Генрих V - Кристофер Оллманд

была важнее размеров и высоты бортов судов. То ли благодаря упорству и храбрости, то ли благодаря заступничеству Богородицы, к которой обращались с молитвами все англичане, победа досталась англичанам, которые захватили три генуэзских каррака и другие суда, включая несколько балингов, а позже увидели, как еще один большой каррак налетел на песчаную отмель и разбился. В то время как половина уцелевшего английского флота вошла в Арфлер, другая половина отплыла домой вместе с Бедфордом, который был ранен в сражении. Услышав новости, Генрих находившийся в Смолхите, недалеко от Рая, и осматривавший постройку нового корабля, немедленно отправился в Кентербери, где в сопровождении Сигизмунда приказал исполнить в соборе Те Deum в знак благодарности за победу[346]. К 16 сентября весть об успехе англичан достигла Венеции[347].

Победа принесла столь необходимое облегчение гарнизону Арфлера, командир которого, Томас Бофорт, стал пользоваться возросшей репутацией. Она также помогла добиться фактического господства на море, которым англичанам предстояло наслаждаться в течение следующих нескольких лет. Поскольку победа была одержана в главный праздник Девы Марии, она также должна была показаться королю весомым обоснованием божественного одобрения жесткой политики, которой он хотел следовать в своем стремлении добиться справедливости от французов. У него была еще одна причина для удовольствия. В тот самый день, когда его брат был ранен в бою у Арфлера, Генрих и Сигизмунд заключили договор в Кентербери, доказательство того, что король официально убедил римского короля в том, что дело французов несправедливо и что делу христианства лучше всего послужит официальное соглашение между двумя государями[348].

Кентерберийский договор, как его стали называть, был декларацией о вечном союзе между Сигизмундом и Генрихом (или его братьями), который давал подданным каждого из них право доступа во владения другого и, что самое важное, признавал использование английским королем всех средств для предъявления претензий на права и земли, которые в настоящее время удерживаются французами. Для Генриха это означало не только то, что Сигизмунд одобрил его войну, но и то, что англичане получат помощь Германии в осуществлении своих притязаний в 1417 году. Можно не сомневаться, что в глазах англичан последние месяцы дипломатических переговоров с участием Генриха, Сигизмунда, Вильгельма Голландского и французских посланников окончательно утвердили Сигизмунда в его неблагоприятном впечатлении о французских целях и намерениях. Более того, оказалось, что Генрих использовал эти месяцы хорошо и даже умно. Он потратил много денег, пытаясь угодить своему гостю, и, казалось, убедил его в том, что французам нельзя доверять. Хотя это произошло слишком поздно, чтобы существенно повлиять на решение вопроса, морская победа у Арфлера, должно быть, показалась Генриху полным оправданием его позиции, а также знаком божественного одобрения договора, заключенного с Сигизмундом.

Реакция последнего неизвестна, но очевидно, что он покинул Англию удовлетворенным и в лучших личных отношениях с английским королем. Автор Gesta и другие авторы записали, как члены императорской свиты декламировали со своих лошадей стихи, восхваляющие Англию и ее короля: "О, ты, счастливая Англия…". Генрих сопровождал своего гостя до Сандвича, а вскоре после этого последовал за ним на переправу в Кале[349].

Несмотря на морскую победу и договор с Сигизмундом, Генрих еще не получил всего, чего хотел. Ключ к будущему по-прежнему лежал в установлении прочных отношений с Бургундией. Генрих не давал себе передышки в поисках этой цели. На протяжении весны и начала лета 1416 года поддерживались контакты с герцогом Иоанном; перемирия возобновлялись и продлевались, а в середине июля Генрих взял с Иоанна обязательство, что тот не нарушит перемирия, заключив соглашение или мир с кем-либо из его соперников во Франции[350]. Высадившись в Кале, король встретился с Сигизмундом и сразу же приступил к попыткам убедить герцога Иоанна приехать к ним для переговоров. Сигизмунд и герцог Иоанн поссорились двадцать лет назад, и у Генриха были веские политические причины желать их примирения. Однако Иоанна оказалось трудно убедить. В свете последних событий он, возможно, не хотел слишком открыто участвовать в переговорах с Сигизмундом и королем Англии. Возможно, он опасался какого-то заговора. В качестве меры безопасности он потребовал, чтобы Хамфри Глостерский отправился в качестве заложника в бургундские владения, пока он, Иоанн, будет участвовать в обсуждении и переговорах. Просьба была удовлетворена. 1 октября Сигизмунд подписал и скрепил печатью безопасный пропуск для герцога Иоанна и 800 человек его свиты в Кале для заключения мира[351]. В тот же день Генрих подписал безопасный пропуск герцогу с той же целью[352]. Два дня спустя Глостер публично объявил, что ни он, ни кто-либо из 200 человек находившихся с ним не покинет Гравелин, расположенный в десяти милях к востоку от Кале, пока будут идти переговоры[353].

В общей сложности они продолжались около десяти дней, до 13 октября[354]. О том, что было сказано или сделано, в каком настроении проходили встречи и обсуждения, почти ничего не известно. Генрих, имевший при себе значительное количество людей из собственной свиты, также взял с собой команду людей, опытных в решении проблем, возникающих в дипломатических войнах, но советовался ли он с ними, мы не можем сказать. Почти единственная информация, которую мы можем получить, — это список статей в форме обязательства, которое, как надеялись англичане, герцог Иоанн даст Генриху (используется будущее время, "promettra"). Сохранилось по крайней мере три черновика этого документа на разных стадиях подготовки[355]. Хотя язык черновиков был французским, тот факт, что все три документа находятся среди английских записей, говорит о том, что составление и вдохновение, скорее всего, было английским. Возложив вину за войну на французов, Генрих заявил, что он должен предпринять военную кампанию, чтобы защитить свое право, поскольку Бог теперь единственный судья, у которого он может искать справедливости. Герцог Иоанн, теперь более информированный и признающий право Генриха на Францию, право, подтвержденное Богом благодаря победам, одержанным им и его предшественниками, начал писать письма своей рукой и скрепленные своей личной печатью, в которых заявлял о своей поддержке Генриха и его наследников как настоящих и законных королей Франции. Более того, как только Генрих, с помощью Бога, Девы Марии и Святого Георгия, завоюет значительную часть Франции[356], Иоанн признает его суверенным владыкой и королем, оказывая ему уважение как сеньору и принесет клятву верности. Чтобы способствовать этому, до тех пор, пока Генрих будет вести активные военные действия во Франции, Иоанн обязывался тайно помогать ему в завоеваниях и одерживать верх над теми, кто выступал против него. Однако если в будущем герцог сделает исключение из этого правила в отношении короля Франции или его сына, это