Безвременье - Виктор Колупаев

— Куда уж интереснее. — Он опрокинул рюмку в горло. Не булькнуло даже. — Она замужем?

— Да нет, вроде. С матерью живет. А вообще-то я насчет замужества не интересовался. Оплошал.

Пров не обратил на мою иронию внимания и пустил запись дальше. Вот я вхожу в дом Галины Вонифатьевны, вот иконы, картина на стене.

— Картина ночью ожила, — сказал я. — Не там, а сегодня ночью в карантинном отсеке.

— Понятно. — Пров больше не задерживал кадры.

Батюшка, караулка, снова иконы. Я укладываюсь спать. Внезапное мое пробуждение.

— Сейчас будет он.

Он непрерывно и неуловимо меняющийся лицом. Наш короткий разговор.

— Какой мир ты имел в виду? — спросил Пров. — Наш или тот, что в Смолокуровке?

— Где мне хорошо?

— Да.

— Не знаю даже.

— Вспомни.

— Наверное, тот. Ведь я был там, а он спросил: "Хорошо тебе в этом мире?" Да, тот, Смолокуровский.

Пров задал компьютеру какую-то программу. Кадры начали отщелкивать раз в секунду. Лицо того было, по-прежнему, размыто.

— Действительно, неуловим, — сказал Пров. — Частота развертки — сто гигагерц. а его лицо продолжает меняться. Это же с какой частотой он измывается над нами? Ведь лицо не просто размыто, оно успевает измениться! Ну и тип!

Пров, кажется, снова становился прежним.

— Что тебе тут еще показалось?

— Страх. Черт! Я же тебе говорил. Крути дальше, там я на улицу выскакиваю.

Пров пустил изображение в нормальном темпе. Сбивчивые кадры, по которым даже сейчас можно было ощутить, с каким ужасом я бежал.

— Обрати внимание на звезды, — посоветовал я.

Пров обозрел небосвод, покрутил его и так и сяк, приблизил, отдалил.

— Да, чужота, — сказал он.

— Дальше все, вроде бы, нормально.

Мы досмотрели запись до того момента, когда я его встретил, нашел, то есть, в лесу.

— Любопытно, Мар, любопытно. ГЕОКОСОЛ, конечно, перешел на круглосуточную работу. Но что-то должно быть еще.

— Что?

— По какой причине они нас туда пустили...

— Кто? Эти или те?

— И те, и эти. Почему ГЕОКОСОЛ и сам Галактион согласились на нашу экспедицию?

— Хартия... — заикнулся было я.

— Твое крещение — это удобный повод как раз для них, а не для тебя. Захотелось креститься, тебе и позволили. А так бы им пришлось искать уважительный повод, чтобы спровадить нас туда.

— Уверен? Мне тоже казалось, что уж слишком много совпадений.

— Совпадений, действительно, много. Странных совпадений... Мар, поищи-ка в новостях что-нибудь интересное. Не для всех, а для планетуралов, причем, планетуралов второго ранга. Ты ведь теперь крупная шишка!

— Думаешь, все компьютерные системы теперь оповещены?

— Это делается немедленно. Ищи, требуй. Это не только нам нужно, им — в первую очередь.

Пров отошел к столику и взял в руки бутылку.

— Ты не много пьешь? — спросил я. Мне-то уж было вполне достаточно.

— Много... — отозвался Пров.

— И где только научился?

— В снах...

— Значит, и сны им известны, раз ты так...

— Да знают они, все знают. И о снах — в том числе. Неужели ты не понял, что нас тысячу раз проверили и перепроверили, а потом сунули в этот... Как и назвать-то, не знаю. Мир, ад, рай...

— И ты уже тогда догадывался?

— Не то, чтобы догадывался... Нет. Что-то было неопределенное... Но березовую рощу шел искать без всякого подвоха со своей стороны. Прости, что втянул тебя в эту историю.

— Если ты прав, то эта история все равно произошла бы. Так что, просить прощения тебе не за что.

— Ну и ладно...

Пров-таки хлебнул еще одну рюмку. Видеть его взволнованным более, чем я сам, мне еще не приходилось.

Я ввел в компьютер свой новый пароль, провел сканером по ладони и запросил последние известия о каких-либо исключительных событиях.

Мощный циклон разрушил систему радиокоммуникаций гдома на Гавайях... Не то! Неожиданное нашествие огромного количества тараканов в Паленке... Мразь всякая мутирует! Незарегистрированные бомжи... Попробуй их всех зарегистрировать! Осада гдома в Междуречье войсками Александра Македонского... Исторический фильм снимают.

— Послушай, Пров! Александр Македонский на нас напал.

Пров подошел, остановился сзади. На экране мелькали фигуры людей со щитами и короткими мечами в руках. Толпа тащила штурмовую лестницу, Вооруженные всадники мчались вокруг гдома, Некто, наверное, сам Александр Македонский, в мундире генерала восседал на коне. И вовсе не на Буцефале, а на какой-то облезлой кляче. Легковооруженные воины тащили на плечах реактивные гранатометы.

— Все, что ли, психами стали? — сам у себя спросил Пров.

Картина была, действительно, чудовищной. И не тем, что войска Александра Македонского, вооруженные реактивными снарядами, штурмовали гдом. Действие разворачивалось не на съемочной площадке, а в отравленной, непригодной для дыхания атмосфере. Легионеры задыхались, падали. Вполне натурально горел сам гдом. Смерть в кино и смерть настоящая — не одно и то же. Ни один актер не сумеет упасть так, как падает мертвый человек.

— Это что, специально для планетуралов? — спросил Пров. — Что за чушь!  Или я, действительно, много выпил?

Дальше показали окончание штурма. Гдом, конечно, выстоял, хотя кое-где еще дымился. А армия Александра Македонского вся погибла от удушья, включая и самого полководца. Тело Александра Филипповича опознал его бывший учитель, перипатетик Аристотель.

— Ведется расследование, — закончил сюжет диктор.

— Я свихнулся, — сказал Пров. — Посижу немного. А ты поищи без меня.

Он отошел в сторону, но не к круглому столику, а к дивану. Сел, откинувшись на спинку, закрыл глаза.

— Достоверность последней информации? — сделал я запрос.

"Информация достоверна".

— Действия Соляриона и Орбитурала в связи с последними событиями?

"Информация закрыта".

— Выводы ГЕОКОСОЛа?

"Информация закрыта".

— Для чего тогда сама информация, если нет никаких объяснений?

"Утечка информации".

Все, они заткнулись. Или кто-то сошел с ума, но его уже обезвредили.

Я запросил другие события. Событий на Земле не было. Не только из ряда вон выходящих, но и вообще никаких!

— Солнечная система, — запросил я.

"Событий нет".

— Галактика?

"Событий нет. Взорван крейсер "Блистательный". Событий нет. Взорван крейсер "Блистательный". Событий нет. Взорванкрейсерблистательныйсобытийнет".

Я включил обычный канал: танцевальная музыка. Вторично запросил информационный канал для служебного пользования. Танцевальная музыка.

— Кажется, приехали, — сказал я.

На экране неожиданно появилось:

ИНФОРМАТОР ИНФОРМАТИВНО ИНФОРМИРУЕТ:

 ИНФОРМАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ ИНФОРМАТИВНА.

— Пров, — позвал я. Но он уже стоял рядом.

Текст сообщения вдруг как бы сдвинулся чьей-то рукой, возвратился назад, снова поехал в сторону, вернулся, задрожал, поупирался, поупирался, но не устоял перед какой-то непреодолимой силой, сломав буквы, рассыпался. Вместо него появилось новое сообщение:

ЖУТЬ СТАЛА ЛУЧШЕ,  ЖУТЬ СТАЛА ВЕСЕЛЕЕ.

                                                                                            Отец.

37.

Мне-то что. Я мог обернуться Ильей Муромцем и поспать всласть, оставаясь в то же время своим другим "Я" здесь. А вот Фундаментал явно валился с ног. Он еще боролся со сном, пытаясь задавать вопросы, но все это с трудом, через силу, превозмогая себя.

— Да будет вам, — сказал я. — Отдохните. Я всегда к вашим услугам, вчера ли, завтра ли, сегодня...

— Нет, нет, только не вчера. Я пошутил. Для меня вчера прошло и не вернется, проходит и сегодня. Встретимся утром. Ведь мы — друзья? Друзья, друзья. А как же...

Он открыл дверь шара, прошел со мной несколько шагов по коридору и спросил:

— Дорогу найдете?

— Дорога в никуда везде, — ответил я.

— Вы уж тут у нас не виртуальте, — попросил он.

Я пообещал и оказался возле дома с улучшенной планировкой. Кое-что нужно было проверить, осмыслить. Что-то здесь было не так. Посоветоваться бы. Я отделил от себя Платона, Прокла и Плотина, и они теперь стояли на снегу, переминаясь с ноги на ногу.

— Может в Академии появимся? — предложил я.

— Да мы оттуда и возникли, — недовольно заворчал Платон.

— Прогуляемся, — предложил Прокл.

— Пошли, нечего раздумывать, — решительно двинулся Плотин. — Прогулки полезны.

Академия располагалась на юго-северной окраине Сибирских Афин, в шести стадиях от Дипилонских ворот. Каждый раз, когда я шел этой дорогой через Керамик, меня охватывал трепет, ибо вся дорога была обрамлена транспарантами, напоминающими об уме, чести и совести Безвременья, каменными стелами, воздвигнутыми в честь борцов за установление Безвременья. В этом тихом уголке, лишь иногда раздираемом воем электричек, набитых под завязку мичуринцами и садоводами, рвущимися на свои заветные шесть соток, в этом уютном уголке возле реки Кефиса, среди широколистных сосен и старых маслин с краниками для сливания подсолнечного масла, серебристых хвойных тополей и увязших в земле вязов, там и сям виднелись садовые домики, баньки, сортиры. Вся близлежащая местность находилась под покровительством героя Академа. Поэтому сады, рощи и старинный гимнасий этого живописного уголка и назывались Академией. Платоновская школа размещалась в здании гимнасия, перед входом в который висела надпись: