Пещера - Марина Дяченко

Ни о чем не думать. Полностью раствориться…

– Павла…

…Бесконечное зеленое пространство. Синие цветы сливаются с синим небом… Несущиеся навстречу, навстречу, навстре… Будто падает самолет… Сейчас рухнет, упадет в васильки, сейчас…

– Павла, никого, кроме тебя… не надо!!

Его низкий голос вдруг скакнул на две октавы вверх, сделался напряженным и звонким, почти мальчишеским:

– Павла!!

Она так поразилась, что не почувствовала боли.

…Где-то на середине его рассказа она захотела отстраниться – но он не позволил. Притянул к себе крепче, положил ладонь на лоб; его прикосновение, в который уже раз, погасило лихорадочную дрожь. Или почти погасило.

– Мне как-то сложно, – она сдавленно усмехнулась, – сложно все-таки поверить… В одном клянусь – я не опасна для общества.

Последняя фраза прозвучала ненатурально. С любой шуткой так – оборви с нее иронию, и получится либо глупость, либо, того хуже, оскорбление…

Шторы, плотно задернутые, погружали комнату во мрак; толстая витая свеча догорела почти до пня. Тритан искоса взглянул на язычок пламени – отразившись в его глазах, огонек приобрел изумрудный оттенок.

– Мы имеем отрицательный опыт, Павла… К сожалению. Не вырывайся, послушай…

Она бы не вырвалась, если бы и хотела; ей было все обиднее. Часа блаженной дремы было недостаточно, чтобы собрать под одну крышу смятенные чувства. В ее жизни произошло неслыханное событие – стоит ли теперь говорить… Пусть даже о важном… Пусть даже о жизненно необходимом, но ведь хочется просто молчать…

– Павла, ну что ты… Иди ко мне. Я расскажу тебе… считай, что сказку. Давным-давно…

Она покорилась. Положила голову на его плечо и закрыла глаза.

– Давным-давно… в одной провинции жил и работал хороший врач. Работал со случаями так называемого антивиктимного поведения – когда некто, кому природа отвела роль жертвы, с ролью этой не смиряется… Не на уровне сознания – на уровне рефлексов. Добрый Доктор – а ему дали потом такую кличку – сумел вычленить… Грубо говоря, он размножал «везучесть», состригая ее со счастливчиков, будто волосы…

Павла машинально коснулась ладонью собственных волос, небрежно разметавшихся по подушке.

– …и стал раздавать направо и налево, из лучших, вероятно, побуждений… Через некоторое время в провинции начались… видишь ли. Хищники, совсем было настигавшие слабеющих жертв, вдруг получали от судьбы по носу: потенциальным покойникам фантастически везло. Хищники бесились… для них это, видишь ли, болезненно. Вроде как неразделенная страсть; напряженность в Пещере нарастала до определенного предела, а потом выплеснулась… нет, Павла, не смотри так. Выплеснулась в дневной мир… Случился всплеск кровавого насилия. Все, что нарастало исподволь… Глухое раздражение, недовольство, напряжение, страх, а потом и кровь…

Павла вздрогнула; Тритан поправил одеяло, соскользнувшее с ее плеча. Прикрыл до самой шеи, снова осторожно обнял, провел ладонью по ее голой спине:

– Не вздрагивай, Павла. Не будем о… ну да ладно. Административный Совет, к чести его, не стал дожидаться прямого бунта; служба Психического здоровья провинции ушла частью в отставку, частью под суд. Добрый Доктор… гм. Осознав смысл и судьбу своего изобретения, Добрый Доктор покончил с собой. Все, так или иначе подвергшиеся влиянию его препарата, были строжайшим образом изолированы, в провинции был принял специальный закон о миграции… Это я сейчас так складно все рассказываю, а на самом деле до взрыва прошло десять смутных лет и после взрыва еще двадцать нервных. Время работало на нас…

Тритан замолчал. Увел прядь волос с ее влажного лба, безошибочно нашел бьющуюся на виске жилку; Павла замерла.

– Как ты себя чувствуешь, а?.. Ты спала… Я смотрел, как ты спала. И всю жизнь смотрел бы…

– При чем тут я? – тихо спросила Павла. – Ко всему, что ты…

– При том, – Тритан убрал руку с ее виска. Чуть отстранился; в тусклом свете его смуглое лицо казалось темным, будто старая маска из красного дерева. – С тех пор, как Добрый Доктор доказал на деле принципиальную ВОЗМОЖНОСТЬ некоего приобретенного, патологического везения… Оружие против смерти. Пропуск в бессмертие, – Тритан усмехнулся, блеснув зубами. – С тех пор очень многим эта идея ну совершенно не давала покоя. Как гвоздь… в одном месте…

– Люди прекрасненько умирают и днем тоже, – механически сказала Павла.

Тритан кивнул:

– Да… Но человеческая природа такова… Старик, засыпая, боится не проснуться. Больной, слабый боится того же… Пещера не щадит их. Да и молодые, по каким-то своим свойствам обреченные погибнуть рано… А помнишь, как ты сама ложились спать на третью ночь вашей с Ковичем гонки?..

Павла содрогнулась.

– Да-да, – как бы нехотя продолжал Тритан. – Избавление от смерти – иллюзия… Но избавление от данной, конкретной смерти в Пещере – это реальность, Павла. Вот что подарил миру Добрый Доктор… и, вероятно, в конце концов все же одумался, потому что умирая – а подробности его смерти… ну, сейчас это ни к чему… Короче говоря, некоторые ключевые моменты его открытия ушли вместе с ним.

В отдалении пробили часы – где-то там, в недрах пустого полутемного дома.

– При чем тут я? – повторила Павла тупо.

Тритан пожал плечами:

– Да при том же… В мире сразу сделалось полно людей, смысл жизни которых был – восстановить цепочку. Обрести звенья, выпавшие со смертью Доброго Доктора… Все знали – ПРИНЦИПИАЛЬНО это возможно…

На какое-то время Павла потеряла нить его рассуждений. Прислушалась к своему обновленному телу; хочется горячей воды. И хочется оказаться в своей кровати, заснуть, эдак дней на десять…

– …на сегодня существуют минимум три метода, реально позволяющие «раздевать» везунчиков, состригать с них удачливость… дело за малым. Счастливчики такого рода являются на свет исключительно редко. Парень, служивший основной моделью для Доброго Доктора, имел индекс антивиктимного поведения – двести процентов… Точнее, сто девяносто три.

Тритан замолчал, глядя в сторону, следя за капелькой воска, прокладывающей дорогу по желтому боку свечки.

– Ну? – угрюмо спросила Павла.

Тритан обернулся:

– Что – ну? У тебя, Павла, этот замечательный индекс приближается к тремстам… процентам.

– Ну? – повторила Павла глупо, как нерадивая школьница.

Тритан молчал.

Свечка зашипела. Фитилек лег на бок, в лужицу расплавленного воска, пламя сделалось высоким – и погасло, превратилось в сизый стержень дыма.

Тритан вдруг притянул ее к себе; Павла не сопротивлялась, хотя в какой-то момент ей сделалось страшно, что он захочет повторить ВСЕ СНАЧАЛА…