Ануш. Обрученные судьбой - Мартина Мэдден

– Я хочу сказать, господин, что, судя по тому, как все организовано, иначе и быть не может.

Внезапно Джахан ощутил могильный холод. Толпа на улице была слишком плотной, казалось, он вот-вот задохнется. Он вышел из кафе и двинулся по улице, расталкивая людей локтями.

– Капитан!

Джахан не останавливался. Он не знал, куда идет, просто не мог остановиться. Люди расступались, пропуская его. Он споткнулся и упал на табачный лоток, сигареты и спички посыпались на землю. Кто-то возмутился, толпа окружила капитана. Появился продавец сигарет, ругаясь и призывая жандармов.

– На, возьми! – Ахмет сунул в руку продавцу купюру. – За ущерб.

Он взял капитана за руку и повел его вниз по улице.

– Мой отец! Это он организовал!

– Со всем моим уважением, капитан, это дело рук Адбул-хана.

– Ты не понимаешь! Я знаю – это он!

– Вы сами сказали, господин, что Абдул-хан никому не подчиняется.

– Я не могу, Ахмет! Я не могу это сделать!

– У вас нет выбора.

– Я должен как можно скорее добраться до Трапезунда и найти Ануш!

– Забудьте о ней!

– Как я могу забыть о ней, если она должна стать моей женой? Я что, должен погнать ее тропой смерти или подарить ее шота?

Лейтенант отвернулся, посмотрел на аллею, которая вела к мечети. Ее купол мерцал, как полумесяц, возвышаясь над городом. На балконе уже была видна фигура муэдзина, готовящегося призывать к молитве.

– Господин, – наконец сказал Ахмет, – эвакуация будет идти своим чередом, с вами или без вас. Если вы не выполните приказ, Ожан воспользуется этим, и вы знаете, что тогда случится с девушкой. Она не дойдет даже до границы деревни. Вы говорите, что она станет вашей женой, и, возможно, так и будет, но если и есть надежда на ее спасение, причем весьма зыбкая, то лишь при условии, что вы будете руководить эвакуацией.

Ануш

Ануш шла к реке стирать белье. Она вот уже две недели ничего не стирала, потому что Хусик запретил ей выходить из дома одной, но она просто не могла больше выносить это вынужденное заключение. Со смертью свекра ее жизнь должна была стать проще, но, похоже, ничего не изменилось – Казбек незримо присутствовал в доме. Он был среди теней, которые преследовали ее, перемещаясь за ней из комнаты в комнату, в жарком дыхании, которое шевелило волосы у нее на затылке. Он все сидел на стуле в углу комнаты и наблюдал за ней, его образ был в жаре и пыли, которая поднималась, когда открывали дверь.

Не только ее преследовал образ умершего. Хусик крепко выпивал, допоздна не спал, сочиняя стихи для отца или напевая любовные песни жене, пока не отключался, сидя за столом. В другой раз он принуждал Ануш стать на колени и громко выкрикивал слова уже подзабытых отцовских молитв.

С каждым днем Хусик становился все больше похожим на отца. Он стал носить отцовскую одежду, втиснул ноги в его сапоги. Одевшись таки образом, он уходил в лес и пропадал там целыми днями. Ануш оставалась в одиночестве, преследуемая призраком Казбека, страшась опасностей, таившихся в лесу.

Ануш шла к реке, стараясь держаться в тени деревьев. В руках у нее была корзина, там, свернувшись калачиком среди белья, мирно посапывала Лале. Каждые несколько шагов девушка останавливалась и прислушивалась – не идет ли кто? Раньше жандармы обходили стороной дом Ташиянов, но теперь, после смерти Казбека, рассчитывать на это было нельзя. Жандармов становилось все больше и больше, требования их были все нелепее, а налоги для армянских семей все увеличивались. Соседи турки, Низары, и многие другие, которых Ануш знала всю жизнь, укрылись за стеной страха, ничего не видели, не слышали и держали детей в домах, чтобы те ничего не знали.

Казалось, все цепи, которые приковывали ее к Трапезунду, исчезли. Чашки на полке, море вдалеке, перекопка земли для посадки картофеля – все это уже не имело никакого значения.

Лале пошевелилась во сне, ее маленькие губки раздвинулись в улыбке.

– Пожалуйста, Господи, позаботься о Лале! – молилась Ануш. – Позаботься о нас всех.

Когда она подняла глаза, перед ней стоял Джахан.

Джахан

Ануш изменилась. Она чего-то лишилась, наверное, невинности, и тем не менее она стала еще прекраснее. Он хотел обнять ее, прижать губы к ее губам, но что-то в выражении ее лица остановило его.

– Как ты, Ануш? Все в порядке?

– Да, – ответила она, поставив корзину с бельем на землю.

– А мама и бабушка, они в добром здравии?

– У них тоже все в порядке.

– Я часто думал о тебе, Ануш. Я был в церкви на утесе.

– Тебя давно не было, Джахан.

Поднялся ветер, закружив листву, унося ее в тень, девушка задрожала и обхватила себя руками.

– Тебе холодно?

– Нет.

Все в этом моменте было не так, как Джахан себе представлял. Много раз он воспроизводил этот разговор в уме, но сейчас не мог подобрать слов.

Ветер изменил свое направление, он подул на восток и принес со стороны деревни запах пожара. Джахан увидел, как за лесом черный дым вздымается столбом в голубое небо.

– Трапезунд изменился.

– Все изменилось, Джахан. Это уже не то место, которое ты знал.

Ануш держалась настороженно, была какой-то отстраненной.

– В деревне я встретил доктора Стюарта. С его приятелем… курдом.

– Его зовут Махмуд Ага.

– Ясно. Больница по-прежнему работает?

– Да.

– Хорошо, да, это хорошо.

Вдруг снизу раздался тихий звук, похожий на плач ребенка, Ануш опустила глаза на корзину, стоящую около ее ног. В ней что-то пошевелилось, и показалась детская ручка. Солнечный луч заиграл на золотом колечке на пальце Ануш.

– Ты… замужем?

– Да.

– Когда это произошло?

– Это имеет значение?

Младенец заплакал.

– Это твой ребенок?

– Да.

Джахан смотрел на девушку, его лицо стало каменным.

– Зачем ты вернулся, Джахан?

– Мне приказали вернуться. На черноморском побережье опасно, и людей перемещают вглубь страны.

– Людей?

– Армян.

– Я армянка, Джахан. Ты пришел, чтобы увести меня?

– Это ради твоего же блага! Из соображений безопасности.

– Безопасности? – Она горько рассмеялась. – А мои соседи турки? Они здесь будут в безопасности?

– Я смогу тебя защитить, – произнес Джахан натянуто. – Тебе не причинят вреда.

Она отмахнулась от этих слов, будто от роя мух. Нагнувшись, она подняла корзину.

– А моя девочка, – начала она, протягивая ему дитя, – ты и ей предложишь защиту? И моему мужу?

Он не ответил, и она развернулась, чтобы уйти.

– Ануш… Ануш, подожди! Если ты не пойдешь со мной, иди на восток. Иди вдоль побережья к Батуми! Уходи немедленно! Сегодня!

Они постояли некоторое время молча, будто что-то еще можно было исправить. Она отвернулась, и солнце коснулось ее косы, которая свисала с плеча и касалась тонкой ткани блузки.

Джахан закрыл глаза, а когда открыл их, девушка уже ушла.

Ануш

Когда Ануш добралась до дома, Лале спала. Она перенесла ребенка в комнату в задней части дома, где было прохладнее.

Зайдя в спальню, девушка стала выдвигать ящики комода, один за другим, и все вещи перекладывать в мешок.

В кухне она открыла все шкафы, беспорядочно выгружая их содержимое на стол. Две серебряных столовых ложки, которые Гохар подарила на свадьбу, были по-прежнему завернуты в голубую ткань. Баклажка из тыквы была наполнена водой. Кусок соленой свинины, завернутый в марлю. Нож. Хлеб. Немного риса. Горсть семян, принесенных Гохар. Лезвие для бритья, принадлежавшее ее отцу. Локон волос Лале. На столе уже не осталось свободного места, слезы капали на растущую груду.

Военный, которого она встретила сегодня, не был Джаханом. Это был незнакомец, орудие в руках правительства, турок, вмешивающийся в чужую жизнь. Вытирая слезы, она пошла к двери комнаты Казбека и открыла ее. Было темно, отсюда еще не выветрился крепкий мужской запах.

Кровать, стол и стул едва можно было различить в тусклом свете, который просачивался сквозь неплотно закрытые ставни.

Она споткнулась о железный брусок, и в воздух поднялась пыль. Из маленького очага на пол высыпался потемневший пепел, но в целом комната была опрятной.

От запаха Казбека у нее скрутило живот. Напротив двери стояла кровать с высокой, до середины стены, дубовой спинкой, напоминающей надгробный камень.

Свекор несколько раз заставлял ее убирать здесь, и она заметила, что кровать иногда немного отодвигали – на деревянном полу остались царапины.

Девушка обеими руками попыталась отодвинуть кровать, но та не поддавалась – изголовье было слишком тяжелым. Сев на корточки, Ануш уперлась в край кровати спиной и снова попыталась ее сдвинуть, потом еще раз. Наконец у нее получилось – кровать сдвинулась на несколько сантиметров. Она напряглась снова, и кровать отъехала от стены, оставив царапины на полу. Этого было достаточно, чтобы можно было заглянуть за нее. Ануш стала на колени и посмотрела на стену за изголовьем. Деревянные планки были прибиты гвоздями и казались абсолютно целыми.