Помощники Ночи - Глен Кук

К Шэготу возвращался слух. Он пожалел об этом. Прислужницы Смерти ругались между собой на языке, очень похожем на андорэйский. Шэгот разобрал треть из всего, что услышал.

Ага! Они общались на древней форме андорэйского языка.

Давным-давно язык людям подарили Боги. Они уверили себя в том, что он принадлежит исключительно им, а смертные со временем его испортят.

Прислужницы Смерти и в самом деле оказались пессимистично настроенными богинями. Им не нравился Шэгот и его товарищи, которых тоже воскресили. Их не воодушевлял план отца. Богинь раздражал зал Героев. Мертвецы. И вообще вся их жизнь. Дев особенно выводила из себя Арленсула, их сестра. Из-за своего эгоизма она была изгнана, и теперь многострадальным сестрам приходилось выполнять ее работу.

Прислужниц вообще ничто не радовало.

Наконец они пришли, куда следовало. Богини бросили Шэгота и удалились. Тот обнаружил, что лежит на голом полу. Никаких стен или перегородок, лишь мгла, постепенно окутывающая зал на расстоянии полета стрелы. Колонн, которые поддерживали потолок, не было. Если такой вообще существовал, то находился слишком высоко, чтобы его увидеть.

Шэгот уловил движение вдалеке.

Отвратительные богини тащили сюда Свэйвара.

Внезапно Шэгот услышал за спиной звук. Он нашел в себе силы и отполз в сторону.

В футе от его лица из ниоткуда появился блестящий черный гранит.

Ряды черного гранита все поднимались и поднимались вверх. Казалось, это никогда не прекратиться.

Откуда-то доносилось едва слышимое пение. Какая-то похоронная мелодия, от которой у Шэгота кровь стыла в жилах. Черт, что с этими людьми не так?

Шэгот встал на четвереньки. Так он мог лучше все осмотреть. Гранитные плиты то образовывали ступени высотой в один ярд, то вновь опускались. И так около двадцати раз. Наверху находилось нечто похожее на трон.

Рядом с Шэготом застонал Свэйвар. Затем время как бы остановилось, но все-таки продолжало лететь, поскольку Шэгот заметил изменения.

Появились Финбога, Холгрим и Торкалсоны. Они все еще не понимали, где находились. За ними стоял Эриф Эрелсон. Он выглядел так, как и положено мертвецам. Только этот стоял на ногах, поддерживаемый какой-то сверхъестественной силой. Сотни подобных ему мертвенно бледных покойников образовывали всю шеренгу, конца которой не было видно.

Шэгот не поприветствовал бывшего предводителя. Эриф источал тот же безграничный ужас, какой Ублюдок ощущал каждый раз, когда натыкался на могильный холм в Андорэе. Холмы призраков. Говорят, их населяли живые трупы, которые жаждали крови. Если им удавалось разрушить оковы и осушить тело живого человека, они могли вновь возродиться. Правда, лишь на короткое время.

Шэгот ко всему относился с долей скептицизма. Он не знал ни одного человека, который на самом деле встречался с осушителем. И сейчас Шэгот хотел проявить скептицизм. Но ведь до сих пор он считал Прислужниц выдумкой. А взгляд у этих мертвецов был голодный. У тех, конечно, у кого уцелели глаза.

Один за другим спутники Шэгота поднимались на ноги. Все молчали. Они не блистали умом, но прекрасно понимали, что каждое произнесенное здесь слово могло оказаться последним.

Подошли Прислужницы Ночи. Теперь они казались сущим кошмаром. Девы больше походили на гарпий из южных мифов, а не на прекрасных дочерей великого Бога северных земель.

Зал затрещал. У Шэгота волосы встали дыбом. Сверкнула молния. Прогремел гром. Шэгот закричал. Когда он пришел в себя, то обнаружил, что цепляется за первую ступень, пытаясь удержать равновесие. Его хладнокровие испарилось.

Теперь Прислужницы Смерти присоединились к другим величественным созданиям, стоящим на самом верху гранитной лестницы. От их уродливости не осталось и следа. Все боги выглядели так, словно только что сошли со страниц древних сказаний. Красивые. В золотом великолепии юности.

Все, кроме одного – в темно-сером одеянии, с повязкой на глазу, посохом в руках и с длинными седыми волосами. На его плече сидела свирепая летучая ночная тварь, не похожая ни на одного ворона, парящего в небесах над землей Шэгота. Этот Бог не источал веселого, юношеского задора.

Седовласый что-то сказал низкорослому, горбатому Богу, который отчасти напоминал гнома. Тот кивнул и полетел к Героям. Когда карлик приблизился, Шэгот лишь отметил выражение его лица. Внимание Грима было приковано к нескольким богиням.

Горбатый Бог опустился на нижнюю ступеньку перед Шэготом.

– Приветствую тебя, Герой. Ты готов поработать? А, черт бы все побрал! Кому какое дело, готов ты или нет? Он скажет тебе, какое будущее тебе уготовано.

Теперь Шэгот понял, кто перед ним. В современном Андорэе его называли по-разному: Плут, Лжец, Обманщик. И в довершение, Предатель. Аналитическая натура Шэгота всегда задумывалась над тем, почему остальные боги не избавились от него. Например, утопив в куче крысиных экскрементов.

Горбун сделал несколько жестов. И Шэгот оторвался от пола. Грим пытался схватиться за что-нибудь. Плут расхохотался, но все же убедился в том, что Шэгот плывет прямо к Первому Среди Них, Чье Имя Никогда Не Произносится. Ко Внемлющему Звукам.

Шэгот знал имя того, к кому летел, как и любой живущий в Андорэе или тот, кто поклонялся тому же самому Богу. Правда, он не понимал, откуда знает, что приближается именно к нему. Имен вслух не произносили.

Страх перед величием богов опустил Шэгота на колени. Он боялся, что происходило довольно редко. Ублюдок сверлил взглядом гранит и ждал распоряжений Бога.

Эти небожители были стары. И измождены. Им поклонялось все меньше и меньше людей. Халдарское безумие, монстр с тысячью щупальцев, проникал во все участки земли. В результате политического давления и подкупа в новую веру обращались короли, принцы и вожди. Они, в свою очередь, насаждали ее среди своих подданных мечом. Этим богам, наверно, не продержаться и нескольких столетий, по прошествии которых они начнут исчезать из памяти людей и превращаться в слабых духов.

Иногда, на мгновение, они теряли обличие, в котором их представляли себе смертные. И тогда Прародитель, его супруга, сыновья, дочери, племянники и племянницы выглядели не более привлекательно, чем Прислужницы Смерти. От вида некоторых к горлу подступала тошнота.

Но даже это происходило от того, что человеческий разум всегда стремился придать бесплотному форму.

Прародитель обратился к Гриму Гримсону, известному миру как Шэгот Ублюдок. Его голос звучал только в голове старлангийца: «Герой, мы стоим у черного входа судьбы на краю бесконечности. Мы находимся на грани того, что может превратиться в Закат Богов. Тебя выбрали для свершения великих дел».