Эдемский Маг. Том III (СИ) - Игорь Швейц

отчего мои крылья, ставшие чёрными углями, сейчас так сильно дымятся? Откуда у него столько магии? Неужто он… смог побороть старение своих магических жил?… Нет-нет-нет, я не могу проиграть какому-то жалкому рабу… Он никак не мог обмануть природу, обмануть тело, обмануть этот закон…

Саркис пролетел сквозь пыль, пылая яростным огнём. Чудовища больше не было, было только тело эдемского мага, сейчас улыбающееся устроенной им зрелищной битвы. Дым пугливо расступался перед его огненным кулаком, который попал аккурат в живот Клейтона, заставив потрёпанного мятежника снова харкнуть кровью и глухо застонать. Следующий удар пришёлся по подставленной руке Клейтона. Пламя потекло вниз, встретив сопротивление жёлтой моргающей брони.

— Ты проиграл, Клейтон. Чувствуешь запах моей победы? — хохотал довольный Саркис, под оценивающий взор Демиурга.

— Брат, ты серьёзно пытаешься меня обмануть? Из тебя очень фиговый артист, поверь. У тебя почти не осталось магии, не блефуй!

Эдемский маг истерично засмеялся, смеялся даже его живот, спрятанный в разорванной куртке. Он смеялся и продолжал наносить удары. Слабые, почти лишённые задорного огня. Посох рядом с ним иссякал, но Саркис не верил в это, отчаянно продолжая наносить удары, не веря в своё грядущее поражение.

— Ты проиграешь, скотина. Ты будешь просить прощение у нашего Отца. Я не оставлю тебя в живых, не оставлю! Никогда, слышишь?!

Клейтон перехватил гаснущую руку эдемского мага, перехватил и отбросил истерически смеявшегося брата, который тяжело выдохнул и зашатался на уставших ногах.

— О какой победе ты говоришь, если ты погиб как маг? — слабо улыбнулся Клейтон, уставший и повреждённый после атак своего бывшего друга.

Его одежда почернела, кончики волос выгорели, а крылья поникли и дымились. Клубы дыма валили за спинами двух братьев, огонь и лёд плясали на улицах уничтоженной столицы, где когда-то царила радость, смех, где когда-то ходили люди, не подозревающие, что их прекрасным жизням и чудесным белокаменным домам скоро настанет ужасающая смерть.

Клейтон натянул улыбку на своё лицо, поднял руку, облачённую в мерцающую броню и над двумя врагами, над двумя бывшими друзьями собрались чудовищные, плотные тучи, сливающиеся с тёмным, ночным небом. Алое солнце окрашивало златовласого мятежника в свой красноватый свет, а его зубы казались покрытыми стекающей с них кровью. Хотя, наверное, это и вправду была его кровь?

Гром огласил приговор Нижнему миру и закатившему глаза Саркису, шатнувшемуся и взявшему в свою руку треснутый посох, фиолетовый камень на котором почти не подавал признаков жизни. Гром гремел, земля тряслась, наступало время ливня, похуже кислотного дождя. Жёлтые магические капли обильно закапали с неба, тут же касаясь тела Саркиса, вяло посмотревшего на небо и зажмурившегося от множественной боли в своём уставшем теле. Камень на посохе заморгал, но на этот раз уже предсмертно. Метель закружилась вокруг чёрного богатыря, превращая дождь в снег, особо большие и быстрые капли — в холодные сосульки, тут же разбивающиеся у ног Саркиса.

— Ты ещё на что-то способен? По сравнению с прошлой, эта не похожа даже на настоящую метель, не то что на свирепую пургу. Маг, ты чувствуешь как смерть крадётся к тебе? — он вновь говорил бодро, тем же голосом, за которым шло множество людей Нижнего мира. Будто и не был Клейтон серьёзно ранен во время боя, будто и не проигрывал только что каждой атаке эдемского мага.

— Ты хочешь убить меня, да? Несмотря на нашу дружбу, нашу связь, несмотря на то, как мы были счастливы в том райском саду? Откуда столько жестокости? Ты готов уничтожить всех и вся ради собственных туманных целей, ты даже мной готов пожертвовать. Почему так, Клейтон? Зачем ты сделал меня врагом? Я любил тебя, искренне любил и восхищался. Вероятно, ты ещё более бесчувственен чем я! Ты бесчеловечен, эгоистичен, ты ужасен. В тебе собралось всё самое мерзкое, что только можно придумать… Ты разочаровал меня, друг, брат, соратник, отринувший всё своё прошлое, все свои воспоминания. Ты чудовище!

Клейтон молчал и казалось, будто он поменялся в лице. Хотя скорее тень от гигантских туч надёжно спрятала его лицо.

Жёлтый бесконечный дождь всё лил и лил, метель всё стихала и стихала, продолжая тяжёлую работу по заморозке магической атаки. Сосульки сыпались с неба целым неостановимым градом, снежинки ковром застилали красную адскую землю. Потом в один миг метель уменьшилась, тут же прекращаясь полностью, и тяжёлые убийственный капли вновь коснулись зажмурившегося эдемского мага. Посох громко треснул и окончательно разъехался в разные стороны. Магический камень, полностью отдав свою ману, гордо упал вниз, упал в холодные ледяные обломки, звеня и разбиваясь на бесполезные мелкие осколки.

Наступила тишина. Даже тучи рассосались в небе, разошлись и растворились в воздухе. Осталась только тишина, больше похожая на минуту молчания, чем на затишье в сражении.

— Присоединишься ко мне? Саркис, наши пути едины. Мы один человек, мы Клейтон, мы одни такие в этом мире. И творить новое мироздание должны особые люди, выдающиеся, способные изменить порядок, создать что-то абсолютно новое и прекрасное. В этом и смысл, маг, я не понимаю почему ты отвергаешь собственную судьбу, — в голосе Клейтона и вправду чувствовались нотки непонимания и даже горечи. Братья не могли быть безразличными друг к другу, как не скрывай свои истинные эмоции и мысли под довольной маской циничного, эгоистичного изверга, каким пытался казаться Демиург.

— А я не понимаю тебя. Не понимаю, как можно было жертвовать всеми родными, близкими, своими воспоминаниями, своим прошлым, жертвовать непричастными людьми… Я не могу принять тебя как жестокого убийцу и преступника, не таким ты был в райском саду. Этому тебя научило человечество, да? Использовать, обманывать и убивать? Ты как дикий зверь, Клейтон, а твоя рука — это рука животного, хищника, лишённого чести, достоинства, чувств и совести. Ведь совесть в лице меня ты потерял ещё давно, во времена бессмысленного мятежа, бесцельного бунта.

— Всё. Мне надоели твои слова. Ты повторяешься и несёшь одни только глупости, Саркис. Впрочем как обычно, ты всегда несёшь одну только ересь, — обманывал самого себя златовласый красавец, махая головой и перекрикивая разбушевавшегося Саркиса. Саркиса, который лишился своей последней магии и сейчас беспомощно стоял перед своим врагом, перед своим лучшим другом и частичкой самого себя, перед своей личностью и разумом, без которых совесть была попросту не нужна. Совесть, существующая только чтобы вовремя подвесить человека вверх ногами и устроить настоящую взбучку, устроить с человеком настоящую битву, от которой совесть без ума, ведь она живёт от одной тяжёлой битвы к другой. Саркис и вправду не мог без Демиурга, а Демиург без него вполне себе мог оставаться Клейтоном,