Истории Андромеды (СИ) - Велсор Алекс

— Мы не должны позволить себе соблазниться этими легкомысленными занятиями! Как преданные коммунисты, мы обязаны всецело отдаться нашему революционному делу!

Голос Роло был полон презрения к тем, кто предавался таким развлечениям.

— Буржуазия использует искусство и культуру, чтобы убаюкать вас и в то же время продолжать эксплуатировать ваш труд! Они надеются, что вы забудете о своих невзгодах, погрузившись в бессмысленные развлечения!

По толпе пронесся одобрительный ропот; многие люди оглядывались, нахмурив брови, или качали головами, осознавая, как легко их обманули.

— Товарищи! — проревел он с силой. — Нам пора раз и навсегда избавить наше общество от этого буржуазного упадка! Мы должны пройти в этот музей и разрушить реликвии коррумпированного прошлого!

Его слова были подобны искре, зажигающей огонь; толпа заревела в знак согласия, их лица были искажены яростью и необузданным пылом.

— Сегодня мы едины в нашей миссии! — заявил Роло, его голос был полон рвения. — Вместе мы разрушим этих ложных идолов и проложим путь к славному будущему при коммунизме!

С каждым сказанным словом гнев вспыхивал ярче в глазах собравшихся революционеров. Желание очистить свой народ от остатков устаревшей эпохи текло по их венам. Роло высоко поднял руку и указал на хорошо охраняемый вход в музей. По его сигналу море красных флагов и красных книг хлынуло вперед, словно неудержимый прилив — мужчины и женщины, чьи сердца бились в предвкушении, пока они двигались к своей цели. Когда они подошли к охранникам, стоявшим у здания, неповиновение на лицах быстро сменилось страхом перед их огромным количеством, из-за чего им пришлось отступить. Разъяренная толпа, подстрекаемая страстными словами Роло, хлынула в музей. Звук разбивающегося стекла и раскалывающегося дерева эхом разносился по величественным залам, когда статуи, картины и древние артефакты безжалостно уничтожались. Роло стоял внутри посреди этой толпы, его глаза сверкали решимостью; он громко закричал, чтобы поощрить их ярость:

— Очистите нашу нацию от буржуазной грязи! Уничтожьте все остатки этой ядовитой культуры!

Внутри музея лица покраснели от ярости и волнения, когда революционеры размахивали молотками и кирками по всему, что они считали символом элитарного упадка. Пыль наполняла воздух от распыленных скульптур, из-за чего было трудно дышать. Вонь пота пронизывала все вокруг из-за явной интенсивности их действий. Революционеры разорвали на части бесценные полотна с изображением сцен, когда-то пленявших публику на протяжении поколений; теперь эти произведения искусства были обращены в клочья, как и другие реликвии, сносимые внутри музея. Скелеты древних существ яростно опрокидывались под яростными ударами — кости болезненно трещали при ударе, а история рушилась под крики, наполненные адреналином. Голос Роло прогремел над этим столпотворением:

— Давайте демонтируем этих ложных идолов!

Пока его последователи продолжали безжалостно нападать на артефакты, хранившиеся в этих когда-то священных залах, они упивались своей верой в то, что уничтожение остатков очистит общество и освободит место для чего-то более чистого. В ответ на мольбы музейных работников многие в толпе только еще более рьяно и бессердечно становились в своих деструктивных действиях. Их лица исказились от ярости, когда они яростно игнорировали крики о пощаде.

— Нет! — крикнул в ответ один революционер, разбивая бесценную вазу. — Вы предатели, которым промыли мозги буржуазным мышлением! Наша культура возродится без этих реликвий богатства!

Другой революционер прорычал отчаявшемуся рабочему, сжимавшему картину:

— Эта история, за которую ты цепляешься, слишком долго угнетала наш народ! Настало время для чего-то нового!

Среди этого хаоса были и те, чьи лица выдавали сомнения. Они ненадолго заколебались, услышав яростные протесты сотрудников музея, но, тем не менее, продолжили разрушение, разрываясь между сохранением того, что когда-то считалось прекрасным, и принятием будущего, обещающего равенство и справедливость при коммунизме. Сам Роло стоял на небольшом расстоянии от беспредела, развернувшегося внутри музея. Бесстрастный взгляд на его лице скрывал любые намеки на раскаяние, которые он мог чувствовать под своей ожесточенной внешностью. Как лидер этого движения, он считал, что необходимо пойти на жертвы, чтобы построить общество, свободное от коррупции, даже если это означало уничтожение истории, которые считалась испорченной буржуазными идеалами. В то время как одни музейные работники отчаянно пытались спасти то немногое, что осталось нетронутым, другие тщетно умоляли толпу и плакали, не в силах что-либо сделать против тех, кто сошел с ума от политических бредней. Взбесившаяся толпа, движимая пылом, вызванным речами Роло, вынесла наружу остатки своего разгрома. Они собрали разорванные картины и разбитые скульптуры вместе с грудами книг, чтобы потом бессовестно сжечь. Теперь эти реликвии были не чем иным, как возгоранием очищающего пламени, которое ознаменовало бы их готовность к новой эре. Высоченное пламя поглотило все в поле зрения — зловоние горящих холстов, смешанное с едким дымом, наполнило воздух. Атмосфера была пронизана как восторгом, так и отчаянием, когда революционеры дико танцевали вокруг этого костра, подпитываемого многовековой историей. Роло с гордостью наблюдал со своего наблюдательного пункта, как его последователи праздновали победу над буржуазной культурой. Огонь ярко полыхал перед ним — символ сжигания старых общественных устоев, чтобы заново построить их на коммунистических принципах. Увидев возможность еще больше воодушевить своих сторонников, он выступил вперед среди этого разрушительного веселья. Его голос прогрохотал по двору, когда он произнес еще одну грандиозную речь, осуждающую то, что было сожжено; его провокационные слова подлили масла в и без того разгоряченную толпу.

— Посмотрите на это — воскликнул Роло с огненной силой, сравнимой с той, что пылала перед ними. — Посмотрите, как мы освободились от упадка и коррупции! Мы должны продолжать нашу борьбу, чтобы однажды наш народ стал маяком социалистической чистоты!

Его страстные слова взбудоражили сердца тех, кто танцевал вокруг этого костра.

— Пойте и танцуйте, товарищи! — радостно завопил он. — Пусть наши голоса и наши движения покажут, насколько мы свободны от этих реликвий ушедшей эпохи! Вместе мы посеем семена светлого коммунистического будущего!

Огонь отбрасывал жуткие тени на лица, пока они танцевали вокруг костра. На их лицах отражалась смесь дикой самоотверженности и яростной убежденности, когда они пели песни, восхваляющие достоинства коммунизма. Роло видел, что его последователи полностью преданы ему и его революции. Он ощутил опьяняющий прилив, наблюдая за их рвением, которое на время подавило любое затянувшееся чувство вины за уничтожение бесценных артефактов. Звуки потрескивающего дерева смешивались с хриплыми возгласами, а революционеры ритмично топали по древним останкам.

— Вы дикари!

Раздался отчаянный вопль который заставил их прервать веселье. Работница музея побежала к ним чтобы спасти то немногое, что они уже угробили, но когда она увидела лишь тлеющие останки от бесценных сокровищ, она упала на колени перед костром и заплакала. Она закричала от горя и ужаса, когда смотрела на их самодовольные лица и радостные танцы.

— Как вы можете радоваться тому, что уничтожаете нашу историю? Вы разорвали связь с нашими поколениями, погубили культуру нашего народа, и ради чего?! Ради какой-то иллюзорной идеи, которую даже на хлеб не намажешь?! Вы все больные разумиты, променявшие материальные ценности на пустые слова!

Гневные крики женщины на мгновение пронзили ликующий хаос вокруг нее, заставив некоторых остановиться и задуматься о том, что они делают. Ее лицо было искажено горем, по щекам текли слезы — разительный контраст с бешеным возбуждением многих, упивавшихся разрушением. Роло перевел взгляд на женщину, на его лице было написано презрение. Несмотря на то, что ее эмоциональный всплеск вызвал в нем нотки сомнения, он знал, что должен оставаться твердым в своих убеждениях.