Дэдпул. Лапы - Стефан Петручо

– Расти? – ахает мальчик.

– М-м-м! – мычат родители.

Им отвечает голос, гулкий, как пустынный ветер:

– Я Гомдулла, Живой Фараон! Трепещите перед моей несокрушимой мощью, смертные!

Норман Бейтс-младший прячется у меня за спиной, как будто я вдруг стал его лучшим другом. Я упираю руки в бока и, задрав голову, смотрю на вставшую в полный рост громадину.

– Живой Фараон Гомдулла? Я тебя умоляю. Во-первых, до тебя уже были Гум, Горголла и Груто! Я устал от имён на букву «Г», ясно? Во-вторых, ты же не думаешь, что я поверю, будто фараон – это твой настоящий титул? Из какой ты династии? Из Древнего царства или Нового? Молчишь? Я так и думал. И в-третьих… слушай, ты называешь это жизнью?

Бадум-тсс.

Тут слишком много деревьев, родителей, щенков в мешках, да ещё ветер этот, – в общем, я не хочу доставать УРА. Конечно, сенсор реагирует только на монстра, но вдруг кто-то подвернётся под руку во время выстрела?

Я шепчу мальчишке:

– Беги.

И продолжаю:

– Неужели нельзя придумать имя получше? Например, Гравитация, сила, с которой шутки плохи. Хотя нет, это снова на «Г». Дай подумать. Может быть, Эники Веники, которые съели вареники?

Вокруг так тихо, что слышно даже, как стрекочут сверчки. Сперва я опасаюсь, что зрители не оценили моих шуткок. Все сидят, скрестив руки. Даже Софи не смеётся. Но потом я вспоминаю, что у меня нет никаких зрителей. Я посреди рощи, и тут правда стрекочут сверчки.

Иной парень в костюме мог бы намеренно использовать всю силу своего остроумия, чтобы заговорить врагу зубы. Но только не я. Я просто никогда не затыкаюсь. Гомдулла молча смотрит на меня, не зная, как отреагировать. Мальчишка, по которому плачет полиция, на бегу спотыкается об одно из своих надгробий. Мумия сверкает глазами. Она поднимает руку, обёрнутую истлевшим полотном, и вытягивает высохший палец размером с хороший хот-дог:

– Ты меня похоронил!

Маленький американский психопат в ужасе смотрит через плечо:

– Мне всего шесть лет! Я не отвечаю за свои детствия!

Я складываю ладони рупором и кричу:

– Действия!

Ноги у мумии длиннющие. Не успеваю я додумать до конца предыдущее предложение, как она уже перешагнула через меня и теперь крушит деревья, чтобы добраться до бывшего хозяина.

– Дружище! Сделай ему поблажку! Разве ты никого не хоронил заживо, когда был ребёнком? Ах да, ты же не был ребёнком, ты был щенком. Прости, совсем забыл.

Я прыгаю, на лету выхватываю верные катаны и приземляюсь на широкую, обёрнутую материей спину, как на древний трухлявый матрас. И вонзаю в него мечи. Понятия не имею, что там, под бинтами, но моим клинкам это не помеха.

Мумия пытается меня стряхнуть, но я повисаю на рукоятях мечей и прорезаю в её спине огромную дыру – в такую и грузовик бы прошёл. Ну ладно, не грузовик, но легковушка точно. Я спрыгиваю где-то в районе поясницы, надеясь, что хотя бы сделал мумии больно. Но похоже, что нет.

Монстр наклоняется к юному Ганнибалу Лектеру. Учитывая, что Гомдулла проделал с деревьями, ему хватит и двух пальцев, чтобы раздавить мальчишку, как червяка. Что ж, если боль не помогает, на помощь приходит физика. Раз Гомдулла не такой мясистый, как его предшественники на ту же букву, я ожесточённо секу его мечами по лодыжкам, пока не отрубаю ноги. Монстр падает, раскинув руки, – прямо на мальчика.

Кажется, сейчас он его раздавит.

Что ж, пора рискнуть.

Дырка на спине Фараона ещё не затянулась, и я кидаю в неё УРА. Мигая зелёной лампочкой, пушка влетает в прореху и застревает где-то в иссохшем нутре мумии. Лампочка успевает моргнуть ещё пару раз, прежде чем рана полностью затягивается.

Хм. Я надеялся, что она там на что-то наткнётся и выстрелит. Ну ладно.

Фараон тянется к мальчишке. Тот закрывает глаза рукой, чтобы не видеть надвигающийся ужас. По сравнению с огромной лапищей мумии его ручка кажется тоненькой, как спичка.

А потом Гомдулла лопается. Как и его предшественники, он орошает окрестности липким розовым дождём. Одна капля падает мальчику на палец. Он стряхивает её в огромную лужу. УРА, которую больше ничего не удерживает, падает на землю. Ха! Всё-таки сработало!

И теперь снова можно вернуться к высокопарным рассуждениям о том, кто в этой истории на самом деле монстр.

Я беру мальчишку на руки.

– Нам надо всерьёз обсудить, что такое хорошо и что такое плохо. Вот представь, что к рельсам привязаны пятеро человек, и на них несётся поезд, но ты можешь перевести стрелку, и поезд поедет по другому пути и раздавит всего одного человека. Ты переведёшь стрелку, обрекая одного человека на смерть, или ничего не сделаешь и дашь умереть пятерым?

Он не отвечает. Видимо, не понимает вопроса. Или ещё не отправился от ужаса. Я думаю, не отвести ли его в Щ.И.Т., но я не хочу, чтобы он находился в одном помещении с мистером Пушистиком.

Если я отпущу его, чтобы он развязал маму с папой, он убежит, так что я несу его к дому.

– У тебя есть какая-нибудь няня или тетя? В округе ещё остался кто-то живой, кому можно позвонить?

Тишина.

Когда мы приближаемся к дому, иллюзорное спокойствие тихой улочки нарушает визг тормозов. Я застываю в мигании бело-синих огней, зажав ребенка под мышкой. К нам, тяжело дыша, бежит усталый человек с открытым лицом. За ним следуют трое полицейских – они вооружены и явно находятся в лучшей форме.

Переведя дыхание, мужчина спрашивает:

– Кто вы такой?

– Дэдпул. Я наёмник, тайно работаю на Щ.И.Т и… Вот блин. Слушайте, можете пообещать, что никому этого не расскажете? И вообще, вы сами кто?

Он открывает бумажник и достает удостоверение.

– Органы опеки. Нам поступил звонок от женщины, которая проживает по этому адресу.

Мальчик вздрагивает и жмётся ко мне:

– Пожалуйста, мистер, не отдавайте меня ему! Пожалуйста!

– Ты что, смеёшься?

Я передаю мальчишку в руки мужчине. Тот настолько выбился из сил, что с трудом его удерживает. Пожертвовав кошельком, он спасает мальчика от падения.

– Удачи с ним, приятель. Этот мальчишка – тот ещё кадр. Ну ладно, я пошёл. Меня ждут несколько мешков со щенками.

Пока я бегу навстречу уютному лесному мраку и собственному туманному будущему, мне не даёт покоя один вопрос. Может быть, стоило рассказать тому типу из органов опеки, что в роще лежат связанные родители? Но, в конце концов, разве у хороших людей может вырасти такой сын?

Глава 20

НА ЭТОЙ РАБОТЕ я постоянно узнаю что-то новое. Вот сейчас выяснилось, например, что три мешка щенят – это чертовски много, особенно если тащить их на горбу. Им нужно место, чтобы бегать, есть и справлять нужду. Нужно какое-то просторное, надёжно защищённое помещение, способное вместить кучу игривых щенков и огромных монстров на букву «Г», в которых они могут превратиться.