, — меня тут раздели в покер, потому что я слишком поздно разобрался, как устроены игральные карты у этих жуликов. Я играл полгода, пока разобрался, но это стоило мне закладной на дом и тачку. Поэтому, все переговоры будут только когда погасят мой кредит, ясно?