Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры - Ричард Коул

Страсти не улеглись и после окончания концерта.

— Почему мы уступили? — спрашивал Роберт. — Кто дал ей право?

— Всё кончилось, Перси, — ответил я. — Забудь об этом. Давайте займем свои мозги чем-нибудь иным.

Водитель лимузина, дружелюбный малый по имени Янн, поинтересовался, не желаем ли мы посмотреть достопримечательности Копенгагена. Как насчет замка Кристиансборг или торгового центра Строгет?

После того, что с нами произошло за последние два дня, нас не интересовали типичные туристические маршруты. Сады Тиволи и статуя Русалочки подождут. Вечер приближался к полуночи; женщины занимали наши умы.

— Я скажу тебе, что нас интересует, — ответил я Янну. — Мы хотим посетить копенгагенские секс-клубы!

Янн сразу как-то притих. «Секс-клубы»? — он никак не мог в это поверить. Взглянув на своих пассажиров — Джимми, Роберта, Джона Пола, Бонзо, Питера и меня, — мы не были похожи на членов королевской семьи, весь облик Янна словно говорил: «Как меня угораздило оказаться рядом с этими шестью клоунами?».

Так мы проехали целых десять минут, и Янн притормозил перед одним из самых популярных городских секс-клубов. «Приехали», — объявил он. Нам следовало живо выбираться из лимузина, а Янн скорее всего с места рванет из этого района, чтобы его никто не заметил. Но вдруг его как будто подменили.

— Я проведу вас внутрь, — сказал он. — Менеджер клуба — мой друг. Я скажу ему, что вы мои почетные гости.

Почетные гости! Наверное, Янн совсем не был ханжой.

— Располагайтесь! — пригласил нас менеджер. — Однако, помните: публика только смотрит, никакого участия.

Мы вошли в тускло освещенную комнату, натыкаясь друг на друга, пока глаза не привыкли к темноте.

— Мне померещилось, — пошутил Джимми. — Или мы здесь единственные, на ком одежда?

В следующие два часа мы совершенно позабыли о Эве фон Цеппелин. Шоу полностью захватило нас. Вокруг ходило столько красивых женщин, как минимум пару дюжин. Некоторые подносили напитки, остальные участвовали в представлении — и они играли вовсе не Шекспира. Мы сидели на расстоянии вытянутой руки от сцены, на которой одна из обнажённых девиц ласкала себя перед публикой: со стоном, крича, извиваясь, возбуждаясь.

— Я кажется, влюбился, — шепнул Бонзо.

— Я думаю, она тоже, — ответил Плант. — Жаль, но она любит только себя.

Вскоре к девушке присоединилась подруга, и парочка занялась любовью. Третья девушка не заставила долго ждать. Потом четвёртая. Дальше в дело пошли вибраторы. Они были похожи на одну большую счастливую семью.

— Простите, — заорал Бонзо. — Девчонки, вам правда платят? Я готов за просто так сделать это! Я не вру!

Бонэм пошел на сцену, схватил вибратор у одной из девушек, потеребил его какое-то время, пока не удалил батарейки. Затем вернул обратно.

— Подруги, вы должны отрабатывать свои деньги, — старался он перекричать громкую музыку. — Не позволяйте современным технологиям делать всё за вас.

Остальные мужчины в зале сидели робко, они явно обалдели от нашего нахальства.

— Одна из этих девушек — моя сестра, — пояснил Бонэм испуганному клиенту. — Мама попросила присмотреть за ней, чтобы она не впуталась в неприятности.

В Лондоне мы никогда не видели ничего подобного. Мы пробыли там еще час, но ничего нового не увидели — тот же грубый секс, которым лучше заниматься, чем наблюдать, но жаловаться было не на что. По дороге в отель Роберт обратился ко мне: «Ричард, когда мы снова приедем в Копенгаген, позаботься о том, чтобы клуб попал в нашу развлекательную программу».

Через четыре месяца, перед приездом в Данию, я позвонил в тот же клуб.

— Мы хотим зарезервировать клуб только для нас в субботу вечером. Какова типичная выручка в этот день? Мы вам полностью возместим.

Во второй наш визит в клубе были только девочки и мы. На словах кажется, что ситуация идеальная, но весело, как в первый раз, уже не было. Возможно, из-за того, что мы видели шоу, или же потому, что мы сами устраивали подобные представления в номерах отелей. А там публике разрешалось участвовать! К тому же, в клубе кроме нас больше никто присутствовал, шокировать поведением было некого. Будь то Карнеги-холл, или секс-клуб Копенгагена, нам нравилось находиться в центре внимания. Только в секс-клубе бывали конкурирующие организации.

Во время нашего посещения Копенгагена у нас были и другие интересы, а не одни секс-клубы. Мы много времени проводили в художественных галереях. Особенно Джимми усердно покупал произведения искусства. Но вообще, мы по-разному занимали своё время.

По предложению Питера, мы согласились устроить пресс-конференцию в расположенной недалеко от Строгета арт-галереи. Репортёры, критики, руководители музыкальных компаний заполнили помещение. Шампанского и закуски было вдоволь. Какой-то музыкальный критик достал меня и Бонэма своими напыщенными разглагольствованиями то об одном, то о другом, ни одна тема нас не интересовала.

— Когда рок-группа достигает успеха, я уверен, что она теряет что-то, — вещал он. — Я думаю, они теряют голод, придающий интенсивность их музыке. Вы, парни, должны быть осторожными. Не хотел бы, чтобы подобное приключилось с вами.

Затем его внимание привлекла картина в стиле поп-арт. Он начал анализировать её, испытывая наше и без того почти лопнувшее терпение.

— Она напоминает мне Лихтенштейна, а местами Раушенберга, — говорил он. — Она такая волнующая, удивительно просто.

Бонзо повернулся ко мне и прошептал:

— Что за херня!

— Когда я гляжу на картину, — продолжал критик, — я вижу такое сильное заявление против абстрактного экспрессионизма.

Бонзо не мог больше терпеть:

— Хотите узнать, что я думаю об этой картине?

— Конечно, хочу, — ответил критик робко.

Бонзо подошёл к картине, снял её со стены и заорал:

— Вот, что я думаю о ней!

Он поднял картину вверх и опустил её на голову бедного критика. Рама треснула. Полотно лопнуло прямо по середине. Критик упал в нокаут. Он схватился за голову и закричал от боли.

Толпа затихла.

— Не желаете, чтобы я оценил другие картины? — спросил Бонзо, подходя к двери.

Остальные парни решили, что сейчас самое время покинуть зал. Мы оставили Питера улаживать скандал. Перед отъездом галерея выставила нам счёт в пять тысяч долларов за разрушенную Бонзо картину.

В последний раз мы устраиваем пресс-вечеринку в художественной галерее, — сказал Джон Пол по дороге в отель.

— Теперь будем приглашать их в стрип-клубы, — заметил я. — Им там самое место.