Кейс. Доставка курьером - Наталия Левитина

– Ты поступаешь отвратительно!

– Я всего лишь занесла деньги, – прикинулась я сибирским валенком. – Но если они вам не нужны…

Ланочка быстро забрала из моих рук купюры. Хоп – и деньги испарились! Маникюр свекрови приковывал взгляд – ослепительный, малиново-красный, с затейливыми серебряными завитушками на каждом ногте… Или мне просто не хочется смотреть ей в глаза?

– Спасибо за деньги, я немного поистратилась… Если б Никита не был в отъезде, мы решили бы этот вопрос без твоего участия.

Очень мило! Она не считает меня членом семьи?

– Но я хочу поговорить о другом. Это очень щепетильный и неприятный вопрос.

– Да, слушаю.

– Скажи… – Ланочка замялась.

Мы так и стояли в прихожей. Я тупо рассматривала блестящий паркет, кожаную банкетку на изогнутых кованых ножках, Ланочкин наряд… В ее шелковом пеньюаре можно спокойно ходить в театр – сойдет за вечернее платье. И в десять утра свекровь уже при макияже, а ее прическа сильно отличается от моей, именуемой «Однорукий парикмахер»…

– До меня дошли неприятные слухи, – выдавила свекровь. – Юля! Что у тебя с этим крупным чиновником из мэрии?

Вот вам и 0,0003 человека!

Ланочка, между прочим, вовсе не выглядит расчлененной. Великолепно она выглядит. Как же я ошиблась в расчетах!

– С каким из них? – легкомысленным тоном спросила я.

Буду держать круговую оборону!

– А что, их несколько?! – ужаснулась свекровь.

– А о чем вы вообще говорите, Лана Александровна? Я постоянно общаюсь и с чиновниками, и с владельцами заводов, и с торговцами недвижимостью… Вчера меня подвозил на машине миллионер. А вы про кого спрашиваете?

– Про некоего Холмогорова.

– А-а, понятно. Ну да, мы общались.

– Насколько близко?

– Лана Александровна, в чем вы меня подозреваете?

– В том, Юля, что ты выставляешь моего сына идиотом и рогоносцем! – рявкнула свекровь.

Я отшатнулась в сторону и испуганно заморгала. Не ожидала услышать этот злобный вопль. Обычно Ланочка, расписывая мои недостатки и промахи, нежно воркует и щебечет. Она никогда не опускается до базарного крика. И вот…

– Не буду говорить на эту тему и в таком тоне, – твердо заявила я.

– Почему?

– Вы меня оскорбляете.

– Хорошо, извини. Я сорвалась. Но, Юля! Надо вести себя так, чтобы не давать повода для пересудов. А ты стала предметом обсуждения! Мои подруги с удивлением спрашивают меня о ваших отношениях с Никитой!

Старые перечницы!

Обсуждают. Чем же им еще заниматься?

– Мои подруги видели фотографии в журнале! Ты и этот… Холмогоров… вы обнимаетесь! Едва ли не целуетесь! Вы все время вместе! Это ужасно, ужасно! Бедный мой сынок!

– Связался со стервой? Вы это хотите сказать, Лана Александровна?

– Я этого не говорила.

– Но подразумевали.

– Нет! Никита тебя любит, – горестно вздохнула свекровь, словно признание этого факта доставляло ей боль.

Да, что тут поделаешь…

Любит он эту бессовестную девицу…

– Но надо же беречь его чувства и самолюбие! Сейчас Никита вернется из командировки и все узнает.

– Что он узнает? – устало спросила я.

– Что у тебя роман с этим… Холмогоровым.

– Да нет у меня никакого романа! Я не виновата перед Никитой. Мои отношения с Холмогоровым не отличались ничем особенным. У меня масса знакомых мужчин. И я не собираюсь оправдываться…

– Никита приедет и все узнает, – филином проухала Ланочка.

– Давайте вы не будете вмешиваться в наши отношения, ладно? И не станете разносить мерзкие сплетни, хорошо? – выпалила я и повернулась к двери. – До свидания, Лана Александровна. Приятно было увидеться.

Оставив свекровь позади себя с открытым ртом, я вышла из квартиры.

– Ваши вещи не готовы, – обрадовала девушка в крошечном боксе итальянской химчистки, расположенном в супермаркете.

Еще и это!

Отличный выдался денек.

– Как это не готовы! – возмутилась я. – Неделя прошла! Сколько ждать? Мне вещи нужны. Там, к примеру, джинсы. Девушка, ходить же не в чем!

– Так вы купите другие, – посоветовала приемщица.

– Спасибо за идею. Мне самой как-то и в голову не пришло!

Джинсы, за которые я билась с итальянской химчисткой, были совсем новые и изумительно сидели на моей растолстевшей фигуре. Впоследствии, капитально похудев (а это обязательно произойдет!), я собиралась использовать их в качестве наглядного доказательства. Я бы демонстрировала всем огромные штаны и себя в них, хрупкую, изящную, как свидетельство потрясающих возможностей человека и силы моего духа…

Но джинсы пострадали во время эксцесса с депутатом Воскресенским. Штанины покрывала сеточка мелких пятен, и в стиральной машине их отстирать не удалось. Конечно, проще было бы отправить джинсы в утиль, учитывая, чем их забрызгало…

Кровью Воскресенского!

Но победила жадность. И я сделала еще одну попытку вернуть в строй любимые джинсы – отнесла их в химчистку. Дело за малым: вырвать у этих монстров мои штаны!

Звонок Ремартова настиг меня в незнакомом переулке. Торопясь в редакцию, я срезала угол и приближалась к зданию с тыла. Но угодила на какую-то мертвую стройку, полную барханов коричневого песка, серых шлакоблочных штабелей и уснувшей техники. Земля под ногами была расчерчена в квадратики гусеницами экскаваторов.

– Юля, мы же договорились встретиться в одиннадцать! – опустив приветствие, возмущенно сказал бизнесмен. – Где ты?

– Уже бегу! – отрапортовала я, перебираясь через ров по шаткой деревяшке. – Доброе утро, Андрей Богданович. Извините, немного опаздываю!

Сначала меня задержала свекровь с попыткой скорректировать мой нравственный облик. Потом – дебаты в итальянской химчистке…

– Бегу-бегу! Подождите еще минутку, – попросила я Ремартова.

– Где ты? Давай я подъеду за тобой.

– Да вы сюда никак не проедете! Ой, я даже не знаю, куда забралась! Тут стройка какая-то. Буду искать выход. Вы лучше ждите у редакции…

– Нет, Юля, так не годится, – отрезал Ремартов. – Мне некогда! Хорошо, не торопись. Сейчас четверть двенадцатого. Я уеду и вернусь за тобой в час дня. Но чтобы уже точно! Без сюрпризов!

– Да, да, Андрей Богданович! В час дня, я поняла! Как раз к часу, думаю, мне и удастся отсюда выбраться…

М-да-а-а… Ненормальная девица! Заполошная, безалаберная, непунктуальная… Наверное, именно это подумал обо мне Ремартов.

Пусть думает что угодно.

Какое бы обманчивое впечатление я порой ни производила на людей, на самом деле я очень, очень хорошая. И многие это знают. Например, Никита. Надеюсь, он не лишит планету такого ценного представителя фауны, увидев в журнале мои фривольные фотоснимки.

Проклятье!

Пусть я пытаюсь убедить свекровь, что мои отношения с Холмогоровым не выходили за рамки делового знакомства и я ни в чем не виновата перед Никитой, но разве это чистая правда? Конечно нет! Самолюбие Никиты в любом случае будет ущемлено – увидит ли он сам эти снимки или же услышит сплетню… Он, без сомнения, не станет верить слухам, но все равно ему будет неприятно. Значит, я виновата – ведь явлюсь причиной его переживаний. Если б у меня было немножко больше мозгов, я не флиртовала бы с Холмогоровым или, по крайней мере, постаралась не попадать под объективы фотокамер…

В неприятных думах я достигла забора, прошла вдоль и уткнулась носом в высокие железные ворота, отделанные белым пластиком. Точь-в-точь как на даче у Воскресенского!

– О нет, видимо, мне отсюда не выбраться, – прошептала я, начиная паниковать.

Угораздило же попасть на стройку! Шла бы себе прямо, по улице, а не срезала углы.

– Эй, девушка, заблудилась? – донеслось откуда-то сверху.

Я подняла глаза и увидела стеклянную кабину наблюдательного пункта. Очевидно, это был сторож.

– Выпустите меня! – умоляюще проорала я. – Опаздываю!

– Сейчас открою, – кивнул сторож.

Видимо, попался не вредный.

Автоматические ворота плавно поползли в сторону, открывая путь. Я радостно устремилась на волю. Но, выбежав со стройки, тут же остановилась, пронзенная очередной светлой мыслью.

Ворота!

В тот день у Воскресенского заклинило ворота. Поэтому они оставались открытыми, и бандиты беспрепятственно въехали во двор! Но в пять часов к депутату должен был приехать техник, способный устранить неполадки. И очевидно, он починил ворота, так как вчера мы с господином Ремартовым убедились – они закрыты.

Но этого человека Воскресенский, естественно, не дождался. Или дождался, но в таком плачевном состоянии, когда даже элементарные функции становятся невыполнимы… И что? Кто разговаривал с техником? Кто им руководил? Кто подписывал акт приемки работ?

Опять вопросы…

Но я запомнила, как называется фирма, установившая Воскресенскому ворота, – это «Страж». Наверняка обслуживанием и ремонтом занимаются они же…