Покорить Ангела - Виктория Победа

— Хорошо, деньги можешь оставить себе, так уж и быть, я заплачу, а теперь выпусти меня отсюда, какого черта ты вообще себе позволяешь, — отчеканила я. Говорила я уверенно, а у самой коленки тряслись и сердце грохотало, как ненормальное.

Женя снова шагнул вперед, неумолимо сокращая между нами и без того небольшое расстояние.

— Заплатишь, конечно, заплатишь, прямо сейчас и начнешь расплачиваться. Уже не такая смелая?

— Не подходи ко мне, — прошипела я, шаг за шагом отходя назад и все больше удаляясь от входной двери. Нужно было выбираться, а я только сильнее погрязла в захлопнувшейся ловушке, созданной Волковым.

Ну что за невезение?

— Не подходить? — он оскалился.

Ох, нет, не волчонок он, черт возьми, совсем не волчонок.

Я не успела уловить тот момент, когда Волков, сделав очередной рывок, оказался в непосредственной близости от меня и, подхватив меня за талию, поднял над полом с такой легкостью, будто я совсем ничего не весила. Как я оказалась на комоде и откуда он вообще взялся я, впрочем, тоже не поняла. Очнулась лишь в тот момент, когда меж моих широко расставленных ног самым наглым образом вклинился Волков. Переместив лапища на мою поясницу, он резко притянул мое бренное тело к себе.

Да что он себе позволяет?

— Отвали от меня, кретин, — я зашипела кошкой, впиваясь ногтями в широкие плечи мажористого придурка, дернулась, желая вывернуться.

— Ты так вкусно пахнешь, Ангел, — прозвучало непозволительно близко.

— Да отпусти же ты меня! — еще одна попытка вырваться из сковавших меня оков провалилась с треском.

— Ну чего ты сопротивляешься, Кошкина, все равно ведь по-моему будет, расслабься и получай удовольствие, — произнес он слишком уверенно, — или… — многозначительно покачал головой.

— Или что? — я упрямо взглянула в голубые глаза.

— Или вылетишь из универа, как пробка из бутылки, — его губы искривились в мерзкой ухмылке. — Напомнить, кто мой отец?

Я помнила, конечно, помнила. Забудешь тут. Это он, придурок, свалил сразу после самого большого позора в моей жизни, а мне потом еще с отцом его пришлось общаться. И разговор этот был более, чем странный. Я еще полдня его в голове прокручивала и ни к какому логическому выводу так и не пришла. Но одно я знала точно, проблем Николай Федорович мне создавать не собирался, а остальное — в том числе одному ему известные выводы, сделанные в отношении меня и его сына — не столь существенно.

— Ой ли? — я усмехнулась Жене в лицо.

Ну нет, здесь у тебя козырей нет.

— Сомневаешься? — он практически рычал, то ли от злости, то ли от того, что между ног мне упиралось вполне однозначное доказательство того, насколько он не малыш.

Боже, о чем я вообще думаю? И почему сижу с раздвинутыми ногами посреди прихожей Волкова?

— Отпусти! — я дернулась в третий раз, сильнее вонзила ногти в кожу парня.

— Или что?

— Или я расцарапаю тебе лицо, — даже я понимала, насколько жалко звучали угрозы, учитывая мое, совершенно невыгодное положение, но сдаваться все равно не собиралась.

— Детка, ты обязательно будешь царапаться и кричать, — он усмехнулся у самых моих губ и добавил: — подо мной.

То, что происходило дальше нельзя было назвать не чем иным, как абсолютным помутнением рассудка. Я отключилась в тот момент, когда, простонав что-то нечленораздельное, Волков набросился на мои губы, буквально их пожирая. Бешеная, необузданная, совершенно дикая страсть охватила каждую клеточку моего тела, погружая разум в порочную, поглощающую все на своем пути, беспросветную тьму. Я не понимала, что творю, не думала о последствиях. Все вокруг перестало существовать, перестало иметь даже малейшее значение.

Были только теплые ладони, проникающие под плотную ткань ветровки, скользящие по спине, вдоль позвоночника — вверх и обратно; были жаркие, требовательные поцелуи и головокружительный, одуряющий запах. Я растворялась в собственных, ранее неизвестных мне ощущениях, скользила руками по широким плечам, царапала спину ногтями через тонкую ткань футболки.

Где-то рядом вжикнула молния и моя ветровка полетела вниз. Горячая ладонь нырнула под футболку, огладила живот и, проникнув по лифчик, сжала грудь. Мое тело буквально прострелило удовольствием и, непроизвольно выгнувшись в спине, я застонала в голос. Теряясь в собственных ощущениях, я уже была готова окончательно раствориться в этом безумии, когда в последний момент расслышала насмешку в голосе:

— Строила из себя недотрогу, а сама наверняка течешь…

Я плохо помнила, что последовало за этими словами. Почувствовав себя так, словно на меня ведро помоев вылили, я практически впала в бешенство. В ушах зазвенело шипение Волкова и только тогда, очнувшись, я осознала, что все-таки расцарапала ему лицо. Смятение парня дало мне фору. Соскочив с комода, я подхватила с пола ветровку и рванула к двери, желая как можно скорее вырваться на свободу. Не успела я коснуться замка, как дверь распахнулась и на пороге показался отец Жени. Ничего не говоря, я проскочила мимо недоуменно уставившегося на нас мужчины и рванула к лестнице.

— Ненавижу, как же сильно я тебя ненавижу, чтоб у тебя стручок завял, — обезумив от слез и обиды, прокричала я, и побежала вниз.