Мутные воды - Алёна Дмитриевна Селютина

и отстранилась, попыталась уйти. Папа засмеялся, поймал ее за руку и принялся извиняться. А потом и вовсе притянул к себе и поцеловал в лоб. Максим смотрел на них из-за машины и не мог поверить своим глазам. Он впервые видел, как целуются его родители! Пусть так, но все же! И отцовскую фразу он запомнил. Как оно хорошо прозвучало! Решил, что однажды тоже ввернет ее в разговоре с Полей. Ну, как только можно будет…

В этот момент Полина выпорхнула из своего подъезда и кинулась к нему. Макс радостно подскочил с лавочки, на которой ее дожидался. Он соскучился. Очень-очень.

— Рассказывай, — потребовала Поля, поцеловав его.

— Что? — не понял Макс. Если уж совсем честно, он бы предпочел продолжить целоваться. — Я же тебе и фото, и видео слал.

— А я еще хочу послушать.

— Тогда я еще раз тебе показывать буду, — решил Макс и полез в карман за телефоном.

Телефона там не оказалось. И во втором кармане тоже. И вообще.

Он забыл телефон дома…

А что же голову не забыл?!

Пришлось возвращаться. Рассудив, что родители только приехали, устали и вряд ли захотят кого-то видеть, он попросил Полину подождать у подъезда, а сам рванул наверх.

Хотелось поскорее вернуться обратно. И найти бы где-нибудь место побезлюднее. Эх, как здорово им с Полей было на третий день родительского отсутствия, когда уже стало понятно, что маме ничего не угрожает и можно выдыхать. Зато по возвращении отец обнаружил, что до его стола Макс так и не добрался, и принялся допытываться почему. Кошмар какой-то… Как будто то, что они с Полей встречаются, обязывает их… Мама правильно тогда сказала: только двое могут решить, как им жить! И за что друг друга любить, и что друг другу прощать. И вообще.

Максим поморщился. Это была та самая история, из-за которой он потом сорвался на мать. В начале мая зашел на кухню, а она готовила и смотрела фильм. Макс сразу понял, что фильм про любовь, особенно по тому, как мама смутилась. Ее реакция его неожиданно обрадовала, и он остался, чтобы смутить ее еще больше. В фильме происходило нечто странное: в первой сцене женщина рассказывала подруге, что больше не любит мужа, а во второй муж узнал, что она ему изменила. И вместо того, чтобы ругаться, просто смотрел на нее и молчал. А жена вдруг подбежала к нему, стала плакать, целовать его лицо и руки и умолять не думать об этом и поклялась, что если он только скажет, она будет только его и больше никогда…

— Ничего не понимаю, — шокированно признался Макс. — Почему она это делает?

— Ему очень больно, — ответила мама, грустно глядя на творящееся на экране. — А ей больно от этого.

— Но она же его не любит!

Вон у них в классе: Лиза встречалась с Димой, а потом бросила его и стала встречаться с Андреем, и ничто не мешало ей демонстративно целоваться с ним на глазах у бывшего парня…

— Они прожили вместе двадцать лет, — вздохнула мама так, будто все происходило по-настоящему. — Ей важно, чтобы ее муж был счастлив. Ей показалось, что она не любит.

— А почему он не злится на нее?

— Потому что по-настоящему любит. Он ее уже простил.

— Как можно простить измену? — в лоб спросил Максим, сам поражаясь своей смелости: с мамой… о таком…

Мама снова тяжело вздохнула.

— Просто есть вещи, которые важнее. И он-то простил, только вот из-за этого ей теперь будет гораздо сложнее простить себя. Это жестоко…

— Чего? — изумился Макс. — Он поступил с ней жестоко, потому что простил?

— Да. Так бы она просто ушла. — И перевела тему: — Есть будешь?

И Максим разозлился. В кои-то веки кто-то заговорил с ним о чем-то по-настоящему взрослом и сложном, без всяких «вырастешь — поймешь», и тут же — есть будешь?

— По-моему, — сказал Макс, — если тебя предали, прощать нельзя. Пусть гонит ее. Она заслужила.

Он не то чтобы совсем так думал, просто захотелось возразить. А мама ответила:

— Знаешь, есть народы, у которых измена — вовсе не повод для развода, но там, правда, община решает. И как решит, так и будет.

— Община решает за супругов? Но это же… ну… неправильно!

— Это залог ее выживания… Но я тоже так думаю, — вдруг согласилась мама. — Только двое могут решить, как им жить, за что друг друга любить и что друг другу прощать. — А потом смутилась окончательно, отложила полотенце, которое до сих пор комкала в руках. — Все готово, накладывай себе, если хочешь.

И ушла с кухни.

Максим досмотрел фильм до конца. Женщина так и не рассталась с мужем, и у них даже все стало хорошо. А в конце она встретила бывшего любовника, уже с другой женщиной, горько усмехнулась и поскорее ушла, чтобы он ее не заметил. Максу было интересно, что мама сказала бы об этом. Он попытался представить, что это Поля ему изменила, а теперь просит прощения и обещает остаться с ним до конца, и испытал такой сложный набор эмоций, что сам испугался. У папы все всегда было просто. Ни разу у них с ним не было таких разговоров, хотя вообще-то они много о чем разговаривали. А маме, оказывается, была ведома та сторона жизни, о которой папа то ли не задумывался, то ли не хотел с ним говорить. И если бы мама не ушла, что еще они могли бы обсудить? А если…

Но пойти за ней, постучаться в дверь ее комнаты и продолжить разговор казалось немыслимым. Они никогда так не поступали. Кажется, они вообще впервые говорили так откровенно.

Максим ощутил, как поднимается в нем ярость. Он же ее сын! Почему она с ним так?!

С тех пор он только об этом и думал. У Поли, вон, нормальные родители, и спальня у них одна, а третья комната в квартире отведена под гостиную. Макс и раньше порой злился на маму, но никогда так остро. Так сильно. За что она так с ними обоими? И с ним, и с папой? Почему у них все шиворот-навыворот, а не как у всех?!

Он все думал и думал об этом, пока не сорвался. И только сорвавшись понял, что, наверное, все-таки не все учел. У Поли с родителями тоже случались проблемы. А мама у нее была не доктором наук, а домохозяйкой. Но готовила не так вкусно. И куда чаще лезла в дела дочери, чем сильно ту возмущала. Поля всегда говорила, что ему повезло, раз его не опекают и не звонят каждые десять минут.