Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая - Алексей Хренов

полёта Лёхина спина начинала скандалить и подавать своему хозяину тревожные сигналы.

С семи километров высоты, пройдя над аэродромом в Табладе, пригороде Севильи, Кузьмич сбросил две небольшие бомбочки в качестве привета мятежникам, как он выразился — «Сброс имени командира: хрен знает куда!» СБ-шка, сбросив груз, стала легче на сотню килограммов, плавно и уверенно развернулась и взяла курс на дружественный аэродром. Двигатель урчал ровно, и экипаж вроде бы мог позволить себе немного расслабиться.

Однако спокойствие длилось недолго — через десять минут в эфире раздался голос Кузьмича:

— Командир, у нас гости. Пара. Встречным курсом, быстро набирают высоту.

Лёха насторожился. Его взгляд скользнул по приборной панели и остановился на высотомере — шесть тысяч восемьсот метров, и это почти потолок для их машины. Воздух в кабине был холодный и разрежённый, экипаж дышал через кислородные маски, и любое маневрирование требовало максимальной собранности.

«Мессеры, скорее всего, — подумал он. — Говорили же, что их перебросили на аэродром Табладу. Или Хенкели ещё были, сто двенадцатые, которые в серию не пошли. Вот и здрасьте».

Кузьмич продолжил докладывать:

— Один завис на пятьсот метров ниже, второй лезет вверх. По скорости — побыстрее нас. Оба идут встречным курсом.

Лёха коротко кивнул сам себе, словно подтверждая очевидное. Он сжал штурвал и начал прикидывать, как вывернуться из этого положения. Пикировать и снижаться? Очень сомнительно. Мессеры пикируют прекрасно, да и по скорости у них должно быть преимущество. Если пойти от верхнего вниз, то они такие красивые, попадут прямо в лапы того, что идёт снизу. Держаться на высоте? Рискованно, но другого варианта, похоже, нет. Истребители явно рассчитывают на разгон, а у СБшки шансов уйти за счёт манёвренности было ровно ноль.

— Принял, — отозвался Лёха спокойно, хотя внутри всё уже кипело. — Держим высоту. Кузьмич, держи их на прицеле, если начнут подходить ближе, дай команду, я подрулю.

Моторы самолёта работали на пределе, или они проскочат, или начнётся бой.

Через минуту, словно предупреждение, мимо самолёта из передней полусферы снизу вверх пронеслись яркие трассирующие очереди. Они будто рассекали воздух, давая понять — противник близко.

— Кузьмич, видишь его? — выкрикнул Лёха, напряжённо вглядываясь в горизонт.

— Командир, чуть нос вниз прижми! Чуть ещё, вот так! — раздался голос Кузьмича, который, несмотря на общий накал страстей, сохранял хладнокровие.

Лёха отжал штурвал и аккуратно наклонил нос СБшки вниз, давая машине чуть больше скорости и позволяя штурману поймать истребитель в прицел. В этот момент кабину оглушил грохот крупнокалиберного пулемёта.

— А-а! Получай, сука! — закричал Кузьмич, лихорадочно всаживая длинные очереди в маневрирующий немецкий истребитель. Тот попытался уйти влево, оставляя за собой явно видный тонкий белёсый след пара. — Командир, влево тридцать, добьём его!

Азарт в голосе был неподдельный, почти заразительный. Лёха, едва подав штурвал, напрягся. Что-то в ситуации не давало покоя.

— Кузьмич, где второй? — спросил он, не отрываясь от управления.

— Не вижу, командир! — отозвался Кузьмич.

И как раз в этот момент гулкие удары прошли по фюзеляжу. Самолёт вздрогнул, и по крылу пронёсся раздирающий металл, звук пробоин. Лёха увидел над головой быструю тень, мелькнувшую, словно хищная птица.

— Командир! Вижу второго! Сверху, левее! — заорал стрелок по внутренней связи.

Сзади загрохотал крупнокалиберный пулемёт стрелка.

«Во время я колпак прифигачил, а то бедный стрелок», — почему-то пришла в голову Лёхи мысль.

Глава 36

За нашу Советскую Родину!

Самый конец декабря 1936 года. Гранада, Малага, Севилья и Таблада

Одинокий советский бомбардировщик СБ старательно отбивался от узких и хищных преследователей на высоте более шести километров…

И как раз в этот момент гулкие удары прошли по фюзеляжу. Самолёт вздрогнул, и по крылу пронёсся раздирающий металл, звук пробоин. Лёха увидел над головой быструю тень, мелькнувшую, словно хищная птица.

— Командир! Вижу второго! Сверху, левее! — заорал стрелок по внутренней связи.

Сзади загрохотал крупнокалиберный пулемёт стрелка.

«Во время я колпак прифигачил, а то бедный стрелок», — почему-то пришла в голову Лёхи мысль.

Лёха моментально отреагировал, резко надавив на левую педаль. СБшка круто завалилась в разворот, строптиво реагируя на манёвр на такой высоте. Тишину неба снова разорвал треск крупнокалиберного «Браунинга». Стрелок, не теряя времени, долбил в преследующего их противника.

Лёха был уверен, что мессер маневреннее и быстрее. Чтобы оторваться, он повёл машину в крутое пике, резко увеличивая скорость. Но мысль сверлила в голове: «Мессер пикирует лучше». Потянув штурвал на себя и резко выведя самолёт в горизонтальный полёт, Лёха заложил максимально крутой левый вираж, видя в зеркале, как мессер прочно уцепился за их хвост, едва ли не в сотне метров.

— Суки! Пи**расы еб**чие! — пронеслось в голове, и, не теряя времени, Лёха резко потянул на себя рычаги управления двигателями, практически сбрасывая их в ноль, и дернул щитки. Казалось, их СБшка наскочила на препятствие, буквально зависла в высоком небе. Мессер, видно, тоже не ожидал такой подлянки со стороны неуклюжего бомбера и проскочил вперёд, не успевая уйти на вираж, завалившись на левое крыло, снова пытаясь набрать высоту.

Пулемёт Кузьмича грохнул пару раз, но, видимо, не попал в шустрый мессер.

— Врёёёшь, сука! — заорал Лёха, давая двигателям полные обороты и повторяя вираж за «мессером». Двухмоторный бомбардировщик задрал нос и рывком встал на крыло, сжимая кольцо виража, но мессер был явно быстрее и манёвреннее, всё время уходя из-под обстрела.

И тогда Лёха, в азарте преследования, решился на отчаянный шаг. Он почти полностью сбросил обороты левого двигателя, оставив правый на прежней мощности. СБшка словно клюнула носом, накренилась и, неожиданно для «мессера», крутанулась вокруг замедлившегося пропеллера. Манёвр сработал — они оказались внутри виража, прямо за его хвостом. Мессер буквально застыл на секунду прямо по курсу бомбардировщика, словно пригвождённый к небу.

Кузьмич не подвёл. Его крупнокалиберный пулемёт загремел, и очереди тяжёлых американских пуль пошлись по мотору и обшивке мессера, разрывая её в клочья.

Мессер дернулся, крутанулся через крыло и свалился в крутое пике, уходя из-под обстрела. Беспорядочно кувыркаясь, немецкий истребитель понёсся к земле, оставляя за собой густой дымный след…

Лёха добавил тяги моторам и потянул штурвал вправо, их СБшка неохотно вышла из виража и легла на курс к родному картахенскому аэродрому.

Лёха сделал несколько пологих виражей, давая экипажу увидеть конец мессера.

— Взрыва не вижу, — доложил Кузьмич, — наверное, всё-таки сумел посадить свой истребитель.

Спустя сорок минут, приземлившись и сдав плёнку