Стихотворения (1928) - Владимир Маяковский

НЕБЕСНЫЙ ЧЕРДАК

Мы пролетали,                        мы миновалиместности                 странных наименований.Среднее              между                         «сукин сын»и между              «укуси» —Сууксу            показал                         кипарисы-носыи унесся              в туманную синь.Го-     ра.Груз.        Уф!По-     ра.Гур —       зуфСтанция.              Стала машина старушка.Полпути.              Неужто?!Правильно                 было б                            сказать «Алушка»,а они, как дети —                             «Алушта».В путь,           в зной,крутизной!Туда,         где горизонта черта,где зубы              гор                    из небесного рта,туда,        в конец,                     к небесам на чердак,на —        Чатырдаг.Кустов хохол                      да редкие дерева́.Холодно.              Перевал.Исчезло море.                       Нет его.В тумане фиолетовом.Да под нами                    на полянерадуги пыланье.И вот         умолк                   мотор-хохотун.Перед фронтом                         серебряных то́полеймы     пронеслись                        на свободном ходуи   через час —                       в Симферополе.

ГОРЯЩИЙ ВОЛОС

Много          чудес                    в Москве имеется:и голос без человека,                                   и без лошади воз.Сын мой,               побыв в красноармейцах,штуку          такую                    мне привез.«Папаша, — говорит,—                                      на вещицу глянь.Не мешало                  понять вам бы».Вынимает                 паршивую                                  запаянную склянь.«Это, — говорит,—                               электрическая лампа».«Ну, — говорю,—                             насмешил ты целую волость».А сам          от смеха                         чуть не усох.Вижу —             склянка.                          В склянке —                                               волос.Но, между прочим,                              не из бороды и не из усов…Врыл столбище возле ворот он,склянку             под потолок наве́сил он.И начал             избу                     сверлить коловоротом.И стало мне                    совсем неве́село.Ну, думаю,                  конец кровельке!Попались,                 как караси.Думаю,—                по этой по самой                                            по проволокев хату          пойдет                      горящий керосин.Я его матом…                       А он как ответил:«Чего ты,               папаша,                            трепешься?»И поворачивает                          пальцами —                                               этим и этим —вещь         под названием штепсель.Как тут            ребятишки                              подскачут визжа,как баба              подолом                            засло́нится!Сверху            из склянки                             и свет,                                        и жар —солнце,            ей-богу, солнце!Ночь.         Придешь —                            блестит светёлка.Радости              нет названия.Аж может                газету                           читать                                      телка,ежели          дать ей                       настоящее образование.

ПОДЛИЗА

Этот сорт народа —                                 тихи бесформен,                      словно студень,—очень многие                      из нихв наши            дни                  выходят в люди.Худ умом                и телом чахлПетр Иванович Болдашкин.В возмутительных прыщахзря      краснеет                     на плечахне башка —                   а набалдашник.Этот        фрукт                   теперь согретсолнцем              нежного начальства.Где причина?                      В чем секрет?Я   задумываюсь часто.Жизнь           его                 идет на лад;на него            не брошу тень я.Клад его —                  его талант:нежный            способ                       обхожденья.Лижет ногу,                   лижет руку,лижет в пояс,                      лижет ниже,—как кутенок                  лижет                            суку,как котенок                  кошку лижет.А язык?!              На метров тридцатьдогонять              начальство                                вылез —мыльный весь,                        аж может                                       бриться,даже        кисточкой не мылясь.Все похвалит,                      впавши                                   в раж,что      фантазия позволит —ваш катар,                 и чин,                           и стаж,вашу доблесть                        и мозоли.И ему          пошли                     чины,на него            в быту                       равненье.Где-то           будто                     врученычуть ли не —                     бразды                                 правленья.Раз      уже            в руках вожжа,всех       сведя                 к подлизным взглядам,расслюнявит:                      «Уважать,уважать             начальство                               надо…»Мы      глядим,                   уныло ахая,как растет                 от ихней братииархи-разиерархияв издевательстве                            над демократией.

Вея шваброй                     верхом,                                 низом,сместь бы                 всех,                         кто поддались,всех,        радеющих подлизам,всех        радетельских                              подлиз.

СПЛЕТНИК

Петр Иванович Сорокинв страсти —                    холоден, как лед.Все      ему            чужды пороки:и не курит                 и не пьет.Лишь одна                  любовь                              рекойзалила́            и в бездну клонит —любит           этакой серьгойповисеть на телефоне.Фарширован                    сплетен                                 кормом,он    вприпрыжку,                        как коза,к первым               вспомненным                                     знакомыммчится            новость рассказать.Задыхаясь                  и сипя,добредя              до вашей                              дали,он    прибавит от себяпуд      пикантнейших деталей.«Ну…—             начнет,                         пожавши руки,—обхохочете живот,Александр                 Петрович                                 Брюкин —с секретаршею живет.А Иван Иваныч Тестов —первый            в тресте                          инженер —из годичного отъездавозвращается к жене.А у той,            простите,                           скоро —прибавленье!                     Быть возне!Кстати,            вот что —                            целый городговорит,             что раз                         во сне…»Скрыл          губу                 ладоней ком,стал        от страха остролицым.«Новость:                предъявил…                                     губком…ультиматум                   австралийцам».Прослюнявив новость                                   вкупес новостишкой                        странной                                       с этой,быстро            всем                     доложит —                                        в супечто      варилось у соседа,кто     и что              отправил в рот,нет ли,           есть ли                       хахаль новыйи из чьих               таких                        щедротновый          сак                у Ивановой.

Когда          у такого                       спросим мыжелание              самое важное —он скажет:                «Желаю,                              чтоб был                                             мирогромной               замочной скважиной.Чтоб в скважину                          в эту                                  влезши на треть,слюну          подбирая еле,смотреть               без конца,                               без края смотреть —в чужие             дела и постели».

ХАНЖА