Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие (СИ) - Булаев Вадим

Потом пересуды пойдут... А оно надо? Вины за собой инспектор не чувствовал, натворить ничего не успел. Утром свяжется, когда ребятки из полиции угомонятся. До начала рабочего дня потерпеть, а там образуется.

Тем более, они в своём праве. Печать, демонстрирующая самую опасную для вопрошающего ксиву, нельзя сфотографировать или потрогать. Потому, если сразу не отвязались, лучше не обострять.

***

Как Иванов и предполагал, записывать его во враги государства никто не стал. Доставили в отдел, составили опись имущества, спросили анкетные данные и вызвали дежурного опера пообщаться на предмет ночных прогулок.

Усталый за беспокойные сутки старший лейтенант бегло вызнал детали у патрульных, покурил с ними возле служебной машины, а после приступил к непосредственному выполнению служебных обязанностей, проведя Сергея в комнату для задержанных.

Интересовали его два вопроса: где ранее предъявляемое удостоверение личности и для чего непонятный человек носит с собой одноразовые перчатки.

На первый пункт Серёга ответил, что ничего не показывал, а якобы виденный нарядом документ — обман зрения. Мираж.

— О как! — усмехнулся дежурный оперативник. — Обман? Групповой?

— Случается. Вымотались люди на службе. Вот и мерещится под утро всякое.

Разумеется, старший лейтенант ни капли не поверил в массовую галлюцинацию, что только усилило его профессиональную подозрительность.

— Или выкинул? — в упор спросил розыскник, пристально следя за реакцией инспектора.

— Намекаете на подделку документов? Тогда документ покажите. Тот самый, подделанный. Дальше нужна экспертиза, протокол изъятия, да чего я учу! — невинно всплеснул руками доставленный. — Процедура известная.

Посерьёзневший опер хмыкнул, однако к запугиваниям переходить не стал, отложив разборки с исчезнувшей ксивой до поры. Перешёл ко второй части.

— Перчатки для чего в кармане носишь?

— Для чистоты. Не люблю к грязи прикасаться, — на голубом глазу нёс белиберду Иванов. — Как увижу — нервничаю. Микробы — они, заразы, опасные.

— Угу... Что в пустом доме делал?

— Гулял.

— Странный выбор... Почему не в парке или по улице?

— Старину обожаю... Слушай, старлей, — подхватывая предложенное «тыканье», инспектор решил прервать эту бессмысленную пикировку. — У меня при себе был смартфон. Он не запаролен. Найди в телефонной книге абонента «Руководство», позвони ему, только представиться не забудь. Дальше сам разберёшься. У меня своё начальство, у тебя — своё. Даст приказ — всё расскажу. Не даст — извини.

Так и случилось. Оперативник взял у дежурного изъятую звонилку Серёги, недолго подумав, набрал указанного абонента. После приветствия он почти не говорил, больше слушал с непрошибаемым выражением на физиономии.

По завершении разговора аппарат перекочевал к владельцу.

— Тебя, — коротко уведомил полицейский.

Начальство, являя дальновидную мудрость, не стало ругаться на угодившего в пустяковые неприятности подчинённого, а требовательно распорядилось:

— Утром заберу. Пока разрешаю рассказать о том, для чего ты в тот дом захаживал.

Ну, тоже ничего.

— Старлей! — возвращая протокольную вещь, зевнул Серёга. — Про то, с какого перепугу я по заброшке шлялся...

И снова зазвучала история о зеркале, о видеокамере и колонке. По окончании оперативник цыкнул сквозь зубы, не особо стесняясь в выражениях:

— Упыри озабоченные... Я в тот дом тоже выезжал. Вокруг одни кручёные живут, с претензиями. Начальника из постели подняли, вопили, будто их режут. Перебздели за личную безопасность. Добро бы просто по горячей линии позвонили, так нет же! Каждому надо всех переполошить, за все ниточки дёрнуть... Говоришь, барахло ещё там?

— Понятия не имею. Могли и забрать. Я хотел прогуляться вокруг, но ваши захомутали.

— Новый сигнал получили. На неизвестного с фонариком, — и, уже, дружелюбнее. — Тебя тоже выдернули по звонку?

Врать Серёга не стал:

— Дома спал. Из постели подняли.

— Прикольно… А ксива где? — навязчиво припомнил старший лейтенант, испытующе глядя в честные инспекторские глаза. — Не верю, что сбросил. За утерю в коленно-локтевую позу нагибают, без прелюдий.

Не представляя, что говорил шеф этому въедливому оперу, задержанный красноречиво промолчал, переключив внимание с допрашивающего на исцарапанный множеством подошв и каблуков пол.

— Как знаешь. Поднимайся. В обезъяннике(*) посидишь до установления личности. Телефонный звонок в наши дни не аргумент. Представиться кем угодно можно, хоть президентом.

— Нормально. Пойдём.

***

На свободу инспектор вышел ровно через пятнадцать минут после начала рабочего дня в районном ОВД. Само собой, в сопровождении Фрола Карповича, вырядившегося по такому случаю в добротный костюм, белоснежную рубашку, галстук и лакированные туфли. Подчинённого он вытаскивал нахраписто, напрямую через здешнего начальника, отчего с формальностями никто затягивать не стал, несмотря на пересменку дежурных нарядов.

Из интересного — за прошедшие несколько часов полицейские успели смотаться в заброшенный дом, однако ничего из указанных в беседе предметов не нашли. Кто-то успел раньше.

Но это уже не имело ровным счётом никакого значения.

Весь отдел гудел. Среди сотрудников, стягивающихся на службу, было только и разговоров, что о новом ролике в соцсетях, где «прославлялось» родное ОВД.

Отголоски доносились даже в камеры, вызывая живейшее любопытство у доставленных за ночь разномастных обывателей. Все интересовались друг у друга подробностями и просили узнать ссылку, чтобы посмотреть нашумевшее видео по выходу из узилища.

***

Устроившись за рулём вместительного внедорожника с крайне непростыми номерами, шеф передал Иванову свой смартфон размером с лапоть взрослого мужчины.

— На. Любуйся. Про твои похождения мне ведомо, так что можешь воздух не сотрясать.

Подчинённый только обрадовался. Пересказывать события в пустом доме уже слегка поднадоело.

Автомобиль плавно тронулся, отрабатывая высокую стоимость комфортом и мягкостью хода, а Серёга нажал на воспроизведение заранее открытой вкладки, предварительно прочитав дегенеративное название над видеофайлом:

«Пранк над полицией/ Развели копов/ Смотреть всем!»

Снизу проглядывался логотип канала, некоего MuXa 4I4A, избравшего своим аватаром жирную, зеленоватую муху.

— Уже вижу, что мудак, — вздохнул инспектор, готовясь к чему-то неприятному.

Изображение замелькало фееричной заставкой, олицетворяющей хрен знает что, затем переместилось в знакомую комнату на втором этаже.

Худой, весь в чёрном мужчина или подросток, пряча рыло, демонстративно приладил на стену зеркало, после (тут разглядеть не удалось) вымазал руки в почти чёрной, из-за ночной съёмки, субстанции и оставил парные следы ладоней сначала у рамы, после на самом стекле. Выставил большой палец, символизируя окончание подготовки.

За кадром кто-то возбуждённо зачастил молодым, ломающимся голосом:

— Мы хотим проверить реакцию нашей доблестной (произносилось с неприкрытым сарказмом) полиции на непривычное им зрелище. В потолке установлена камера, с помощью которой мы посмотрим, насколько эффективно тратятся деньги налогоплательщиков (звучало совсем уж с издёвкой).

Картинка сменила ракурс. Теперь под обзором находилась вся комната, включая вход.

Прозвучал истошный визг женщины. Появились патрульные. Прибыл дежурный наряд, включавший следователя и ранее виденного опера. С чемоданчиком прошёл эксперт.

Действие развивалось без пауз, чему имелось вполне адекватное объяснение: временные зазоры исчезли при монтаже.

— Еле плетутся! — верещал голос. — Подходят к зеркалу! И ничего (торжественно) не понимают!

И всё в таком духе. Над полицией неприкрыто издевались, комментируя каждое движение или действие. «Тупые, идиоты, набирают по объявлению» — вот неполный перечень эпитетов, доставшихся правоохранителям.