Ты не выйдешь отсюда (СИ) - Малинина Маргарита

– А головы ты зачем отрезал им?

– Я не отрезал им головы! Первую дел куда-то отец, я не знаю, я не видел…

– Но ее так и не нашли…

– Да. Но он сказал, что обезглавил ее и изуродовал лицо на всякий случай, чтобы не могли опознать. Вторую мамка дома расчленяла. То есть… пыталась. Но она слаба. Я сильный. Она говорила мне, что делать. Шейные позвонки перерубил именно я. Она… остальное. У нее тоже мед, только она не работала. Но знания есть. Бабушки с дедом не было дома. Димки тоже. Мы справились. Потом все сожгли. Купили новый ковер и новое покрывало. И мою одежду сожгли.

– Рада за вас.

– А потом она ушла…

– Понимаю, – кивнула я.

– И я. Я ее понял. Димка – нет. А я – да.

Данила вдруг опустил голову и заплакал. Это было неожиданно для меня, я метнула взгляд на стальную дверь бункера. Вдруг он наврал? Димка умен, мог специально запутать меня. Но слишком рискованно. Он пока сидит, изливает мне душу, рыдает, за топор не хватается больше. Он надеется, что я ему помогу. Резкие движения с моей стороны могут загубить все дело.

– Дима же не знал, – ласково сказала я и тут же вздрогнула, вспомнив о его окровавленном теле в коридоре.

Данила кивнул.

– Но я не мог сказать.

– Что было дальше? Мать уехала, оставив вас на бабушку с дедушкой. Так? И ты поехал к отцу?

– Нет, она отправила меня к дальней родне в Якутию. Дед из Якутии, сам по тамошним ТДС мотался. Это он познакомил батю с мамкой. И вот она сказала, что меня могут искать. На баре наверняка камеры были. Вдруг кто меня опознает? Бар рядом с домом, я там был уже пару раз с Димкой. Она сказала, что всем сообщит, что я уехал раньше. Сделает мне алиби. А я… Я не хотел жить. Я забрал все батины вещи. Он тайно яд варганил в гараже. И бабкины лекарства. Не знал, от чего проще и быстрее копыта отбросить. И поехал к родне. Но уже на месте нанял чувака, и он за бабло привез меня на остров Зуб. Четыре часа плыть от материка на катере. Он предупредил, что надвигается буря и дожидаться меня не станет. А я подумал, дурак: как хорошо! Уж на ТДС меня точно искать не будут. Но там… Отец сразу понял, что что-то случилось. А я возьми и вывали все. Я рыдал и бубнил. И не мог остановиться!

«Прямо как сейчас», – подумала я.

– А коллеги услышали…

– Да, есть там одна. Всюду нос надо сунуть. Она подслушала и другим сказала. Привела какого-то мужика с родинкой. Они стали возмущаться. Отец отправил меня в комнату, сказал, что все решит. Пытался договориться с ними. Сказал, что сын с головой не дружит, бредит и так далее. Якобы я из психушки сбежал, и у меня глюки. Но никого не убивал. Но они, наверно, не поверили. А может, он боялся, что потом шумиха поднимется, если расчлененное тело найдут. Я ведь красовался ему, что голову отрубил сам, прямо как он. И какая она красивая была, эта голова… Знаешь, – вдруг сказал он мне, – голова лучше тела. Она немая. Когда тела нет. – «Логично», – чуть не брякнула я. – И не смеется, – добавил Данила. – Но при этом такая же красивая, как и была с телом. Сечешь?

– Не очень, – честно ответила я.

– Ну и дура. Как ты загадку решишь, если я не решил?

– А что за загадка-то?

– Батя отвез меня на катере на материк. Успел до непогоды. Сказал, что сам во всем разберется. А я должен ехать к родне и не говорить, что был у него. Он сказал, что исчезнет на время. Я предложил тоже спрятаться у родственников со мной. Я понял, что он хочет сделать. Он же яд у меня отобрал. А он сказал, что меня-то, вполне возможно, никто не ищет, а его точно будут искать. И у родственников в Якутии в первую очередь будут, когда он исчезнет. Он сказал, все должны думать, что он умер. Но у него есть план, где отсидеться. И сказал, что оставит подсказки в журнале для нас с Димкой. – Шмыгнув носом, Данила посмотрел на меня – наверно, впервые за последние двадцать минут, когда он самозабвенно рассказывал свою историю. – Вот ты и должна понять, куда он направился. Не дашь адрес – умрешь.

И он стукнул кулаком по таймеру, напоминая, что время мое, увы, ограничено. До конца моей жизни оставалось 148 минут.

– Данила, послушай меня. Прошло пятнадцать лет! Вдруг он правда…

– Нет! Он жив, ясно?!

Ясно. Ясно, что ты полоумный маньяк, у которого толком не было семьи. Я ничего не могу сказать про бабушку с дедушкой, видимо, это они вас воспитывали, пока папа таскался по отдаленным объектам, а мама крутила любовь с иностранцами. Я понимаю, что отец нашел в себе силы помочь избавиться от тела. Я понимаю, что отец, в отличие от матери, не отвернулся от сына-маньяка. Я понимаю, что отец даже убил шестерых, чтобы тебя, тварь, спасти от тюрьмы. То есть не понимаю, конечно, я бы такого не сделала, если я уж родила тварь и воспитала тварь, то пусть эта тварь отправляется на принудительное лечение, если суд решит, что оно требуется, или в места не столь отдаленные. Но зато отдаленные от нормальных людей, которые ходят по улицам и не хотят быть зарубленными топором. Я имела в виду, что я понимаю его любовь к отцу и преданность. Но от папаши нет ни слуху ни духу целых пятнадцать лет! А если он жив, он не кипит желанием общаться с детьми, ведь он-то их легко мог найти. Значит, от чудесного создания по имени Даниил Дроздов отказалось аж двое родителей. Но я ему не могу этого сказать, вот в чем дело. Он снова схватится за топор. Что ж я такая невезучая, а? В первый раз решила загадку, но не смогла рассказать младшему брату. Теперь вот, кажется, подобралась к отгадке второй задачки, но снова не могу поделиться соображениями. А отгадка, я думаю, заключается в том, что нет никаких подсказок в его записях. Я их читала. И читали все те, кто был до меня. Если он сказал, что напишет в журнале, значит, это тот самый последний журнал, который Дмитрий и Даниил в отсканированном и распечатанном виде абсолютно всем желающим давали почитать, присовокупив к досье. Но делать нечего. Придется изображать бурную мозговую деятельность. А что если…

Я вдруг ощутила внутри непонятное волнение. Голова прошла, тошнота отступила. Конечности уже не дрожат. Уверена, что сейчас нормально смогу встать и пройтись. Я все потому, что я вдруг подумала: что если Дроздов реально жив и реально оставил подсказки? Просто он, боясь, что будет следствие и что полиция быстро выйдет на его след, так сильно зашифровал свои записи, что никто не смог разобраться. Никто до меня.

Вау, со мной правда что-то не то. Меня не волнует маньяк с топором по соседству. Меня не волнует, что после отгадки меня, скорее всего, опустят вниз в ту самую кладовку в безголовом виде, а мое милое личико останется в сохранности в спирте в банке на полке. Меня не волнует, что у нас в наличии труп в коридоре, который своей кровью запачкал все стены и полы, по которым нам теперь придется ходить. Меня волнует только эта загадка.

Я хочу ее разгадать.

* * *

Я вернулась в библиотеку почти бегом. Голова не только больше не кружилась, но мыслила как никогда ясно. Я открыла последние страницы досье Дроздова. Тогда мне это казалось бредом буйнопомешанного. Учитывая, что, написав это, он отравил всех своих коллег, кто может меня винить в неверном диагнозе? Однако он перехитрил всех. Он составил план побега, маршрут, и зашифровал его в своих последних записях.

Я решила зачитать вслух всю последнюю страницу. Исходя из того, что на предыдущей не было вообще ничего, то все эти записи, скорее всего, относятся к побегу.

– Первая любовь – это искры, – начала я читать. - Вторая – это долгое бушующее пламя. А третья любовь – это вечный огонь, это навсегда.

Что это значит? Зачем он пишет о любви, планируя убийства?

Дальше еще парочка выделенных строк. «Дюна – вторая позиция другая». «Льдина – нет первой части». Я взяла карту. Понятно, что дюн тут никаких нет, но, может, это топоним? Однако ни одного острова, села или города в Якутии с таким названием нет. Во всяком случае около города Тикси. Полную карту республики Саха мне, к сожалению, не предоставили.