Теург (СИ) - Колка Ярина

— История знает много подобных случаев! — поспешно затараторила я, пытаясь зацепиться за последнюю соломинку. — В этом нет ничего предосудительного, я буду жить во имя новой веры! Ваше Величество! Смилуйтесь!

— Все. Решение принято, Фелина. Я более ничего не желаю обсуждать.

Мне стало страшно. Долго сдерживаемые слезы ручьями хлынули из глаз. Еле сдерживаясь от обуревавшего отчаяния, закричала:

— Я не пойду! Убей, брось в тюрьму, но я не пойду ни за кого из этих самодовольных принцев и тупоголовых вельмож!

— А за меня пойдешь? — до боли знакомый и родной голос за спиной заставил меня оцепенело замолчать, подавившись последней фразой.

Вытаращив глаза на отца, я замерла, боясь выдохнуть, уж не говоря о том, чтобы повернуться. Видимо, я так побледнела, что по лицу короля пробежало замешательство и тревога. Он воспринял мое оцепенение по-своему:

— Дочка, прости меня, возможно, это жестоко, снова отдавать тебя в руки твоего пленителя, но на данный момент, как ни странно, он является весьма выгодной для тебя партией…

— Теу, — одними губами прошелестела я, оборачиваясь. Он стоял, прислонившись к позолоченному косяку смежного кабинета, и смотрел на меня с игривой усмешкой.

Во рту пересохло, разноцветные круги поплыли перед глазами, и я медленно начала оседать на пол. Теург подхватил меня одной рукой. Теплые губы коснулись моих губ, возвращая в реальность.

— Фел! — он встряхнул меня за плечи. — Посмотри на меня, Фел!

Я подняла глаза:

— Теу! — почти простонала, обвивая руками его шею. Все еще не веря в происходящее, я уткнулась носом в его грудь и залилась счастливыми слезами.

— Да тьфу! Ты его любишь что ли? — Лауфф раздраженно развел руками, получив в ответ мои сдавленные всхлипы и насмешливый взгляд Теурга. — Ну она ладно, а ты-то чего молчал?

— А ты бы поверил? Скорее вздернул меня на виселицу, не дослушав, заикнись я об этом!

— Верно! И надо было вздернуть! — я не могла не отметить довольно фривольный тон, в котором они общались. Неужели поладили? — И учти, — Лауфф развернулся и погрозил Теургу пальцем, — духу твоего чтобы тут не было! Пока не позову! И по сухопутной границе с Данией велю насыпать вал! Чтоб не повадно было!

— Я обещал! — Теург примирительно склонил голову в поклоне.

— Норвегия? — король нервно мерил шагами комнату.

— Ручаюсь.

— За этого хитрого беса?

— Он мой вассал.

Лауфф остановился, набрав полные щеки воздуха, шумно выдохнул:

— Стража! Передайте кардиналу, вечерняя исповедь отменяется! — он нервно ослабил ворот, словно ему не хватало воздуха. — Нет нужды сегодня грехи замаливать. А ты, — он обличающе указал на меня, — вот что за характер? Чуть что — сразу в спор! Хоть бы поинтересовалась, что за жених, прежде чем меня до сердечного приступа доводить! Самое место тебе там, в его глуши! Дикарка!

— Отец…

— Все. Все! — Лауфф обезоруживающе поднял вверх руки, выходя из комнаты. — Ничего не хочу больше слышать сегодня! Вина мне! Вина и… и музыкантов! Немедля!

Эпилог

— А мы твоего валета — тузом! На! А? Крыто? — Энки послюнил пальцы и добрал недостающие карты из колоды. — Н-на тебе три девятки за раз!

— Ой, напугал! Три дамы! — Один вальяжно выбросил три карты на стол. Крыто? То-то же!

Шумерский и скандинавский верховные боги расслаблялись в экзотическом саду Энки, удобно устроившись за небольшим столиком на живописной зеленой лужайке, попивая вино и заедая его фруктами.

Сад шумерского бога впечатлял своим размахом и великолепием. Здесь были собраны самые красивые растения со всего мира, все вокруг утопало в ароматах экзотических цветов, в кронах деревьев раздавались переливчатые трели птиц, а в воздухе пестрели разноцветные бабочки.

Два верных волка Одина, поддавшись витающему в воздухе умиротворению, расслабились и утратили свою бдительность. Первый развалился на спине около игрального стола. Свесив язык, он блаженно косил глаза на свой нос, вокруг которого кружилась яркая бабочка, и нехотя отмахивался от нее огромной лапой. Второй, сидя неподалеку, с остервенением выкусывал репьи из пушистых подштанников.

— Скучно тут у тебя! — посокрушался Один. — Давай в следующий раз рванем ко мне в Асгард!

— Я больше столько не выпью! Я ж в прошлый раз у вас всю печень оставил!

— Зато как весело было, а?

— Весело! — крякнул Энки, — так весело, что до сих пор вспоминаю с содроганием. Что за культура у вас, а? Что за манеры? Тьфу! Вот у Зевса был — утром просыпаешься головой на коленях у полногрудой улыбающейся нимфы, посреди розового сада. А тебе тут уже и винца опохмелиться поставили, и закуси. И сатир какой-нибудь козлобородый уже в дуду играет, наполняя душу радостью и гармонией. Любо-дорого! А у тебя? Где я проснулся?

— Где?

— Под столом! В обнимку с этими твоими, — он кивком указал на волков, — бультерьерами! С дурацким рогатым шлемом на голове!

— Гыыы! Локи, кстати, здорово ругался, что ты ему рога погнул.

— А чего сразу я? Там желающих достаточно было! На тебе два короля, берешь? Вооот! Даму козырную? Тоже взял! И три туза! Ха! Сдавай!

Энки довольно потер ладони и смачно пригубил вина, пока Один, досадливо крякая, сгребал карты в колоду.

Раздался характерный звук пришедшего сообщения, и в воздухе над столом зависла зеленоватая голограмма.

— Факс из славянского пантеона, — автоматически доложил холодный женский голос.

— Видал? — Энки кивнул на голограмму. Недавно приобрел. Технологии двадцать первого века, удобно, черт возьми! Очень рекомендую. А то я уж замучился с тобой по старинке связываться.

— Да я поставил тоже, — отмахнулся Один, — в функционале просто не разобрался еще, все некогда.

— Ага, некогда! Видел, видел! — хитро подмигнул Энки. — Где уж тебе в функционале разбираться, когда у вас там праздник за праздником! Нету, нету у вас понятия об умиротворении, тишине, самопознании.

— Чего раскудахтался? — Один закончил раздавать карты и теперь пытался удобно расположить веер из них в руке. — Каждому свое! Кому умиротворение, а кому веселье. Ходи давай!

— Веселье! — Энки бросил на стол пару семерок, — ну кто так сдает? Ни одного козыря!

— Щ-щас ты сдавать будешь! — огрызнулся Один.

— Но-но! — Энки строго потряс указательным пальцем и продолжил: — Я говорю о красоте, душевном равновесии. Кстати, смотри, что еще из двадцать первого прихватил! Для души, так сказать! Полкааан! Полкан, иди ко мне, мой мальчик!

Один удивленно оторвал взгляд от стола.

— Собаку что ли завел?

— А то! Волкодав! Силища!

Волки Одина быстро повскакивали с мест и уселись рядышком, удивленно вытянув морды в трубочки.

Из сияющего зеленоватого портала появилась малюсенькая собачонка породы чихуахуа в синем комбинезончике и с серебряной косточкой на ошейнике.

Энки подхватил ее под пузо и с упоением потискал.

— Полкан! — гордо представил он.

— Серьезно? — Один с трудом сдержал брезгливую улыбку, волки в недоумении переглянулись. — И зачем тебе это недоразумение?

— Ну как зачем? Я же говорю — для души! Ты домой приходишь — а она тебе радуется… — он поднес упирающуюся собачонку к лицу и засюсюкал. Полкан ощерился и предупредительно зарычал.

— Смотри какой — с характером! — Энки подбросил Полкана в руках, тот снова угрожающе сморщил нос и вдруг, яростно рыча, накинулся на хозяина.

— Ох ты ж, зараза кусачая! — охнул тот, отрывая псину от своего уха.

— Ха — ха! — веселился Один, глядя как Энки с досадой отбрасывает собачку от себя. — Хорош волкодав! А главное — для души самое то!

Полкан отряхнулся, грозно зыркнув глазами на волков, отчего те попятились и попытались спрятаться за Одина. Волкодав же, обильно полив ближайший розовый куст, с остервенением вытер лапы о газон, отбрасывая за собой шматы вырванной с корнем травы и с утробным рычанием скрылся в зеленоватом портале.