Двойная тайна от мужа сестры - Яна Невинная

Стараюсь говорить чуть тише, хоть и с напором. Ведь дети рядом. Неудачное мы выбрали место для этого серьезного разговора, но как иначе? Ева не давала к себе подступиться.

Она сводит брови на переносице, снова делает вид, что ни при чем и едва понимает, о чем речь.

— Вот только не нужно притворяться, что была со мной по своей воле! А еще в любви признавалась… — всё же произношу с горечью, вцепившись в поручень и стискивая кулаки до побелевших костяшек. — И как тебе цена предательства? Стоили деньги того?

Она долго молчит, только всматривается в мое покрасневшее от злости лицо. Ее собственное выражает лишь беспокойство и тревогу. Наплевав на наших супругов, приближается и тоже хватается за поручень.

— Давид… — сглатывает, смотрит на меня в упор. — Я и правда не понимаю, о чем ты говоришь.

Гляжу в ее светлые глаза и отшатываюсь. Не вижу ни капли лжи. Но что же тогда получается…

— Мы с Олегом участвовали в одном тендере, — упорно стою на своем. — При тебе я вел все разговоры, ничего не скрывал и не утаивал. Хочешь сказать, что выигрыш твоего парня, ныне мужа, в проекте, который был у меня в кармане, чистая случайность?

Она бледнеет, когда смысл слов доходит до нее, открывает рот, но ничего не говорит, лишь смахивает каплю, ненароком попавшую на нос.

— Я… я… не понимаю, — обескровленные губы еле шевелятся, — я никогда не лезла в дела семьи Олега. В твоих деловых разговорах ничего не смыслила, пропускала мимо ушей!

Бросает взгляд в сторону шезлонга, я следую за ней своим и никого там не замечаю. Наши супруги куда-то подевались, вот только это меня сейчас волнует меньше всего.

Прямо сейчас я сильно жалею, что в свое время был твердолобым и не посмотрел в отчет, а просто со злости кинул его в ящик стола, даже не открыв.

Глядя на Еву, обнявшую себя рукой за талию в беззащитном жесте, я на все сто процентов уверен, что там написано. Точнее, чего там не написано. Но если всё так и Ева не предательница, то что же тогда получается? В ее глазах я монстр, который ради денег и женитьбы на выгодной партии отправил собственную любимую на аборт?!

— Дядя Давид, дядя Давид, вы будете плавать?

Маленькие торпеды налетают на меня и брызгают водой прямо в лицо. Не обращают никакого внимания на окрики матери. Совсем взбесились мальцы, от вынужденного безделья почувствовали волю в бассейне.

Как же меня раздражает это «дядя Давид»! До звона в ушах ярюсь, пытаясь не показать эмоций. Понимаю, что требую от этой семьи слишком многого слишком быстро, но терпение никогда не было моей сильной стороной, а когда гнев и ярость заполоняют рассудок, я творю такие дела, последствия которых терплю до сих пор. Именно по своей вине я не слышу сейчас «папа» из уст собственных детей…

— А вы умеете плавать? — с интересом спрашивает меня Томас. Забавная родинка-индикатор привлекает внимание.

Вопрос странный. Я же всё-таки в воде нахожусь.

— А давайте наперегонки плавать? — подначивает Гектор.

С радостью включаюсь в импровизированное соревнование. Плаваем туда-сюда, дети не переставая визжат. В этот момент я чувствую себя самым счастливым на свете. Забываю обо всём. Они прыгают мне на спину и повисают, как две маленькие коалы. Встречаю на лице Евы непередаваемое выражение. Не могу понять, что оно означает, только сам я искренне улыбаюсь, наверное впервые за долгие годы. Это чистое, незамутненное счастье.

— Дети, вы уже все холодные, — уговаривает их Ева, подталкивая к краю бассейна. — Пора выбираться, хватит, наплавались.

— А завтра мы сюда придем? — строят обиженные моськи. С интересом наблюдаю за происходящим. Мне любопытно, как Ева управляется с этими сорванцами.

— Сперва съездим в дом дедушки…

Не успевает она сказать, как ее голос перекрывают радостные возгласы.

— Ура!

Даже в ушах звенит, как громко кричат.

— Где вы так научились плавать? — спрашиваю, внутренне напрягаясь. Мне кажется, что сейчас они скажут, что каждое утро проводили вместе с отцом, который учил их плавать. Занимая мое место.

Детская непосредственность творит чудеса. Сейчас я получаю все секреты семьи Дюранов на блюдечке с голубой каемочкой. Они рассказывают мне всё. Наперебой хвалятся тем, что ежедневно вместе с мамой до полудня ходят на пляж, строят замки из песка или купаются и собирают ракушки. Договариваемся, что они покажут мне свои сокровища, которые привезли с собой.

— А папа всё время по утрам спит, он усталый с работы, — жалуется Том, тихонечко доверяя мне сокровенную тайну.

Всё ясно. Не семья у них, а одно название. Без зазрения совести ее разрушу и заберу своих детей вместе с Евой.

— Во сколько, говорите, вы поедете в дом деда?

— Давид… — сдавленно шепчет моя русалка.

Но я продолжаю гнуть свою линию:

— Вы, наверное, не в курсе, но я знал вашего прадедушку. Знаю самые классные места в его доме и окрестностях. Могу показать.

Уговорить детей просто, и я рад, что мне это удалось, хотя с Евой придется повоевать.

Глава 23

Ева

Дети дружно выпрыгивают из машины, я захлопываю за ними дверцу, глядя, как они нетерпеливо топчутся на месте. Подталкиваю их к крыльцу дедовского дома, куда нас привез Давид, несмотря на все мои возражения. Он использовал нечестные методы — заявил детям, что отвезет их и покажет интересные места в окрестностях владений, и после этого уже ничто не могло удержать ударную взрывную волну.

Ведь разве можно обманывать детей? Так заявил Горский, и разве могла я спорить, когда сама воспитывала в детях ответственность за сказанные слова.

Он поехал с нами — и точка. Я понимаю его желание быть ближе к сыновьям, и, что самое ужасное, они тоже рады его обществу, ведь он, в отличие от Олега, уделяет им внимание. Но никак не могу принять этот факт. Да и должна ли?

Близнецы не идут к крыльцу, упираются, оборачиваются в ожидании своего отца. Вот только они до сих пор не знают правды, кем он им приходится. И от осознания того, что мы обманываем детей, ненадолго сжимается сердце.

— Опять дом, — удрученно качают головой дети, куксятся. Вертят темными головками в поисках тех самых обещанных развлечений. Прекрасно знают, что в доме ничего занятного не будет.

Давид в этот момент как раз подходит ближе к нам и улыбается, глядя на поникших Тома и Гека.

— Смотрите на это под другим углом, — присаживается и приобнимает их за худенькие плечи. —