Сватовство шкипера. Рассказы - Уильям Джейкобс

— Пятнадцать лет… изрядное время, — насмешливо проговорил Гонн, — можно и деньгу скопить, и кровь отмыть. В течение этого времени вы отлично устроились. Господи помилуй, что это за девушка?

Он приподнялся и отвесил любезный поклон девушке лет семнадцати, которая, после минутного колебания в дверях, вошла в комнату и подошла к хозяину.

— Я занят, моя дорогая, — нежно сказал он ей.

— Наши дела окончены, — произнес Гонн, отвешивая вторичный поклон. — Это — ваша дочь, Родж… Моллер?

— Падчерица.

Гонн, приложив руку, на которой недоставало двух пальцев, к груди, снова поклонился.

— Один из старых друзей вашего отца, — представился он, — впавший теперь в бедность. Ваш добрый отчим предложил мне на время свое радушное гостеприимство.

Она взглянула на отца, поняла его безмолвный взгляд и с легким поклоном покинула комнату.

— Вы решили остаться здесь? — спросил Моллер после некоторого молчания.

— Да! И почему мне не остаться? — ответил Гонн, смотря по направлению двери.

Хозяин встал, не говоря ни слова, и вышел из комнаты.

— Хозяин! — закричал Гонн, хлопнув по столу искалеченной рукою.

Тот приостановился и обернулся.

— Пошлите мне что нибудь поужинать, — крикнул Гонн, — да побольше… И приготовьте мне комнату.

Хозяин молча вышел, притворив за собою дверь. Спустя несколько минут, в комнату вошел слуга Георг, неся питье, еду и прибор.

Гонн, проклиная и браня его за медлительность и неповоротливость, придвинул к столу стул и стал жадно есть. Отужинав он позвонил слугу и велел ему подать свечу и указать комнату для ночлега.

Войдя в приготовленную комнату, он разразился всяческими проклятиями, браня и хуля ее. Затем, заперев дверь и загородив ее тяжелым стулом, он положил возле себя пистолет, лег в постель и быстро заснул.

Несмотря на утомление, Гонн уже рано утром был на ногах и сошел вниз. Он пошел по коридору, толкаясь в двери, пока не увидел маленькой гостиной, где за столом завтракал Моллер со своей падчерицей.

Гонн с наглой развязностью дружеским тоном поздоровался с ним и сел к столу. Хозяин не произнес ни одного слова.

— Мне этой ночью показалась очень нежной постель, — заметил Гонн, чтобы нарушить молчание.

— Я надеюсь, вы спали хорошо? — спросила из вежливости девушка.

— Как младенец, — ответил Гонн, широко улыбаясь, — с невинной совестью.

— Хозяин молча кивнул и стал пить кофе. Разговор окончился. Гонн сделал гримасу и также молча последовал примеру хозяина, бросая любезные и горячие взгляды на девушку, сидевшую напротив.

— Какая аппетитная девочка, — сказал он, когда она вышла из комнаты, — и у нее нет матери?

— Нет, — сухо ответил хозяин.

Гонн вздохнул и покачал головой.

— Сирота, — пробормотал он, — и так очаровательна, и такой опекун! Ох, если бы она узнала! Но ничего, мы найдем ей хорошего мужа, — окончил он поощрительно; при этом его взгляд опустился, и он увидел свои дырявые чулки и старые башмаки. — Черт возьми! Надо одеться приличнее! — воскликнул он, опуская руку в карман, и вышел из комнаты.

Хозяин с невозмутимым лицом проводил его взглядом, поднялся, с опущенной головой прошел к своей конторке и погрузился в счетную книгу.

К этому занятию Гонн, вернувшись спустя час переодетым с ног до головы, попросил присоединить и его. Моллер сначала колебался, но затем согласился. Гонн пришел в дикий восторг, увидев деньги, тотчас опустил горсть золотых монет в карман своего нового камзола, после чего, развалившись в кресле, позвал слугу и приказал подать себе виски.

Менее чем в месяц этот проходимец стал хозяином гостиницы "Золотюй ключ". Сопротивления со стороны действительного хозяина с каждым разом становились все более и более слабыми, так как при малейшей попытке он тотчас слышал темные намеки на свое прошлое, наглую угрозу об открытии и, думая не о себе, а о своей падчерице, его единственной привязанности в жизни, не мог не опасаться доноса со стороны этого негодяя. Его здоровье, казалось, начало, разрушаться, и его падчерица Дженни приходила в ужас, видя, как изменялось положение всех дел с появлением этого неизвестного ей человека.

В своей наглости Гонн не знал пределов. Служанки трепетали, слушая его слишком развязные речи, видя его отвратительную улыбку или наглые взгляды. Слуги возмущались его грубым обращением.

Дела "Золотого ключа" становились все хуже и хуже. Гонн совершенно овладел всем. Моллеру приходилось постоянно выслушивать жалобы на него. Здоровье крепкого Моллера было разбито, он ко всему относился с полным равнодушием. Гонн разогнал старых слуг, нанял новых — бесчестных, наглых женщин и грубых мужчин. Старые посетители оставили гостиницу "Золотой ключ", ее репутация упала, и комнаты стояли пустыми. Служанки совершенно не слушали приказаний Дженни, и слуги позволяли себе говорит с нею фамильярным тоном.

В самый разгар этого бесчинства хозяин, с которым уже три раза делалось дурно, вдруг свалился сразу.

Дженни, спасаясь под его покровительство от грубого ухаживания Гонна, нашла его лежащим без чувств на груде хлама позади двери в его маленькую контору и подняла громкий крик, зовя людей на помощь. Небольшая кучка слуг столпилась и безучастно смотрела на распростертое тело хозяина; одна из служанок стала смеяться.

Гонн протиснулся вперед, ткнул безжизненное тело ногою и, произнося проклятие, велел его тащить наверх по лестнице.

Пока не явился позванный лекарь, Дженни стояла на коленях подле кровати, держа безжизненную руку отчима в своих руках, как единственную защиту против наглого Гонна. Но последний смирился. Кончина хозяина совершенно не входила в его расчеты.

Лекарь оказался бывшим цирюльником, но, благодаря его энергическим усилиям, Моллер после долгого обморока пришел наконец в себя.

Дженни тотчас заняла комнатку рядом с больным.

К концу дня явилась сиделка в виде пожилой, высокой дамы, спартанское обращение которой со своими пациентами помогло многим раньше времени отправиться в тот дальний путь, из которого не возвращаются. Ее приемы состояли прежде всего в энергичном взбивании подушек под головой больного, после чего она встряхивала и самого больного и давала ему порцию лекарства, причем каждый раз подкрепляла себя из бутылки, которая всегда была при ней.

После первого возвращения сознания Моллер видимо стал слабеть. Он часто не мог понять, что ему говорят, и его всегда охватывал страх при виде улыбавшегося Гонна. Сила видимо покинула его, так что нужна была помощь, чтобы повернуть его в постели, и его мускулистые руки бессильно падали на одеяло.