Любопытство наказуемо - Энн Грэнджер

— Но ни Бреннана, ни женщину, которую он называл своей женой, моя жена не видела. — Грегсон многозначительно посмотрел на нас.

— Нужно срочно найти жену Бреннана, — сказал я, обращаясь к Бирсфорду, когда дворецкий, шаркая ногами, снова ушел. — Дело не терпит отлагательств. Не могла же она провалиться сквозь землю! Да и ту таинственную цыганку тоже не мешало бы разыскать.

Бирсфорд обещал, что сделает все возможное, чтобы помочь мне.

— Я рад, что миссис Бреннан не сгорела на пожаре… И все же мне тоже хочется удостовериться в том, что она не пострадала, — заметил он. — После смерти мужа она, наверное, осталась в крайней нищете; она нуждается в деньгах.

Мое желание разыскать жену Бреннана проистекало вовсе не из альтруистических порывов, но я согласился с Бирсфордом.

В гостиницу я возвращался пешком; путь мне освещали только звезды да фонарь, который дал мне Бирсфорд. Кругом царила такая тишина, что мне невольно стало не по себе, как Моррису на кладбище. Одиночество давило на меня. В дербиширском шахтерском поселке, где прошло мое детство, тихо не бывало никогда, даже ночью. Одни шахтеры возвращались со смены; навстречу им шла другая партия, которая направлялась в забой. Мерцающий фонарь или скрип тяжелых рабочих ботинок означал приближение этих вымазанных угольной пылью фигур, почти невидимых в темноте. И все же всегда можно было понять, что они рядом — или устало бредут домой, на ходу переговариваясь со своими сменщиками, которые ненадолго выныривали из мрака.

Ну а здесь? Здесь мне казалось, что я совершенно один, как потерпевший кораблекрушение моряк на необитаемом острове. Лиззи потом призналась, что испытала то же самое чувство, когда приехала сюда. (Она уже успела понять, хотя я ничего ей не говорил, что туземцы не всегда бывают дружелюбны.)

Мне хотелось повторить вопрос сержанта Морриса: куда запропастились все местные жители? В Лондоне всегда оживленно. Вечером на улицах горят газовые фонари, хотя дневных прохожих сменили многочисленные ночные обитатели. Тишины нет; гремят колеса, шелестят шаги. Тут внезапный крик, там оживленный спор, свист, мелодичный или не очень, — тех, кто идет домой один и старается, как может, поддержать настроение.

Некоторые такие ночные пташки выходят из дому по вполне невинным поводам; они идут на работу, с работы или возвращаются из увеселительных заведений. Другие, как я прекрасно знал, заняты более зловещими и менее почтенными делами. Размалеванные девицы манят прохожих разделить с ними вечерок — и многие из них ровесницы Люси Крейвен или даже моложе ее. Ярко горят окна питейных заведений и борделей. Неудачники и транжиры, пошатываясь, возвращаются домой с пустыми карманами и больной головой, оставив в вышеуказанных заведениях все свои деньги. Редко когда никто не пристанет к одинокому прохожему на улице. Во всех переулках валяются бездомные калеки или пьяницы, не в силах больше сделать ни шагу. Они, может, и пошевелятся, когда мимо размеренной походкой проходит констебль и светит своим налобным фонарем во все ниши и темные углы. Вор, обчищающий карманы зевак, часто успевает улизнуть до того, как на него обрушится карающая рука закона. Да, в Лондоне редко бываешь один. Большой город никогда не спит.

Здесь же, наоборот, жизнь начинается с восходом солнца и после заката замирает. Деревенские жители встают с первыми лучами солнца и ложатся, когда горизонт окрашивают последние лучи. Они как будто боятся темноты. Даже бродяги и бездомные, чей костер, возможно, видела Лиззи из окна, нашли себе укрытие и не отваживаются высовывать оттуда нос до рассвета. Сельские жители запираются в своих домах и крепко спят; никто не провожает по дороге одинокого путника вроде меня. Только браконьер может рыскать во мраке. Но браконьеры боятся попасться на глаза егерю, поэтому, услышав шаги, постараются спрятаться подальше.

В поле справа от меня паслись лошади; приятно было слышать их фырканье. Хорошо сознавать, что рядом есть живое существо! Лошади тихо брели за мной по ту сторону живой изгороди, пока я не очутился напротив другого поля. Я слышал, как они ходят, и чувствовал их запах; до меня долетало даже тепло их тел. Им было любопытно, кто там идет по дороге; возможно, им тоже недоставало общения. Я часто спотыкался — отчасти из-за темноты, а отчасти от портвейна, к которому я не привык; он притупил мои чувства.

Должно быть, я казался диковинкой всем сельским созданиям, и людям, и животным. Они были у себя дома; только я находился не на своем месте. Местные жители казались мне такими же странными. Я невольно снова задумался над тем, с какой целью меня направили сюда. Не потому ли, что местное начальство боялось скандала и, чтобы не дать ему разгореться, желало раскрыть дело как можно быстрее? А может быть, они гораздо больше боятся истины, которая откроется мне, и все надеются, что мне так и не удастся до нее докопаться?

Если так, они выбрали не того человека.

Глава 16

Инспектор Бенджамин Росс

На следующее утро, в соответствии с нашим с Лиззи замыслом, я отправился на кладбище, намереваясь подождать там их с Люси. Кроме того, мне хотелось взглянуть на могилу ребенка миссис Крейвен. На могиле лежал увядший букетик полевых цветов; помимо него, я не заметил ничего примечательного. Я повернул к церкви, и тут меня окликнули:

— Доброе утро, сэр!

Ко мне быстро ковылял старик с радостным выражением лица. Сердце у меня упало. Может быть, передо мной здешний долгожитель, которому не терпится поделиться со мной подробностями своей биографии?

— Джарвис! — отдуваясь, произнес старик, поравнявшись со мной. — Я сторож этого прекрасного храма.

— Доброе утро, мистер Джарвис, — ответил я. — А я как раз…

— Посетили наши края! — просиял старик, потирая руки. — И хотите осмотреть церковь. Наверное, хотите, чтобы я открыл ее?

Я открыл было рот, собираясь просить его не трудиться, но потом передумал. Как мне объяснить свое присутствие? Кроме того, когда придут Лиззи и миссис Крейвен, нам понадобится уединенное место, где можно поговорить без посторонних.

— Да, будьте так добры, — попросил я.

— Пойдемте, пойдемте со мной, сэр! — воскликнул Джарвис, энергично ковыляя назад. Он размахивал руками, очевидно призывая меня последовать за ним.

У церкви он принялся возиться со связкой ключей, огромной, как у тюремщика; громко звякая ключами, он наконец нашел нужный и вставил его в замок. Старая дубовая дверь со скрипом отворилась.

Внутри пахло пылью от старых подушечек, какие подкладывают под колени при молитве, свечным воском и застоявшейся водой из-под цветов. Следом за стариком я спустился по двум стертым каменным ступеням, и мы очутились у нефа.

— Эту церковь построил сам Вильгельм Завоеватель! — с благоговейным видом произнес мой провожатый.

Закругленные арки и массивные колонны свидетельствовали о том, что церковь в самом деле является памятником норманской архитектуры. Я что-то буркнул, изображая заинтересованность.

— Вы, наверное, уже заметили, сэр, что витражей у нас в храме нет. Их выбил Кромвель! Сохранились лишь отдельные фрагменты вон в том окне, видите? Их нашел прежний священник и велел вставить в современное окно. Очень наш прежний священник любил старинные вещи.

Интересно, подумал я, когда жил «прежний» священник? Наверное, сам Джарвис тогда был подростком, а жители побережья с замиранием сердца ждали прибытия в пролив Солент наполеоновского флота.

— Сюда! — позвал Джарвис, снова размахивая рукой. — Там очень интересная гробница!

Пытка продолжалась. Я кротко последовал за ним и вскоре очутился перед простым каменным памятником в форме гроба без какой-либо надписи на крышке.

— Вот могила крестоносца! — объявил Джарвис, торжествующе указывая на нее.

Я не стал спорить с церковным сторожем, хотя подозревал, что в саркофаге может лежать кто угодно. Впрочем, он и в самом деле казался очень старым. Я изобразил приличествующее случаю восхищение.

— А вон там, на стене, — скрюченным пальцем Джарвис ткнул куда-то вверх, — очень красивая мемориальная табличка, тонкая работа. Табличка принадлежит семейству Мигер, сэр. Они местные землевладельцы.

О Мигерах я слышал от Эндрю Бирсфорда. По наитию я спросил, имеются ли такие же таблички у семейства Бирсфорд. Оказывается, и у Бирсфордов имелся целый ряд мемориальных медных табличек.

— Все они были людьми выдающимися, сэр, взять хоть…

Я понял, что сейчас последует полная история семьи Бирсфорд, за которой, несомненно, меня ждут биографии всех до единого Мигеров. Джарвис еще не окончит свой рассказ, когда придут Лиззи с миссис Крейвен.

— Спасибо, что потратили на меня столько времени, — перебил я сторожа, поспешно протягивая ему полкроны. — Можно попросить вас ненадолго оставить церковь открытой, чтобы я мог все рассмотреть подробнее?