Повторение пройденного - Сергей Баруздин

Лесок был рядом, и там находились наши.

- Поползли? - предложил Заикин.

- Поползли.

Нас встретили не очень восторженно:

- Ныряй в окоп!

- Тоже храбрецы выискались!

- Дорога фрицами перерезана, они прут, как по проспекту.

- Зелень!

Заикин пробовал защищаться:

- Но здесь не должно было быть противника.

- Нас тоже не должно тут быть, - зло произнес сухонький капитан, - а с рассвета сидим, отбиваемся!

- Трофеев ждем, - подтвердил кто-то.

Мы сидели в окопе, по пояс в воде. Пожилые солдаты, сержант и капитан, оказалось, попали сюда тоже случайно, на рассвете. Они направлялись в штаб пехотного полка, но столкнулись с немцами и заняли оборону.

- Трофейщики мы, - пояснил сержант. - Трофейная команда, а капитан вот - финчасть полковая.

- Откуда же этот противник? - недоумевал Заикин. - Много их?

- Взвода два, - пояснил капитан. - И еще бронетранспортер, вот за тем домиком стоит. А на кладбище - фаустпатронщики. Небось сейчас опять попрут, как утром...

Это, видимо, была одна из многих бродячих групп немецких войск, застрявших в момент нашего наступления у нас в тылу. А может, немцы пробивались из Бреслау, судьба которого так или иначе была предрешена.

- Как мы прошли, ума не приложу, - сказал Заикин.

Мы просидели в окопе час и еще два, а немцы и не пытались прорываться. Лишь изредка они строчили по леску из автоматов и один раз выпустили фаустпатрон. Он даже не долетел до нашего окопа, а разорвался метрах в пятидесяти в придорожной канаве.

Мой младший лейтенант начал нервничать. Хотелось есть, а ни у нас, ни у трофейщиков с собой ничего не оказалось. Да и сидение в мокром окопе было бессмысленным. Сколько можно ждать этих немцев! Или - кто кого пересидит?

Заикин шептался о чем-то с капитаном и наконец махнул мне:

- Пошли! Через лес и той стороной, а там вернемся. У нас своя задача в конце концов.

Я вылез из окопа вслед за младшим лейтенантом. Мелкими перебежками мы двинулись через реденький лесок. За нами загремели выстрелы. Мы оглянулись.

- Надо, пожалуй, вернуться, - прошептал мне Заикин и вдруг добавил: Как ты думаешь? А то нехорошо получается!

- По-моему, тоже, - сказал я.

Через минуту мы были опять в окопе рядом с трофейщиками и вели огонь по дороге. По ней двигался бронетранспортер, тихий, беззвучный и какой-то пришибленный - видимо, потому, что израсходовал весь свой огневой запас. Вслед за ним три мотоцикла с колясками и группа пеших немцев - человек десять - двенадцать. Немцы стреляли в нашу сторону из автоматов, стреляли довольно сумбурно, с единственной надеждой - пробиться.

- Ну вот, общая задача у нас оказалась, - бросил нам капитан, перезаряжая свой пистолет. - А между тем у меня тоже своя задача, ничего общего...

Заикин промолчал.

Мы стреляли по немцам, естественно, пропуская бронетранспортер. Оружие наше - автоматы, винтовки и два офицерских пистолета - не годилось для поражения брони. Немцы замешкались. Свалились под откос два неуправляемых мотоцикла. Пешие фрицы нырнули за дорогу и, отстреливаясь, пробивались вперед.

- Может, добить их? - спросил сержант. - А то одних перебьем, а в машине...

И верно, никому из нас и в голову не пришло, что в бронетранспортере наверняка скрывался не один немец. Даже если перебить всех остальных, бронетранспортер уйдет с теми, кто сидит сейчас в нем.

Капитан взглянул на моего младшего лейтенанта, и Заикин словно понял его.

- Пошли, что ли, сержант! - крикнул он влево. - Наперерез. Гранаты есть?

Заикин вытянул из карманов шинели две гранаты, взял их в одну руку.

Сержант молчал. Тело его сползло в воду, на дно окопа. И только голова с кроваво-синим пятном под глазом прикинулась к земляной стенке окопа и застыла. Из пятна сочилась кровь.

Капитан бросился к сержанту, выхватил из воды автомат:

- Я пойду, давай гранаты...

Заикин беспрекословно сунул ему гранаты, и капитан, словно кошка, выпрыгнул из окопа к лесу.

- А этих вы добивайте! - крикнул он на ходу оставшимся в окопе солдатам.

Заикин рванулся куда-то в сторону, ударился лицом в грязь, чертыхнулся и стал вылезать из окопа вслед за капитаном. Я полез за ним.

По лесу мы бежали уже не пригибаясь, и капитан даже не удивился, что мы скачем за ним:

- Давай скорей, наперерез! Вон туда к столбу! Лишь бы успеть!

На опушке леса он споткнулся и полетел вниз под откос к дороге, поднимая руки с автоматом и гранатами.

Мы с Заикиным еле успевали за ним. И вот мы уже в придорожной канаве у столба со сбитым указателем.

- Тише дышите, черти! - шептал капитан, а сам, как и мы, еле сдерживал дыхание.

Слева по дороге полз бронетранспортер. До него оставалось метров сто, не больше. А мотоцикл? Есть ли за ним мотоцикл? Мы старались разглядеть его, но мотоцикла не было видно. Не видно и пеших немцев. Значит, молодцы наши, добили всех. Или добивали - вдали еще слышны выстрелы.

Бронетранспортер подходил все ближе и ближе к нам.

- Не стреляйте, сначала я, - шепнул капитан, стуча зубами.

То ли от ожидания, то ли от страха его всего трясло.

Мы замерли, прижавшись к земле. Еще минута. Шум мотора все слышнее.

- Спокойствие, главное - спокойствие, - шептал капитан.

Я взглянул на Заикина. Младший лейтенант был сосредоточен и только одним глазом смотрел на дорогу. Второй глаз у него был прищурен, словно он собирался стрелять. Но стрелять пока некуда и целиться некуда. Бронетранспортер полз, лязгая гусеницами, по дороге. Вот он уже совсем близко - двадцать пять, двадцать, пятнадцать, десять метров...

Дорога грохотала, шумел мотор, тяжело сопели капитан и мы с Заикиным.

- Ложись! - крикнул капитан и бросил две гранаты.

Удар! Треск! Лязг металла!

Капитан схватил автомат и начал стрелять. Из бронетранспортера выскакивали немцы - один, второй, третий. Они валялись, и мы с Заикиным тоже стреляли: он из пистолета, я из автомата.

Бронетранспортер дымил. Шесть немцев уже лежали возле него. Мы замерли - выжидали. Может, будут еще? Но из машины никто не показывался.

Заикин первым предложил:

- Посмотрю...

- Подожди! - рявкнул капитан. - Отдохни минутку...

У него тоже не хватало сил подняться. Он улыбался - беззаботно, совсем не по возрасту.

- Ну ладно, иди! - сказал он через минуту Заикину. - Тихо.

Заикин вылез на дорогу.

В моей фляжке была водка.

- Возьмите, - предложил я капитану.

- Вот спасибо, дорогой! Вот спасибо! - Капитан сладко чмокал, повторяя: - Еще глоточек... Вот теперь в самый раз.

- Дай и мне. - К нам в канаву спустился Заикин. - Там еще водитель. Готов!

Он взял фляжку, сделал несколько глотков, сказал: "Гадость!" - потом возвратил мне:

- Хорошо. А ты что ж?

Теперь можно и мне. Два глотка - и фляжка пуста. Я надел ее на ремень, рядом с подсумком.

- Двинулись? - спросил капитан. - Как там наши?

Мы вылезли на дорогу. Уже отойдя от бронетранспортера шагов на двести, капитан вспомнил:

- А документы? Пойди сбегай. На всякий случай. Мы подождем.

Я возвратился к машине. Расстегивал шинели, пуговицы нагрудных карманов. Считал про себя: раз, два, три, четыре, пять... У шестого в нагрудном кармане было пусто. И в другом - пусто. Пришлось расстегнуть гимнастерку, отколоть булавку. Шесть. Седьмой в машине. Я полез туда. Отвалил немца от смотровой щели. Отвалил с трудом. Руки его застыли на рычагах. Теперь - семь.

Когда я возвратился к офицерам, услышал их разговор:

- А до войны? - спрашивал Заикин.

- В ВУАПе работал. Не знаете такую организацию?

- Не слышал.

- Всесоюзное управление по охране авторских прав. Была такая.

- Сколько же вам?

- Пятьдесят седьмой.

Он заметил меня. Спросил:

- Взял?

Потом как-то виновато взглянул на Заикина:

- Вы не против, товарищ младший лейтенант, если я с собой их?.. Вам ведь все равно, вы воюете, а для меня это первый и, наверно, единственный случай...

Заикин благородно согласился:

- Передай документы убитых капитану.

Я передал.

- Вы не обижайтесь. - Капитан спрятал документы в карман. - Случай такой... Сами понимаете...

Мы возвратились к своим и стали хоронить убитых. Сержанта. Еще двух солдат. Трое трофейщиков были ранены, но легко. Они трудились вместе со всеми. Для облегчения дела могилу решили не рыть. Положили убитых в боковую часть окопа и засыпали землей.

Все равно этот мокрый немецкий окоп никому уже не потребуется.

Потом попрощались:

- Бывайте!

- Бывайте!

Финчасть и остатки трофейной команды пошли в одну сторону, мы - в другую.

Начало смеркаться. С сумерками подул ветерок, пробирающий до костей. Мокрые шинели и штаны похолодели. В комбатовских сапогах и моих ботинках хлюпала вода.

- А жаль, что я так и не спросил фамилию, - произнес Заикин.

- Чью?

- Да капитана этого.

Потом мы одновременно вспомнили про то, о чем оба забыли:

- А третий пост?

Вернулись, благо недалеко. Развилка дорог - хороший ориентир, а свежая могила на опушке леска - теперь памятное место. Отметили его на карте. Сюда удобно тянуть ход. И обзор вокруг отличный. Вдали виден Бреслау - все в том же зареве пожаров и в темных облаках.