Кайа.История про одолженную жизнь - Александр Алексеевич Иванов

перевели офицера-аристократа, такого красавчика, от которого взгляд было не оторвать! Мы с ним начали тайно встречаться. Он мне обещал замужество через четыре года, а я, как наивная дура, уши и развесила. Мы переспали, после чего он «помахал мне ручкой» и был таков. Говорят, что ему нравилось быть «первым мужчиной» у девчонок, во всяком случае, я была у него не единственной, как выяснилось. Потом, о нашей связи стало, каким-то образом, известно всему полку. Другим девочкам, из семей военных, запретили со мной общаться их родители. От всего этого, папа мой озверел. Он хотел было, поначалу, избить моего бывшего любовника, но тот был, во-первых офицером. А во-вторых, аристократом. Так что, если бы папа поднял на него руку, то угодил бы под трибунал. И, скорее всего, его выгнали бы со службы и сослали на каторгу. Так что, по итогу, всю злость он сорвал на мне, сильно меня избив. Сломав мне ребро и нос. После чего, я плюнула на все, раз уж сгорел сарай — гори и хата и начала зажигать с различными мужчинами, за всякое. Мне уже было все равно, после тех слухов, что обо мне гуляли по всему городу, в котором стоял полк, мне терять уже было нечего. Для всех я была просто малолетней шлюхой, а так хоть весело было. И подарки дарили. Папа больше руку на меня не поднимал. Он вообще больше со мной не разговаривал. И еще начал пить. А потом, тяжело заболел и испустил дух мой младший брат. Папа после похорон собрал вещи и ушел из нашей семьи, сказав мне, напоследок, что дочери у него нет. Мать же, после всего произошедшего, просто осатанела и недолго думая, отправила меня сюда, благо для нее, такая возможность имелась. Она военный фельдшер.

Вымыв, как следует, мою голову и смыв шампунь, Яна начала тереть мочалкой мою спину. Я слышал у себя за спиной ее тихие всхлипы.

«Не верь клятве наркомана, слезам шлюхи и улыбке прокурора» — всплыли у меня слова, которые я слышал незнамо где.

Хотя называть этого ребенка шлюхой, хотя по факту, она таковой и являлась, у меня язык не поворачивался. Ребенок же. Девочка еще.

А потом я вспомнил другие слова. Слова Оксаны.

— Она пытается втереться к тебе в доверие, корысти ради! Она всей своей жалкой душонкой ненавидит таких как ты, богатеньких «плюшевых» принцессок. Так, что ее, якобы дружба, — это просто туфта! Пустишь — эту змею за пазуху, она обязательно укусит.

И правда, каждый раз, когда я ловил на себе ее взгляд, он каждый раз, хотя она и скрывала это за широкой улыбкой, был враждебен.

Я очень неплохо разбираюсь в поведении людей, особенно в том, когда это поведение носит отрицательный ко мне характер. Я параноик с многолетним стажем.

Яна — человек явно мне враждебный. Ничего личного, скорее всего классовая ненависть, из-за человека, что был ее первой любовью.

— Яна, это не спина, — сказал я, когда она начала мылить мою грудь.

— Прости-прости, я задумалась, — со смехом ответила та.

На следующее утро. После утреннего построения меня отвели не в класс, на занятия, а в учебную часть, где творилось настоящее столпотворение. Пансион продолжает, со вчера, гудеть как растревоженный улей.

Оксана говорила, что в «виртуальной болталке» всю ночь обсуждали случившееся. И что многие из тех, кто участвовал во вчерашней акции протеста, понесли весьма суровое дисциплинарное взыскание. А «пяточка», угостившую меня рагу с чаем, саму угостили. Розгами. Эта экзекуция «невинной жертвы», выступавшей «за справедливость», еще сильнее разозлила и настроила против меня добропорядочных Воспитанниц.

— Я видела ее табель успеваемости, — негодовала одна из «одаренных» старшеклассниц, — как такое возможно, что человек, у которого по математики одни тройки, набрал на олимпиаде очков больше, чем отличницы? Это явный обман и подкуп! Я, от лица Совета Старшеклассниц, требую признать ее результат недействительным!

— Может это от того, — вставил в этот яростный монолог свои «пять копеек» я и с улыбочкой договорил фразу, — что их оценки слегка завышены? Как вы, уважаемая публика, считаете?

Все взглянули на меня.

— Почему ты в спортивном костюме? — спросила присутствующая тут Директрисса.

— Это от того, что вчера, за ужином, одна из несогласных с результатами, — с безмятежностью на лице ответил я, — угостила меня рагу и чаем. Так что, моя повседневная форма — в чистке.

— Так, — сказала Директрисса, — все те, кто не являются сотрудниками учебной части и не состоят в Совете Старшеклассниц, покиньте помещение.

Многие из присутствующих, недовольно гудя, вышли.

— Кайа, — когда все посторонние, наконец, вышли и в помещении воцарилась тишина, Директрисса обратилась ко мне, — мне неприятно тебе это говорить, но в связи с ээээ… слишком высокими баллами, что ты набрала — возникли, как ты успела, наверное, заметить, серьезные подозрения в том, что результаты, показанные тобой, были достигнуты нечестным образом, что привело к … ээээ… массовым протестам, со стороны других учениц, начавшимся вчера вечером и продолжившимися, с новой силой, утром… и ээээ, чиновники из министерства образования, — она указала на женщину, безмолвно сидевшую в дальнем углу помещения, — приняли решение аннулировать твои результаты.

— Минуточку, — ответил я, — есть же данные объективного контроля! Помещение, в котором проходила Олимпиада, контролировалось техническими средствами! Просмотрите записи! Все, что я сделала — я сделала честно и сама!

— Да, мы просмотрели записи и ничего нарушающего правила мы в твоих действиях не обнаружили, — ответила вышеозначенная чиновница, — но мы пришли к выводу, что тебе попалось задание — не случайным образом. И что решения ты знала с самого начала. Во-первых, это выходит потому, как быстро ты закончила работу. А во-вторых, оценки, тобою полученные за прошлые учебные года, показывают невозможность достижения тобою тех результатов, что ты показала.

Директрисса добавила:

— Но, само собой, наше учебное заведение справедливо абсолютно ко всем воспитанницам и мы не можем не дать тебе шанс доказать всем, что все это — лишь большая ошибка и ты свои задания решила честно, используя свои знания.

На этом месте представительница Совета Старшеклассниц громко хмыкнула.

— Тебе, — продолжила Директрисса, кинув на ту недовольный взгляд, — будет выдан новый вариант задания, составленный сегодня же. И результат, которого ты сможешь достигнуть — будет окончательным. Не подлежащим сомнению.

Я спросил, с сарказмом в голосе:

— Когда я решу этот новый вариант, и количество баллов набранных мною, вновь не понравится кому-то там, меня снова обвинят в том, что я все нечестно решила и всех подкупила?

— Нет, — твердо ответила мне Директрисса, — это будет совершенно новые задания, составленные для тебя