Тандем. Неестественный обзор - Эдгар Грант

   - Сделаю, что могу, только не наседай на меня. Людей нет, ни у меня, ни в ФБР, а те, что есть, злые, что черти, и измождены, как рабы на плантациях. И как я буду искать в этом бардаке нужных ученых? Они или зашились где-то в глубинке или свалили за рубеж, а вероятнее всего, передохли все во время эпидемии. Мне надо время, Дуг.

   - Не ной, генерал. Мы не знаем, когда запустится "Посейдон", так что времени нет. Делай все максимально быстро. Чтобы ускорить процесс, можешь отправить пару ученых ко мне. Я сам с ними переговорю.

   - Да, сэр, - генерал коротко козырнул и закончил сеанс связи.

   Некоторое время Локарт смотрел на погасший сегмент экрана, на который уже в автоматическом режиме выводилась какая-то статистика, затем снова коснулся иконки коммуникатора, вызывая своего помощника.

   - Слушай, Люк, найди-ка мне верхушку USGS. И ту девчонку, что работала по Йеллоустону. Ей Лэйсон еще орден вручила, - попросил он и, глядя на старомодную карту мира, висящую на стене, пробормотал: - Что же ты задумал, Алверо?

   * * *

   Найти руководителя обсерватории Йелоустон Сэнди Винник оказалось гораздо проще, чем связаться с ней.

   После того, как с помощью Коэна ей удалось вырваться из карантинного центра в Сакраменто, Сэнди провела почти неделю в хорошо обустроенном армейском госпитале. Врачи сделали кучу анализов и, диагностировав легкую форму гриппа, провели курс антивирусной терапии, и какую-то сложную процедуру реабилитации. Через неделю она уже сидела дома с закрытыми на все замки дверями и плотно зашторенными окнами, пытаясь отогнать постоянный страх и побороть жестокую депрессию, нахлынувшую после событий последних дней. Она, наверное, сошла бы с ума, если бы пара оставшихся в лаборатории USGS сотрудников не вломились в ее квартиру и не накачали ее бурбоном смешанным с давно просроченной, неизвестно откуда взявшейся колой. Выпив несколько стаканчиков, Сэнди начала рассказывать им про карантинный центр, про отсутствие лекарств и оборудования, про офисы в промзоне переоборудованные в бараки для больных, которых никто даже не пытался лечить, про высокие горы трупов на парковках, про то, как бульдозеры ковшами сваливают в них человеческие тела. Наконец она, не стесняясь своих подчиненных, в голос разрыдалась, уткнувшись одному из них в плечо. И депрессия, под напором алкоголя и слез отступила, вяло огрызаясь обрывками кошмарных воспоминаний.

   А потом Винник снова вернулась в офис и старалась измотать себя долгими часами работы в лаборатории, чтобы поздно ночью прямо в своем кабинете свалиться от усталости на полевую кровать и, укрывшись с головой давно нестиранным спальником мгновенно заснуть. И не видеть снов...

   Изматывающая работа, поддержка и участие коллег понемногу помогли вернуть душевное равновесие. Она, как и многие ее сотрудники, практически все время проводила в лаборатории, лишь изредка выходя на короткие прогулки по огороженной, патрулируемой военными территории аэрокосмического музея. Мир за периметром начал восприниматься, как-то отстранено, словно это была заграница. Сэнди чувствовала, что после нескольких часов проведенных в карантинном центре в ней что-то оборвалось. Нет, она понимала, что правительство, скорее всего, действует правильно и жесткий карантин, это единственный способ остановить накатывающую на страну пандемию, что ресурсов, медпрепаратов, врачей, оборудования не хватает. И все равно, то, что она увидела, не укладывалось в голове. Лэйсон сознательно обрекала на гибель сотни тысяч заболевших американцев, даже не давая им шанса на минимальную медицинскую помощь. Но все это было там, за забором. А в лаборатории было тепло, сухо, хватало еды, воды и была любимая работа, позволявшая не думать о кошмаре, происходящем за охраняемым военными периметром.

   А потом пришла короткая весна. Последняя настоящая весна перед долгой вулканической зимы. Начал понемногу сходить снег, и на территории карантинных центров, расположенных в пригородных промзонах Сакраменто, заполыхали огромные смрадные костры. Чтобы предотвратить распространение заразы, военные днем заливали напалмом огромные горы трупов, а ночью их поджигали. Над городом постоянно висел тошнотворный запах сгоревшего напалма и паленой человеческой плоти. От него нельзя было скрыться ни в офисе, ни подвале, не спасали ни фильтры, ни маски. Он преследовал тебя везде, доводя до помутнения рассудка, вызывая непроизвольную рвоту и судорожные спазмы в желудке.

   Тогда Сэнди приняла решение, уехать из накрытого смрадом города и забрать с собой своих людей. Через неделю подчиненная ей лаборатория почти в полном составе покинула центр USGS в Сакраменто и перебралась в Йеллоустон в базовый лагерь обсерватории расположенный в заброшенном, но уже довольно прилично обжитом мотеле в шестнадцати километрах от новой юго-западной кальдеры. Эту кальдеру теперь еще называли кальдерой Хопера в честь пилота спасательного вертолета эвакуировавшего ученых во время извержения и рисковавшего жизнью, давая Винник возможность наблюдать его начало с высоты.

   С прибытием десятка ученых, базовый лагерь расширили, оборудовали дополнительные склады для топлива, емкостей со сжиженным газом, продуктов и оборудования. Все делалось с расчетом на то, чтобы в относительном комфорте и безопасности провести в кальдере наступающую вулканическую зиму. Всего в Йеллоустон собралось одиннадцать ученых и шесть военных - экипажи приданной обсерватории военной техники: MRAP "Bufallo" и старенького, но еще крепкого четырехместного вертолета, реквизированного на нужды армии у какой-то частной компании. Места в мотеле было с избытком, ресурсов для ученых, наблюдающих за притихшим вулканом, не жалели, поэтому три года зимы прошли почти без приключений, несмотря на жуткие морозы, пронизывающий ветер и заносы снега засыпавшего мотель почти по крышу. Самое главное из обсерватории в Центр обработки данных в Сакраменто шел непрерывный поток информации о состоянии вулкана.

   Вулканическая активность Йеллоустона не прекращалась ни на день. Мелкие и средние сейсмические проявления, выбросы газов и даже небольшие извержения, сопровождающиеся пепельными столбами в несколько километров высотой, происходили довольно часто, когда внутреннее давление взрывало сегмент остывающего магматического купола. Но это было ничто по сравнению с закончившимся два года назад суперизвержением. Наоборот такая активность давала ученым возможность "прощупать" сейсмографами внутренности магматической камеры, взять пробы вещества и газов, поступающих из ее глубины, и то, что они видели, определенно вселяло оптимизм. Йеллоустон засыпал. Вероятность еще одного крупного извержения была минимальна.

   За плотным рабочим графиком, полным исследований, моделирования и составления прогнозов активности вулкана Сэнди старалась не думать о том, что происходит за пределами кальдеры. Она улавливала обрывки новостей, но они оседали где-то на заднем дворе ее сознания, не загружая его мыслями и бессмысленными рассуждениями. Она слышала про взрыв в Санта-Фе, во время которого погибла президент Лэйсон и выгорела вся электроника в городе, слышала про ядерное разоружение и про то, что Россия и Китай решили оказать существенную помощь Америке в подготовке к зиме и в последующем восстановлении, но это все ее не касалось. Ее мысли полностью занимал Йеллоустон и небольшая группа ученых и военных, которая была в ее подчинении.

   Уже в августе, безжалостно сожрав остатки короткого промозглого лета на Йеллоустон бешеной снежной лавиной обрушилась вулканическая зима. Мощные фронты плотной, наполненной снегом и статикой облачности, почти непрерывно шли с северо-запада практически полностью прервав спутниковое сообщение и обрубив немногие оставшиеся спутниковые телеканалы. В это время единственным источником новостей была армейская рация, настроенная на специальный эфирный информационный канал, который военные организовали для покрытия территорий, где прочие виды связи были недоступны. В общем, создавалось полное ощущение того, что отрезанная от остального мира небольшая группа людей в засыпанном по крышу снегом мотеле, находилась не в центре североамериканского континента, а где-нибудь в Антарктиде или хуже того, на далекой, чужой, промерзшей насквозь планете.

   И вот теперь, когда долгая зима закончилась, Винник снова понадобилась государству. Ей даже не хотелось думать, зачем с ней пытается связаться аппарат министра обороны. Она панически боялась, что сейчас, когда самое страшное оказалось позади, ее выдернут из созданного ей привычного мирка и снова вытянут в переполненный беженцами город, корчащийся в муках от людских проблем, и печалей. Узнав о звонке военных, она упаковала вертолет снаряжением и оборудованием, взяла пару человек повыносливей и отправилась к северо-восточной кальдере. Может быть, если бы ей звонил Коэн или Лэйсон, она и поговорила бы с ними, но что-то ей подсказывало, что разговор с военной верхушкой, ни к чему хорошему не приведет. Все данные по вулкану были в отчетах, дополнительной информации она дать не могла, значит, их интересовало что-то еще. И в это "что-то" Сэнди ввязываться решительно не хотела.