Пес бездны, назад! (СИ) - Разумовская Анастасия

— Мне уйти? — уточнил он.

Она не ответила. Эй зло выдохнул, скинул кроссовки, лёг рядом:

— Подвинься, — рыкнул грубо и осторожно подвинул её к стенке.

— Это моя кровать, — заметила Осень.

— Пофиг.

Девочка повернулась к парню и посмотрела на него большими воспалёнными глазами. И снова промолчала. Он обнял её правой рукой, и Осень ткнулась в его вишнёвую клетчатую рубаху.

— Не люби меня, пожалуйста, — шепнул Эй. — Ни как друга, ни как брата, ни как парня. Не стоит.

Девочка задохнулась. И надо было бы послать его к чёрту, но она была слишком слаба, только спросила измученно:

— Почему?

— Тебе будет больно. Я всегда причиняю боль, это моя природа. Но тебе зла я не хочу.

— Почему?

Эй закрыл глаза. Промолчал. Она коснулась горячим лбом его щёки, закрыла глаза:

— Тот волк ночью это был ты?

— Да. Кто ж ещё? У тебя ещё есть знакомые волки?

— Почему ты то спасаешь меня, то… то такой хороший, то прям омерзителен? То приближаешь, то отталкиваешь?

Он задумался.

— Не знаю, — признался честно. — Ты всегда вляпываешься в какую-то беду. И мне приходится тебя вытаскивать. Я не люблю это делать. Я не герой, не спаситель. Я — зло воплощённое, тьма и вообще. Настоящий я — тот, который омерзителен. Но тебя я вынужден спасать.

— Зачем? — Осень всхлипнула и снова уткнулась в него. — Зачем, Эй? Почему ты не бросишь меня. Что бы я не… чтобы…

Эй обнял её обеими руками, прижал к себе:

— Я объясню. Только выслушай. Ты — мой маяк. Мы с тобой связаны, Осень. Не могу тебе объяснить всего, но кое-что скажу: самостоятельно из Зазеркалья не выйти. Никому. Никогда. Если у человека есть маяк, он выйдет, если нет — нет. Есть только один способ покинуть зеркальный плен тому, у кого нет маяка: надо чтобы кто-то поменяться с тобой местами. Добровольно.

— И ты хотел, чтобы я…

— Да. Ты была такой жалкой, напуганной, несчастной. Я знал, что рано или поздно ты сломаешься и согласишься на обмен.

— И я бы осталась в Зазеркалье навечно? Одна? Без возможности покинуть его?

— Да.

Осень снова всхлипнула. Потом всхлипнула сильнее.

— Не надо, — прошептала жалобно. — Я не хочу этого знать…

— Ты должна. Не надо считать меня своим ангелом. Первоначально план у меня был именно таким. Но всё получилось иначе: ты меня позвала, я пришёл и тебя спас. И ты стала моим маяком, понимаешь? Моей привязкой. Если что-то случится с тобой, меня затянет обратно.

Она расплакалась, тихо и безнадёжно. Эй бережно прижал её к себе, зарылся в мокрые волосы.

— Тш-ш-ш, моя девочка. Послушай сказку. Жила была тьма. Она была чёрной-чёрной, беспросветной. Однажды тьма случайно испачкалась светом, и на её прекрасном чёрном-пречёрном плаще появилась маленькая звёздочка. Тьма очень испугалась и принялась отряхиваться, оттираться, но вместо того, чтобы исчезнуть, белая точка превратилась в две, а потом в три, а потом их стало целое звёздное небо.

— Разве это плохо? Когда звёздное небо?

— Ужасно, — честно признался Пёс. — Свет — это смерть. Для меня.

— Почему?

— Я создан тьмой, бездной, я — её верный Пёс. Моё предназначение — карать и уничтожать. Я — машина для убийств, и, если начну жалеть и сострадать, перестану быть её Псом. И тогда бездна самого меня сожрёт.

Он повернулся к ней, лёг боком и прямо посмотрел в глаза. Осень вздрогнула, увидев в них что-то странное. Эй же не может бояться, нет? Задрожала, зажмурилась:

— Ты меня обманываешь, это всё сказки!

— А переход через зеркало — тоже?

— Но я же не свет, — возразила девочка, снова жалобно посмотрев на него. — Я тоже плохая, и я… Я эгоистка. И я злюсь, и…

Эй чуть боднул её лбом, усмехнулся:

— Это неважно. Ты не свет, и не добро, да. Но всё это неважно.

— А что — важно?

— Осень, — хрипло прошептал парень, — ты — мой маяк. Так уж получилось. Если с тобой что-то случится, меня затянет снова в Зазеркалье. Я перестану быть. Замру, как муха в янтаре. Но и с тобой рядом я быть не могу: моя тьма слабеет.

— Почему?

Она произнесла этот вопрос почти беззвучно. Эй заглянул в её глаза:

— Этого я пока не понял, только почувствовал, что очеловечиваюсь. А мне этого нельзя. Пожалуйста, живи. Хочешь, я сниму вам с Алисой квартиру? Или куплю. Или… загрызу всех, кто тебя обижает. Уничтожу любого твоего врага. Мне плевать сколько у него денег и какие связи. Для Пса бездны нет препятствий. И это я могу сделать, не нарушая внутренней тьмы.

— А что с тобой будет после того, как я умру? Ну… ты же вечный, а я — нет?

— Я разберусь с этим.

Осень фыркнула, сморщилась, попыталась улыбнуться:

— С тем, что я не вечна или со своей зависимостью от меня?

Эй молчал. Она вздрогнула и прижалась к нему:

— Ты можешь поместить меня в Зазеркалье… Там же я буду жить вечно, да? Значит, и ты…

— Да, — хрипло прошептал Пёс, чувствуя её дрожь.

Закутал девочку в одеяла, растрепал волосы:

— Могла бы мне и не подсказывать, да? Дурашка.

— Ты это сделаешь? — жалобно пропищала Осень, выныривая из кокона.

— Вот у тебя память. Как у рыбки гуппи. Я же сказал: на Зазеркалье человек должен согласиться добровольно. Ну? Ты забыла уже?

— Если это нужно, чтобы ты жил…

Он снова набросил на неё одеяла. Девочка забилась, а когда выпуталась и, злая, взлохмаченная, уставилась на него, Эй уже стоял обутый и зло-весёлый.

— Не дури, — остановил её желание высказаться. — Зайцам не положено советовать волкам, как лучше приготовить зайчатину. Это раз. Два: тебе пятнадцать лет…

— Шестнадцать!

— Скоро будет. А пока: тебе пятнадцать лет. Ты мелкая. У тебя впереди — вся ваша жалкая человеческая жизнь. Тебе просто не повезло, что первым нормальным мужиком в твоей жизни оказался я.

— Не ты!

— Ты сейчас про эльфанутого? Я же сказал: первым нормальным, а не про штаны в целом. Ну, влюбилась, с кем не бывает. Гормоны, романтика, все дела…

Осень сердито швырнула в него подушкой. Эй поймал, бросил обратно и рассмеялся:

— Так, мелкая, давай с тобой договоримся: ты просто живёшь. Бодро и радостно, на всю катушку. Мы не общаемся. Никаких: «привет, как дела?», смайликов, песенок и вот всей этой хрени. Ты про меня забыла, ок? Запомни: любая проблема — это новые возможности. Перестань раскатывать сопли, оглядись и увидишь. Тебе объявили бойкот в классе? Да супер. Ты теперь точно знаешь, кто в классе шваль, а кто человек. Дружи с теми, кто человек. Если все — дрянь, перейди в другую школу. Вон, кстати, Дима там у тебя норм. Отличный же парень.

— Он стрёмный…

— Стрёмный — это я. И слизняк эльфанутый. Дима — норм. Вырастет — вообще огонь будет. Сестра у тебя хорошая, помогай ей. Ты ей нужна. Мать — паршивая, это да. Но и… плевать на неё. Я оформил на тебя новую карту. И да, расходы по ней я буду видеть, чтобы ты понимала. Но тратить можешь столько, сколько захочешь. Пока я не блокану. Оставляю это право за собой.

— Ты со мной прощаешься?

Она села на кровати, закутавшись в одеяло. Голова кружилась, мир кружился. В горле запершило. Её бил озноб. Эй опустился рядом на одно колено, взял её ладони в свои, заглянул в лицо. Посерьёзнел:

— Да. Береги себя, пожалуйста. Ты — моё единственное уязвимое место.

Осень подняла руку и робко провела по его светлым волосам.

— Хорошо, — прошептала совсем тихо и понуро.

— И не расставайся с зеркальцем. Если что — я рядом. И всегда помогу.

— Так нечестно, — девочка нахмурилась. — Если ты будешь рядом, как я о тебе забуду?

Он усмехнулся:

— Не забывай. Просто живи. Заканчивай школу, выучись на кого хочешь, работай, влюбляйся, выходи замуж, рожай… Будь умничкой, ладно? И не плачь.

Эй ладонями вытер слёзы с её щёк. Резко поднялся, прыгнул, оборачиваясь волком, и исчез в зеркале. Осень легла, закуталась в одеяло.

— Не буду, — прошептала, сотрясаясь в ознобе.

«Привет! — тут же высветилось сообщение в пуш-уведомлениях. — Ты как?»