Черный Бумер - Андрей Троицкий

Мужик многозначительно поднял вверх коричневый от табака указательный палец. После долгого общения с ментами и прокурорами он здорово обогатил свой словарный запас.

— Бандитское нападение? — переспросил Элвис.

— С целью завладения оружием и боеприпасами. Так следователь сказал. И я у них, у милиционеров, тоже вроде свидетеля.

— То есть как это? — Элвис чувствовал себя сбитым с толку. — Ни хрена не понимаю.

Теперь Элвис видел, как из-за поворота дороги появились две мента. Переговариваясь, они медленно приближались к собеседникам. Один из ментов, долговязый прапор, снял с плеча укороченный автомат Калашникова, поправил ремень и перевесил оружие на другое плечо. Другой мент тоже остановился, наклонившись, завязал шнурок на ботинке и двинулся дальше.

— Не понимаешь? — мужик бросил окурок и сквозь зубы сплюнул на дорогу. — Ну, я свидетель по уголовному делу. Потому что я многих видел. Ну, фигурантов. Почитай, всех. Ну, кого убили. Говорил с ними как с тобой сейчас говорю. Меня скоро тоже в район повезут. По второму кругу показания снимать. Уже не в милиции, в прокуратуре. Такие дела. Понял?

Элвис хотел ответить, что ни черта не понял, но успел рта раскрыть. Мужик неожиданно отступил на пару шагов, качнулся на каблуках и неожиданно рванулся вперед, на Элвиса. Толкнув его в грудь, сделал подножку. Задумчивый Элвис, не ожидавший такого поворота событий, не успел даже отступить в сторону. Он тяжело грохнулся на дорогу спиной, через мгновение мужик оказался сидящим на его груди. Размахнувшись, влепил Элвису кулаком под левый глаз.

— Хрена ты делаешь?

Элвис выпучил глаза и получил кулаком в правое ухо. Он попытался подняться, стряхнуть с себя этого идиота. Но мужик сдавил его грудь жилистыми ногами, и пальцами, словно вырезанными из дубовой колоды, вцепился в горло.

— Я держу его, — заорал мужик во всю глотку. — Держу… Давай скорей. Вяжи суку. Ну, скорее…

Менты, которые едва плелись по обочине, неожиданно рванули вперед, сбросив с плеч автоматы. Элвис ухватил мужика за плечи двумя руками, резко потянул вниз на себя. Приподнявшись, снизу верх ударил его лбом в лицо. Затем навернул кулаком в горло. Помогая себе бедрами, свалил мужика на бок, пару раз крепко навернул ему по физиономии.

— Лежать… Не двигаться… Лежать, тварь…

Менты кричали на бегу и махали автоматами. Но Элвис уже ничего не слушал. Вскочив на ноги, шагнул к мотоциклу. Чтобы вскочить в седло, завести движок и совершить крутой разворот на узкой дороге, нужно всего несколько секунд. Он успеет. Мужик стал на карачки, кровь из разбитых губ и носа, стекала на подбородок, капала на землю. Дядька зарычал, как цепной пес, оттолкнувшись ногами и руками от грунта, бросился на Элвиса, повиснув у него на ноге, вцепился в бедро мертвой хваткой. Элвис, ухватив противника за волосы, рванул назад его голову назад и влепил кулаком в левое ухо. Кепка слетела с головы, после тяжелого удара дядька, кажется, вырубился, но почему-то продолжал сжимать ногу Элвиса своими клешнями, повиснув на ней, как неподъемная гиря, не давал сделать шага.

Время было упущено, уйти не удалось. Менты с раскрасневшимися я об бега мордами оказались рядом. Элвис занес кулак для последнего сокрушительного удара в ухо своего обидчика. Но тут кто-то налетел сзади, влепил резиновой дубиной поперек спины, по почкам. Вторым мощным ударом по затылку свалил Элвиса с ног. Чей-то сапог врезался в ребра, второй удар сапога пришелся по лицу, чуть выше брови. Из последних сил Элвис оттолкнулся ладонями от земли, стараясь подняться. И снова дважды огреб дубиной по спине и затылку. Свет померк, наступили непроглядные сумерки.

Кто-то, усевшись на его спину, закрутил руки, кто-то защелкнул на запястье стальные браслеты. Медленно вылезая из глубокого нокдауна, он приподнял голову, увидел свои документы, бумажник и пачку сигарет, лежавшую на обочине. Значит, его уже прошмонали, выпотрошили карманы. Сквозь кровь, заливавшую глаза, Элвис видел четырех ментов, стоявших над ним, и того мужика с разбитой мордой. Дядька вел себя странно. Он отступал на середину дороги, глядел по сторонам, беспокойно потирал ладони, вздыхал, отступая назад. И неожиданно бросался вперед, попадая в руки ментов. Он норовил пнуть лежавшего человека сапогом под ребра или вдарить подметкой по лицу, но мешали милиционеры. Один раз попытка удалась, мужик, вырвавшись из объятий милиционеров, ударил Элвиса носком сапога в бок.

— Он это, — кричал мужик, брызгая кровавыми соплями. — Тот самый гад. Он вчера вечером удрал на мотоцикле. И девку свою увез. Я этот мотоцикл из миллиона узнаю. И эту морду поганую тоже. Тварь такая… Только посмотрите, что он со мной сделал. Изувечил честного человека… Убийца, тварь…

— Ты ничего не путаешь? — кто-то из ментов поставил подметку сапога на спину Элвиса, точно между лопаток, больно надавил каблуком на позвоночник. — Ну, может, обознался ты, Василий Палыч… Время позднее было. А он на мотоцикле. Раз — и нету.

— У меня глаза как у совы, — затряс головой мужик. — Мы сидели у костра. Ваши милиционеры вместе с майором. И еще тот плешивый из прокуратуры. А мы с Матвеичем как раз с краю, ближе всех к дороге. И тут эту сволочуга вывела из сарая мотоцикл. Мы за разговором и не услышали ничего. А он мотор завел и мимо нас пролетел, как ветер. Я первый наперерез кинулся… Но тут разве догонишь. У, гадина…

Мужик вздохнул, отступил назад, сделав вид, что успокоился, остыл, но в следующее мгновение снова рванулся вперед, норовя напоследок приложить Элвиса сапогом. И снова попал в руки ментов.

— Да успокойся же ты… Взяли же его… Успокойся, а то и на тебя браслеты наденем.

— Пустите, — крикнул мужик, вырываясь. — Не трогайте меня. Мне насрать, что вы при погонах и званиях. Он мне, гнида, нос сломал. И два зуба передних как не было. А ему две царапины, так? Пусти… Дай хоть приласкаю эту суку напоследок…

Увидев, что Элвис открыл глаза, дядька крикнул:

— Ну, чего вылупился, паскуда? Приехал, да? Что потерял здесь? Зачем вернулся, мразь поганая? Слышь, ребята, он вещественные доказательства хотел похерить. Ну, теперь не уйдешь, зараза.

Мужик снова кинулся вперед, и, оказавшись в руках ментов, понял, что сапогом Элвиса не достать. Тогда он плюнул на лежавшего человека, собрал во рту побольше слюны пополам с кровью и снова плюнул. Элвис отвернулся, хотел только одного: чтобы это представление поскорее кончилось. Он подумал, что после вчерашнего кипеша со стрельбой Бобрик и Ленка сумели выбраться отсюда на мотоцикле, — это ясно. Наверное, сейчас они в безопасности. От этой мысли стало легче на душе.

Глава тринадцатая

Лариса вернулась к действительности, когда Поветкин перестал сыпать ругательствами и, переключившись на другую тему, рукой чертил в воздухе кривые линии. Демидова, упустив нить разговора, теперь не могла понять, о чем идет речь. Оставалось лишь согласно кивать головой и глупо улыбаться.

— Это река, в это лодка, которую уносит бурным течением, — пел главреж. — Левый берег — это болотистая низина, привлекательная лишь издали. Кустики, деревца, травянистые поляны… Но прибиться к левому берегу — все равно что погибнуть. Там сплошные топи, неопределенность, там бушуют смерчи и ураганы.

Чтобы наглядно проиллюстрировать свою мысль о бушующих ураганах, Поветкин набрал в легкие побольше воздуха и сдул со стола на пол платежную ведомость.

— Ну, это, сами понимаете, я фигурально. Правый берег — не так привлекателен внешне. Каменистая почва, валуны, поросшие мхом. Но именно этот берег — символ надежности. У пристани, в тихой заводи можно встать на прикол и забыть об опасном течении реки, о болотистом левом береге, обо всем на свете. Главное в жизни человека — определенность, устойчивость. Понимаете?

— В общем и целом, — кивнула Лариса, стараясь сообразить, о какой лодке, реке и берегах идет речь. — Но не совсем. В смысле, насчет левого берега не все дошло.

— Черт, эта привычка изъясняться витиевато, образное мышление… Оно меня когда-нибудь погубит. Что ж, давайте напрямик. Левый берег — это жизнь вне нашего театра или вечное прозябание на вторых ролях. Неопределенность, бытовая неустроенность и все такое.

— А что, меня собираются уволить?

— Ни боже мой, — главреж прижал ладони к груди. — Но, позвольте, я закончу. Итак, берег правый — это дружба с первыми лицами коллектива, — Поветкин покашлял в кулак и непроизвольно покосился на диван, застеленный видавшим виды покрывалом. — Правый берег — это самые завидные роли, о каких молодая актриса, то есть, наша лодка, пока что плывущая по течению, не могла и мечтать. Это прочное положение в театре и многие другие блага, которые не валятся с неба на простых смертных. Но лодке нужно сделать свой нелегкий выбор. Нужно понять и решить: к какому берегу прибиться. И это не принуждение, не голая корысть. Это осознанный и, главное, добровольный выбор. Тем более что распределение ролей уже на носу. Все решится не сегодня, так завтра. Теперь понимаете?