Винчестер - Александр Кудрявцев

 - Буба!!! – крикнул Кельт и закашлялся кровью.

 - Ох, братан…, - вырвалось у Бубы, когда он увидел спускающегося с больничных ступеней Ромку, - ты как этот…мумия.

 Голова Кельта была так щедро обмотана бинтами, что наружу смотрели лишь глаза и рот.

 - Швы накладывали?

 Он кивнул.

 - Как самочуха-то?

 - Ништ, - глухо сказал Рыжий.

 - Я те вот апельсинов всяких принес. Ну, сока там и прочих ништяков. Пацаны специально скидывались. Ты теперь на всю общагу прославился.

 Кельт хмыкнул.

 - Слушай, у меня новость дерьмовая… В общем, коменда, когда узнала, что ты с чехами махался, тебя выселить решила…

 - Что?

 - Дак она сама из Чечни. Не знал, что ли? Выселяют тебя, братуха, из общаги. За разжигание межнациональной розни. Но ты не переживай…Не, Кельт, не парься – помнишь, пацаны тогда на стрелку приезжали? Они сказали, что с хатой тебе помогут на первое время. У них конспиративная берлога есть, на канале Грибоедова. Вот выпишут тебя, вместе туда съездим. Все это чехам просто так с рук не сойдет. Ерш так и сказал. Ерш у них там главный. Про белые патрули что-нить слышал? Которые нерусских в городе мочат? Ну, вот он в теме. Короче, поправляйся скорее, братуха! Нас ждут великие дела! Ну давай, я побежал. От пацанов привет.

 Кельт слабо махнул ему перебинтованной рукой и тоскливо посмотрел на серое здание больницы.

 - Хайль! – у выхода Кельта встречала бритая компания.

 - Ну что, выздоровел, братуха? – скалился Буба, гарцуя перед товарищем в новеньких «гриндерах».

 - Здорово, герой! – крепко пожал руку предводитель - невысокий плотный парень. – Я Ерш. А это мои близкие: Руль и Деловой. Ну чо уставились, камрады, жмите руку истинному арийцу.

 Камрады обменялись рукопожатием.

 - Пошли, покажем тебе твою новую хазу!

 - А я там никого это самое…не напрягу?

 - Не парься, коммуналка расселенная, у нас там типа штаба. Наша банда там раз в неделю собирается, газету свою делаем, пьем, ну и все в таком духе.

 Компания нырнула в метро. Расталкивая плечами настороженных обывателей, парни погрузились в электричку.

 - Кельт, нам до канала Грибоедова! – крикнул Ерш.

 Просторная комната с высоким лепным потолком была обклеена немецкими плакатами – копиями гитлеровских листовок времен войны. В одном углу приткнулся старый телевизор, в другом – компьютер, принтер и сканер.

 Кельт тайком взглянул на себя в лицо старого зеркала, сверяя мужественность своих скул со скулами нарисованного арийца в стильной фашистской форме.

 - Круто! – с чувством сказал он, оглядывая свое новое жилище.

 - Я знал, что тебе понравится! – крикнул Ерш и зазвенел бутылками в холодильнике. – Предлагаю отметить новоселье как следует. Кстати, завтра на капище наши славяне будут 9 мая отмечать. Мы тоже подтянемся. Тебя туда твой кореш отведет, он уже знает. Буба! Сгоняй-ка в лабаз еще за ящиком пивца.

 Буба заторопился в прихожую. Хлопнула дверь.

 - Камрады! В наши славные ряды вступил новый достойный боец! – покачивался с бутылкой в руке Ерш. – Посмотрите на эти шрамы на храбром кельтском табле! Подобно спартанцу Леониду, этот кекс противостоял банде вооруженных оккупантов, и дух его не сломлен! Слава! Зиг хайль!

 - Зиг хайль! – выбрасывали в воздух руки камрады.

 - Смерть! – орал пьяный от пива и славы Кельт и бил кружкой в бокалы новых товарищей, обливаясь пеной. – Кил эм ол!!

 - КИЛ ЭМ ОЛ!!! – скандировали камрады.

 - Держи презент! – Ерш протянул ему новенькую бритвенную машинку. – Тебя забривают в армию национального фронта!

 Братва быстро организовала парикмахерский табурет, под который постелили газеты.

 Машинка заурчала, посыпались светлые пряди.

 - А теперь – дискотека! – Деловой наколдовал что-то у музыкального центра. Колонки взорвались главной темой из саундтрека «Ромпер-Стомпера».

 Рыжий глотнул пива и прыгнул в потную кучу полуголую танцоров.

 - Слава роду, смерть уроду!

 Люди на холме неподалеку от новостроек выбрасывали в небо сжатые кулаки. Кельт уставился на столб, выкрашенный темно-красной краской, у которого сошлись в театральном поединке парни в самодельных кольчугах.

 - Это что?

 - Это языческое капище. А столб – статуя Перуна. Вон, видишь здорового мужика в расшитой рубахе?

 - Они все здесь здоровые. И в рубахах.

 - Да вон, бородатый в красном плаще…Это Верховный жрец.

 - Время!- вдруг крикнул жрец, обратясь с вершины холма к новостройкам.

 - Время! – повернулся он к ним спиной и загудел в охотничий рог.

 - А кто эти в шлемах? У столба? – спросил Кельт.

 - Ну это типа воины. Они сражаются за право принести священную требу Перуну.

 - А где треба?

 - Вон, котел, видишь, на треножнике стоит?

 Один из толкинутых вдруг растянулся на земле, а второй провел по его горлу тупой железкой своего меча. Люди на холме приветственно загалдели.

 - Во славу родичей наших в сей светлый день приносим требу богу нашему Перуну, - объявил жрец, - пали предки наши 9 мая, в день когда много веков назад царь рода славян Словен соединил все края словенские от Архангельска до Белграда, основав первое государство Северной Европы.

 - Слышь, чо он несет? – толкнул Кельт Бубу, но тот отпихнулся:

 - Заткнись и слушай. Он стучит молотом во врата сердец.

 - Чо?

 - Белые предки наши сошлись в неправедной войне и бились люто, много жизней загубив. А виноваты в распре не они были! – жрец возвысил голос. – Нечего белым людям меж собой враждовать и делить им нечего! Повинны в сечах многих колдуны были черные, смешанная кровь: Сталин и Гитлер…

 - Потому собрались мы здесь, на этом священном холме, чтобы почтить память праотцов наших. Слава роду – смерть уроду! – выбросил вверх кулак жрец.

 - СЛАВА РОДУ, СМЕРТЬ УРОДУ! – подхватила толпа.

 - За мной, братья! – сказал жрец и снова продудел в рог, спускаясь с холма.

 Толпа переместилась к другой площадке, обозначенной несколькими бревнами, лежащими на земле. Кельт с Бубой остались на холме.

 - А что там за камень лежит?

 - Ну, типа ритуальный. Видишь, венок на нем сверху? Сейчас надо коснуться его правой рукой и сказать «Помню».

 - Что – «помню»?

 - Все.

 - Слушай, откуда ты все это знаешь?

 - А я со жрецом разговаривал. Интересный мужик. Он жрец уже в котором поколении. Все эти обряды и былины у них от отца к сыну передаются. Еще с тех времен.

 - Буба, ты…скажи, ты правда во все это веришь?

 - А во что мне еще верить, Кельт? – Буба подошел к деревянному Перуну и коснулся рукой бороды идола. – Меня задолбало жить просто так. И почему мне не верить в то, что моим предком была не обезьяна, не соблазненный еврей, а охренительный ариец из Арктогеи? Меня прет это, Кельт, врубаешься? Меня прет.