Хит - Тара Мосс

— Это ужасно. Нужно учиться быть самой собой.

— Никто никого не заставляет плясать под чужую дудку. Когда я вижу четырнадцатилетнюю мордашку в рекламе средств по уходу за кожей, я нахожу это уморительным, но не угрожающим здоровью нации. Правда, иногда мне хочется, чтобы глянцевые журналы позволили своим моделям стать немного старше. Взгляните на Кристи Бринкли — она роскошна. И есть много не столь известных женщин, которые могли бы работать моделями и в сорок лет, и в пятьдесят лет и будучи старше.

— С возрастом многие женщины становятся более фактурными, — внес свою лепту Буги, вернувшийся с кухни за очередной порцией грязной посуды.

Как бы ответил Энди в подобной ситуации? Вероятнее всего, воздержался бы от комментариев, зная, что в таких разговорах градус женских эмоций заметно повышается. Но Мак улыбнулась удачной реплике Буги, в котором увидела своего единомышленника и, разумеется, натуру слишком утонченную, чтобы дружить с Осликом.

Марун все никак не могла успокоиться:

— Да, но почему мужчина с возрастом приобретает «фактуру», а женщина только «морщины»?

Ослику, похоже, порядком надоела дискуссия.

— Пока фигура позволяет, ходи голой, — заключил он.

Мак уже не хотелось продолжать этот легкий диспут. У нее были другие мысли.

Кстати, тоже о женщинах…

— Ладно, ребята, прошу прощения, что прерываю, но кто-нибудь знает, где находится Лонсдейл-стрит?

— Лонсдейл-стрит? Конечно, — ответила Марун. — Это там, где адвокатские конторы и стриптиз-клубы. Минут пятнадцать отсюда на машине. Там твой отель?

Стриптиз-клубы и адвокатские конторы… Оригинальное соседство.

— Нет, это просто по работе.

— Мак — частный детектив, — с гордостью произнесла Лулу так, будто Мак действительно была настоящим сыщиком с цилиндром на голове и сигарой во рту. — Опять заседаешь в суде?

Мак улыбнулась и покачала головой:

— Нет. — На этот раз нет.

На курсах по криминалистике ее учили, как давать свидетельские показания в суде, если возникнет такая ситуация. Жаль, что Мак не успела воспользоваться некоторыми из этих подсказок, когда выступала свидетелем на процессе по делу убийцы Стилетто. Может, это помогло бы ей сдержать слезы, когда ее просили вспомнить в подробностях, как ее похитили и как она подверглась насилию. Мак надеялась, что больше никогда не придется возвращаться на эту свидетельскую кафедру. Если только она не вляпается во что-нибудь, пока работает сыщиком.

— Я прошу прощения, но мне действительно пора. — Мак поднялась. — Было очень приятно познакомиться с вами. Спасибо за угощение.

— О, дорогая! Останься, выпьем еще по бокальчику! — воскликнула Лулу, явно не желая отпускать подругу.

— Но мне надо идти. Сегодня нужно пораньше лечь. Завтра у меня безумный день.

— В следующий раз ты должна будешь остаться ночевать у нас, договорились? Обещаешь? — настаивала Лулу. — У нас есть гостевая спальня, и она в полном твоем распоряжении. Пожа-а-а-алуйста!

Мак удивилась тому, как быстро сошлись Дрейсон и Лулу и как легко ее подруга освоилась с местоимением «мы». «У нас есть гостевая спальня». Стиль «камикадзе», присущий отношениям Лулу с мужчинами, трудно было признать успешным, но Мак снимала шляпу перед открытостью подруги. Ей самой требовалось время, чтобы проникнуться к человеку доверием. Возможно, слишком долгое время.

— Хорошо, — неохотно согласилась Мак. — Обещаю, что в следующий раз останусь. Но сейчас я должна идти.

— Мне тоже пора домой, — раздался голос. Это был Буги. Он уже был в кожаной куртке и успел убраться на кухне, пока Лулу, Дрейсон и Марун налегали на алкоголь. Надо же, не живет в этой квартире, а сам приготовил ужин и убрал со стола. Надо же. — У меня срочный заказ, который должен быть готов через два дня, — объяснил Буги, беря большую связку ключей со столика в коридоре. — А я еще даже не начал морить дерево.

— О-о-о, ну вот, теперь все уходят! — Лулу вскинула руки, явно расстроившись из-за того, что вечер так быстро подошел к концу.

— Я остаюсь, — пробормотал Ослик. — У вас ведь есть еще пиво?

В неловком молчании Буги и Мак преодолели пять лестничных маршей.

— Тебя подвезти? — спросил он, когда они спустились на первый этаж.

О, мальчик.

Мак подумала, что лучше было бы сказать «нет», не стоило поддаваться соблазну, но она была без машины — и, если честно, ей хотелось узнать о Буги как можно больше.

— Да. Было бы здорово, — ответила она, не глядя в его сторону. — Тебе большой крюк придется делать?

— Да не проблема.

Будь Мак вольной птицей, она бы не стала сопротивляться желанию пригласить Буги куда-нибудь, чтобы выпить. Но Мак была несвободна, являясь, согласно лексикону Австралийского иммиграционного департамента, «супругой де-факто». А статус супруги, тем более супруги детектива высокого ранга, ко многому обязывал. К тому же ее гражданский муж только что покинул страну.

Впрочем, поездка на машине имела смысл.

Когда они вышли на улицу, Мак увидела, что Буги открывает безупречно отреставрированный голубой «мустанг» конца шестидесятых годов. У него был вовсе не огромный «кадиллак», как Мак предполагала, но очень похожая машина. И она так напоминала ей формой и внешним видом Зору, ее любимую бирюзовую модель «Додж Дарт Свингер» 1967 года выпуска, которую она с такой неохотой продала, когда переезжала из Канады в Австралию. Было бы неоправданно дорогим удовольствием переправлять свой автомобиль на пароме через океан, чтобы потом уродовать его в местных мастерских, приспосабливая под левостороннее движение. Ах, Зора. Мак скучала по машине. Она назвала ее в честь несчастного репликанта из фильма «Бегущий по лезвию». Она давала имена всем своим транспортным средствам. Мотоцикл звался Теру.

— Извини, что утомил тебя своими рассказами, — произнес Буги. — Даже не знаю, почему поддался их уговорам.

— А мне было интересно. Правда, мне никогда еще не доводилось встречать гробовщика.

— А я никогда не был знаком с частным детективом.

Мак улыбнулась, когда Буги отворил перед ней «пассажирскую» дверь. Она забралась в салон и пристегнулась; сиденье с мягким шипением опустилось под тяжестью ее тела. Сиденья в машине Буги были кожаные, красивые и удобные — не то что в ее Зоре, обтянутые винилом сиденья которой имели уродливую форму со дня покупки. Мак всегда мучилась, пытаясь отрегулировать их. Но этот парень явно любил свою машину и с удовольствием вкладывал время и деньги в ее реставрацию.

— А куда на Лонсдейл-стрит? — спросил Буги, запуская двигатель. Машина заурчала.

Мак назвала ему адрес, и он очень удивился.

— Не знал, что там есть отель, — с удивлением сказал он.

— А его там и нет.

ГЛАВА 29

Лютеру Хэнду потребовалось совсем немного времени, чтобы отыскать дом в бедном пригороде Сурри-Хиллз.

Одетый во все черное, от перчаток до бутсов, он невидимой тенью скользил в темноте. Лютер был более чем готов к исполнению задания, и сегодня к его убийственному арсеналу добавился еще один предмет, отвечающий специфике предстоящей работы.

Топор.

Лютер не стал звонить в дверь. Он бесшумно вскрыл замок, вошел в здание и, в считаные секунды взлетев вверх по лестнице, оказался в коридоре. Все было в точности так, как сообщалось в инструкции: количество ступенек, схема здания. Офис Ли Лин Тана находился за третьей дверью слева от верхней лестничной площадки, но не успел Лютер дойти до него, как в дверях возник человек. Его услышали.

Лютер узнал человека по фотографии на водительском удостоверении.

— Ли Лин Тан, — произнес Лютер.

Человек все понял.

— Ты Ли Лин Тан? — повторил свой вопрос Лютер. Он ждал ответа.

Ли едва заметно кивнул.

Лютер сжал рукоятку топора и занес страшное оружие для удара, но снести голову жертве одним взмахом ему не удалось. Взметнулся фонтан крови, заливая дверь, пузырясь в луже на ковре. Ли схватился за шею, медленно оседая, кровь сочилась у него между пальцев. Первый удар оказался весьма эффективным.

Хорошо.

Лютер стоял над Ли Лин Таном, наблюдая за его жалкими попытками ползти по коридору к лестнице, к выходу. Невероятно, но, захлебываясь в собственной крови, дрожа от ужаса, тот умудрился приподняться и привалиться к стене.

Лютер снова нанес удар, на этот раз точный.

Он отрубил левую руку Ли по локтевому суставу, и ужасный обрубок с глухим стуком упал на пол. Взгляд Ли затуманился, и сутенер сполз по стене, оставляя на ней кровавые отпечатки и потеки. Его голова поникла, и последний вздох вырвался из тела вместе с предсмертным хрипом.

Раздался крик.