Клетка для эгоиста (СИ) - Светлова Грушенька

— Слушай, я подъеду к вам где-то через час, — перебил он, не в состоянии выслушивать все это на расстоянии, не видя дочери и не имея возможности контролировать ситуацию.

— Хорошо. Ты из офиса?

— Нет… нет, я ездил на деловую встречу, но уже закончил и возвращаюсь. — Лука понятия не имел, насколько убедительно это прозвучало. Кажется, все эти последние события все-таки выбили его из колеи, и он чувствовал себя как сам не свой.

В трубке повисло молчание, и он заранее стиснул зубы, приготовившись отбивать какую-нибудь атаку.

— Конечно. Приезжай. Я очень жду, — не стала обострять разговор Елена, и он облегченно выдохнул.

— Как Эвита себя чувствует?

— Даже не знаю… В целом, вроде бы, ничего… Ей сейчас поставили мониторы для суточного замера артериального давления и ЭКГ. Она в итоге раскапризничалась и постоянно просится домой, а врачи говорят, что ее лучше еще оставить в больнице.

— Держи меня в курсе, если вдруг что-нибудь изменится. Скоро буду. — Лука сбросил звонок, понимая, что должен был еще что-то сказать жене, что-то утешающее в поддержку. Только от осознания собственной низости язык не поворачивался. Он сегодня должен был быть там, с ними, а не мотаться черт знает где.

Тем не менее, раздражение и тревога все нарастали. Он просто не мог здраво мыслить в отношении дочери, пока в голове сидела вся эта ситуация с Кристиной. Ее тоже необходимо было взять под контроль, чтобы дать себе возможность отвлечься и заняться своими делами. Когда принял решение, облегчение почувствовал практически сразу же.

Вечером возвращались измотанные физически и эмоционально, едва ли обменявшись за всю дорогу хотя бы десятком слов. Елена отрешенно смотрела в окно, а он сосредоточился на вождении и собственных мыслях. Погода за окном тоже замерла в тревожном ожидании: холодно, сухо, ветрено, серо — так можно было охарактеризовать город, приготовившийся к зиме, но уже расставшийся с осенью. Казалось, природа умерла. Кругом лишь камень домов, стекла окон и витрин, асфальт, автомобили — ничего живого и теплого. Женщина рядом тоже казалась холодной и чужой. Он и сам чувствовал себя неживым или замершим в спячке, лишь по заданной программе выполняющим еще какие-то требующиеся от него действия.

Дома спровадили прислугу, сунули в микроволновку ужин, и Лука наконец-то жадно проглотил все, что лежало на тарелке, даже не чувствуя вкуса пищи. Жена нервно крутилась вокруг него, толком так и не присев. У нее наоборот отбило аппетит, и она явно пыталась как-то услужить ему, как всегда тонко чувствуя его душевное состояние и усталость. Наверное, если бы он хотя бы еще немного ее любил, оценил бы эту заботу по достоинству. Сейчас же она вызывала лишь какую-то тоску с примесью раздражения, особенно усилившуюся, когда она подошла сзади, нежно провела теплыми ладонями по шее и по плечам, затем начала неспешно и осторожно разминать плечи сквозь рубашку. Он и правда нуждался в массаже, все затекло и ныло от долгого сидения за рулем, только расслабиться по-настоящему все равно не получалось. Положил руку на ее кисть и чуть сжал, одновременно, вроде бы, и останавливая, и выражая признательность, и делясь скупой лаской. Лена будто разгадала этот его многозначный намек. Тут же убрала руки, отошла и затихла где-то за спиной. Лука обернулся и увидел ее стоящей у окна, одна рука под грудью и подпирает под локоть вторую, прижатую к губам. Ее плечи слегка задрожали, и он тут же встал, приближаясь.

— Не волнуйся, милая. Все будет хорошо, — проговорил он, стараясь, чтобы голос не звучал слишком сухо. Преодолевая себя, заставил обхватить ее за плечи, поцеловать в шею и прижаться щекой к ее щеке, по которой уже катились слезы. — Ты же видишь, для нас экстренно собрали лучших врачей, организовали перевозку в профильный кардиологический центр и провели консилиум, скоро все подготовят для перевода в лучшую клинику в Швейцарии. Там сейчас гораздо теплее. И нам всем не мешает ненадолго сменить обстановку…

Хрупкая девушка в его руках всхлипнула, вся дрожа.

— Все… как-то слишком быстро… — выдохнула она. — Я даже не успела осознать, принять, подумать… Сегодня столько всего прочла на эту тему в интернете. Могут быть осложнения и…

— Послушай… — мягко прервал ее он, все же развернул к себе лицом, прижал ладони к ее щекам и вытер слезы, целуя в лоб. — Мы все сделали вовремя… и тянуть дальше не стоит. Ты же слышала всех врачей.

— А вдруг все они ошиблись?! С ней все всегда было в порядке! Случайный обморок — и вдруг такое!

— Но не могут же результаты обследований лгать… Ее смотрели лучшие специалисты на лучшем оборудовании…

— Знаю, но… — Елена прижалась лицом к его груди, судорожно обхватывая его за талию, — она такая маленькая… и уже перенести такое… к тому же могут понадобиться последующие операции и постоянная терапия…

Лука вздохнул. Все эти мысли и ему рвали душу, но другого выхода он не видел.

— Мы справимся со всем…

— Ты сможешь поехать с нами? — она вскинула на Луку умоляющий искренний взгляд, ищущий тепла, поддержки, любви. Нежно прошелся пальцами по ее волосам, заглядывая в уставшие заплаканные глаза.

— Конечно, — вновь поцеловал в лоб. — На неделю точно. Потом останешься с ней для реабилитации, а я буду прилетать на выходные.

— Нужно было остаться сегодня с ней…

— Хватит себя изводить, Лен… Ты не спала около двух суток. К тому же заплаканная и перепуганная мама ей там сейчас точно не нужна. Возьми себя в руки. Ей сделали успокоительный укол, она тоже измоталась. Завтра постарайся ее отвлечь, ладно? Мне нужно будет на этой неделе уладить кое-какие вопросы по работе, чтобы можно было спокойно улететь, так что я только по вечерам смогу навещать вас в больнице. А ты должна быть сильной ради нее…

— Знаю, но иногда мне кажется, я не смогу…

— Я буду рядом… Звони в любое время, когда захочешь поговорить.

— Ты всегда занят… — вновь поникнув, произнесла она, мрачнея и тут же будто отдаляясь.

— Прости, — тут же мягко откликнулся он на упрек. — Я… видимо, не достаточно ценил то, что имел. Пойдем спать. Завтра рано вставать.

Лука погладил жену по спине, вновь целуя в висок, и развернул в сторону спальни. Пока она переодевалась в шелковый халатик, чтобы отправиться в душ, он, не раздеваясь, улегся на нерасстеленную постель и рассеянно за ней наблюдал, пытаясь разобраться в собственных чувствах и ощущениях. Ведь любил он ее когда-то? Выбрал почему-то именно ее? Она его впечатлила своей строгостью, аккуратностью, сдержанностью и тихой нежной красотой поздней осени, когда краски становятся уже не такими яркими и обжигающими, но преобладают выверенные и строгие цветовые гаммы, прохладная свежесть и торжественная элегантность тонких линий. Даже когда она переодевалась, все ее движения казались до миллиметра выверенными, будто кто-то с детства обучал ее всем этим бытовым ритуалам, чтобы они услаждали взгляд уставшего от трудов мужчины. Она была хорошей ласковой матерью и в общем-то надежной подругой по жизни, на которую можно было положиться во всяких утомляющих мелочах и которые так хорошо давались женщинам, способным все организовать, создать уют, окружить тебя заботой и ненавязчивым комфортом.

Елена удалилась в ванную, а он взял телефон и тоскливо пролистал короткую переписку с Кристиной. Затем открыл браузер и принялся по десятому кругу читать про диагноз дочери, про долгосрочные последствия и перспективы, про последние научные изыскания на эту тему и жизнь после. В груди тупо ныло, по коже проходился озноб. Провел рукой по лицу и отложил телефон в сторону. Откинувшись на подушку, прикрыл рукой глаза, чтобы не мешал свет от ночника, и сам не заметил, как задремал. Проснулся от нежных прикосновений к груди. Кое-как открыл слипающиеся глаза, в первый момент ничего не соображая, и только заметил тонкие женские пальчики, расстегивающие на нем рубашку. В предвкушении и сладком полусне позволил им обнажить его грудь и пройтись по коже от шеи до самого паха, по дороге задевая соски. Член поднялся навстречу этой ласке, тем более что перед внутренним взором так и плыло лицо Кристины, лукаво и счастливо улыбающейся, коварно затягивающей в путы своего обольщения, юной и прекрасной. Когда заботливые женские ручки расстегнули ремень и брюки, выпустив на свободу налившийся член, а над его пахом склонилась голова в светло-золотистых локонах, мужчина протянул руку и инстинктивно ухватился за женские волосы на затылке и потянул на себя, требуя немедленной ласки, заставляя тереться и брать в рот немедля.