Бумажный тигр (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич

Лэйд пожалел, что не зажег газовый рожок в лавке. Ему казалось, оставаясь в тени для убийцы, он будет находиться в более выигрышной позиции. Возможно, это тоже было ошибкой — как и незакрытое вентиляционное окно в подвале. Освещенная скудным светом керосиновой лампы и догорающего камина, лавка, как когда-то зловещий Мэнфорд-хаус, превратилась в лабиринт из угловатых колючих теней, за которыми с трудом угадывались контуры знакомых предметов.

Снова треск из подвала. Негромкий, вкрадчивый, приглушенный. Но Лэйд ощутил его так отчетливо, будто это трещали ветки под его собственной ногой. Лежавший на столе револьвер, казалось, сам вполз в руку, устроившись куском тяжелого холодного металла среди вспотевших пальцев.

«Вот тебе уже и не хочется философствовать, старый Чабб, — подумал Лэйд, пытаясь мысленным смешком вернуть себе мгновенно утерянное спокойствие духа, — Минуту назад ты разглагольствовал о человеческой природе, мня себя старым опытным охотником, выстоявшим дюжину раундов в поединке с Левиафаном, но стоило в погребе перекатиться бочонку из-под оливок, как ты хватаешься за оружие, точно скряга, услышавший звон отмычек! Еще немного и…»

Он отчетливо расслышал резкий металлический щелчок, донесшийся из подвала. Который ничуть не был похож на звук упавшего бочонка. Скорее — Лэйд ощутил, как пот на спине делается колючим, точно кристаллики инея — скорее, он походил на звук сработавшей мышеловки.

Фонарь горел. Чертов проклятый фонарь на улице перед лавкой горел, как Полярная звезда. Лэйду от злости захотелось выпалить в него прямо сквозь окно, превратив в хрустящую на мостовой кашу из стеклянных осколков. Он считал, что мистер Гаррисон, этот алчный мститель, потушит его, чтобы незамеченным подобраться к лавке. Что ж, даже здравомыслящему человеку не суждено в полной мере понять себе подобного, что уж говорить о безумце?..

Лэйд осторожно поднялся из-за стола, сжимая в правой руке револьвер. В левую он взял керосиновую лампу.

Ему могло показаться. В Новом Бангоре принято считать, что лавочники лишены воображения, но сейчас он явственно убедился в обратном. Теперь, когда его крепость в мгновенье ока превратилась в западню, каждая тень казалась зловещей, каждое пятно темноты — укрытием для затаившейся смерти. Левиафану ни к чему придумывать новые пытки для своих жертв, подумал Лэйд, заставляя пятно света от фонаря не прыгать по стене, он лишь использует то, что заложено в человеческую душу издавна.

Внизу вновь раздался металлический щелчок — сработала еще одна мышеловка. Лэйд стиснул зубы, ощущая, как во рту вместо обычной в такой ситуации сухости скапливается липкая желчная слюна. Вслед за щелчком он услышал то, от чего его душа превратилась в звенящую от напряжения елочную игрушку, готовую лопнуть от неосторожного прикосновения.

Звуки шагов. Легкие, негромкие, однако вполне человеческие. Кто-то двигался в подвале его лавки, пытаясь в потемках обойти нагромождения коробок и штабеля ящиков. Кто-то, кто проник внутрь с отчетливой целью и теперь не спеша пытался подобраться к нему. Кто-то, кто скоро пожалеет о том, что по доброй воле вернулся в изрыгнувшую его пасть Левиафана.

Он человек, напомнил себе Лэйд, и эта мысль заставила его руки перестать дрожать. Возможно, безумный. Возможно, отчаянный и готовый на все, но все-таки — человек. От этой мысли сделалось немногим легче, по крайней мере, руки перестали дрожать, а дыхание выровнялось. Все в порядке, Чабб. Тебе удалось сразить уже уйму чудовищ, видит Бог, это не самое страшное из них.

Собравшись с духом, Лэйд подошел к лестнице, ведущей в подвал. Она выглядела деревянным зевом с зубами-ступеньками, зевом, ведущим в наполненное темнотой чрево огромного кита. Можно захлопнуть люк, подумал Лэйд. Прочный, оббитый железом, он надежно запрет непрошенного визитера внизу. Но будет ли это выходом? Едва ли. Если мистер Гаррисон в самом деле безумен и руководствуется местью, он все равно явится рано или поздно, чтоб обглодать ему лицо, как бедняге Саливану. Но в следующий раз преимущество внезапности будет уже на стороне любимчика Нового Бангора.

Нет, все должно решиться этой ночью.

Лэйд осторожно ступил на лестницу.

— Мистер Гаррисон! — позвал он в темноту, выхватывая пятном света бока старых коробок, — Добрый вечер, мистер Гаррисон! Пожалуйста, не делайте резких движений, у меня в руках револьвер.

Подвал молчал. В свете керосиновой лампы он походил на тесный корабельный трюм, каждый квадратный фут которого был рационально учтен, использован и заполнен. Старые тюки, успевшие не единожды покрыться слоем пыли. Целая батарея бочонков из-под французского вина, выстроившихся не то по емкости, не то по библейскому ранжиру — мафусаилы, бальтазары, навуходоносоры, мельхиоры[65]… Горшки и амфоры с полинезийским орнаментом, хранящие в себе невесть какие-то жидкости, может, благовония, а может, смертельные яды. Тазы, кадки и ведра. Канистры, котелки и бидоны…

«Мой балласт, — подумал Лэйд, пытаясь с лестницы осветить все это нагромождение емкостей, — Боже мой, каким огромным количеством никчемного скарба я прирос за все эти годы! Неудивительно, что Иона томился в чреве чудовища всего три дня — он-то, по крайней мере, путешествовал налегке…»

— Мистер Гаррисон!

Шелест. Скрип. В замкнутом помещении подвала сложно было определить направление звука, здесь царила особая, свойственная погребам, акустика. Страшно представить, какой удар получат его барабанные перепонки, если придется стрелять… Лэйд поспешно отбросил эту мысль, как иногда на прогулках отбрасывал тростью невозмутимо ползущую по тротуару змею.

— Мистер Гаррисон, сэр! Я не знаю, в каком обличье вы находитесь и не знаю, понимаете ли вы человеческую речь, но если понимаете, пожалуйста, выслушайте меня со всей возможной серьезностью!

В десяти футах от Лэйда едва слышно скрипнул тяжелый дубовый ларь. Лэйд поспешно заключил его в круг света, пожалев, что не запасся более мощным фонарем. Непростительная ошибка для человека, считающего себя профессионалом в деле борьбы с чудовищами. Он самоуверенно полагал, что бой пройдет на его условиях. Сейчас уже очевидно, что где-то была допущена ошибка. Он найдет, где. Потом.

Лэйд замер на середине лестницы, благоразумно не став спускаться вниз. Здесь у него была более выигрышная позиция.

— Я знаю, что вам пришлось перенести, сэр. Я знаю про ваших дочерей. Я был у мисс Аммилы и разговаривал с нею. Я был в вашем доме, под сенью которого произошла трагедия. Поверьте, мое сердце обливается ужасом при мысли о том горе, которое постигло вашу семью!

Дубовый ларь остался недвижим, но штабель шляпных коробок в паре футов от него издал подозрительный скрип. Лэйд поспешно перевел свет лампы на него, не опуская в другой руке револьвера.

— Пожалуйста, сэр. Если вы сохранили в своей душе остатки разума, сейчас как никогда время ими воспользоваться. Я не хочу причинять вам дополнительные страдания, но, видит Бог, причиню — если посчитаю, что моей жизни угрожает опасность!

Древний сейф, примостившийся неподалеку от коробок, издал своим ржавым голосом короткий скрип, от которого зубы Лэйда тревожно заныли в дёснах.

Этот мистер Гаррисон, кем бы он ни был, или прирожденный гимнаст или карлик, подумал он, перенося допотопный прицел старого револьвера на сейф. Двигается почти бесшумно и, кажется, совсем невелик ростом. Может, я напутал и тут? Может, это не человек, а какой-нибудь удивительно крупный брауни? Нет, ерунда. Да и воск… Господи, да причем тут воск?!

— Послушайте, сэр… — Лэйд переменил тон. Ни к чему пытаться сойти за душевного собеседника, возможно, убийцы не очень чутки к подобным порывам, — Не стану делать вид, будто разделяю ваш взгляд на мир. Вы совершили чудовищные вещи. Но послушайте… Я тоже пленник Нового Бангора. Такой же, как вы. Я тоже бьюсь за свою жизнь и рассудок и, поверьте, я знаю, насколько чудовищным может быть в своем коварстве Левиафан. И я не призываю вас молиться, как библейские старцы, вы не хуже меня знаете, что чудовище, в чреве которого мы очутились, не находится под юрисдикцией ни одного известного божества. Но мы с вами всегда может обсудить сложившуюся проблему и сообща придумать выход из нее…