Кэннон (ЛП) - Пейдж Сабрина

Находясь в поле, я думал об уроках плавания в бассейне, прокручивал в голове те ночи снова и снова, пока, клянусь, почти не почувствовал запах хлорки вместо вони грязи в ноздрях. И я бы сказал себе, что, если бы я мог пройти через это, я бы пошёл к тебе. Я бы появился у твоей входной двери и громко признался тебе в любви, сказал бы тебе всё то, чего не говорил раньше, потому что был молод и глуп и думал, что у меня впереди так много лет, что это не имеет значения.

И после этого я больше не мог писать.

Я больше не могу писать тебе.

Я возвращаюсь в Нэшвилл. Ты этого не знаешь, но это так. Я больше не морской пехотинец. Я надену рубашку с воротничком, сяду за стол и зачахну.

Я буду гнить в том же городе, где живёшь ты, но я не смогу заставить себя увидеть тебя.

Поэтому я больше не буду тебе писать. Я должен отпустить тебя.

На этот раз я попытаюсь отпустить тебя. Я думаю, что смогу.

***

Наши дни

— Ты нервничаешь? — шепчу я, как только мы оказываемся за кулисами. Я пытаюсь не пялиться на неё, но это действительно сложно, когда она выглядит как гламурная девушка пятидесятых, как будто она только что сошла со съёмочной площадки старого фильма. Это было сделано специально, идея её матери показать время, характеризующееся здоровыми американскими ценностями, реакция на тот факт, что мы вместе отправились в путешествие. Несколько человек загрузили видео, где Эдди поёт в баре, и они стали вирусными.

Наши родители взбесились — правда, не из-за нас с Эдди. Я не думаю, что она подозревает нас в чём-то подобном… ну, занимались сексом на пляже. Злая Стерва и полковник разозлились, обвинили нас в том, что мы непослушные подростки «прогуливающие школу». Прогуливал, я не уверен. Но не было и намёка на то, что происходило что-то ещё, кроме того, что Эдди потащила своего телохранителя на пляж, чтобы немного по-дружески повеселиться.

— Нет, — говорит Эдди, когда я провожаю её в гримёрку. Я стараюсь не дотрагиваться до её поясницы, как мне хотелось бы, посреди всех этих людей. Зона за кулисами переполнена артистами, работниками шоу, которые суетятся, лавируя между звёздами, делая целенаправленные шаги. Люди здороваются с Эдди, визжат и посылают ей воздушные поцелуи. Она, кажется, совсем не нервничает. Она кажется спокойной, и это меня радует. Я знаю, что толпа вызывает у неё беспокойство, но она даже не занимается своим обычным счётом.

В гримёрке она целует меня, как только я закрываю дверь, её руки обвиваются вокруг моей шеи.

— Осторожно, девочка Эдди, — предупреждаю я. — Если только ты не хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, в твоей гримёрке, перед твоим выступлением. Ты этого хочешь?

— Мм-м, — бормочет она. — Это то, что ты должен сделать. Знаешь, это приносит удачу.

— О, неужели сейчас? — я прижимаю её спиной к стене. — Я бы не хотел испортить это платье.

— Нет, — говорит она мягким голосом, глядя на меня снизу-вверх. — Оно от дизайнера. Я почти уверена, что оно стоит столько же, сколько автомобиль.

— Значит, мне следует быть нежным, — молвлю я. Но последнее, что я собираюсь сделать, это быть нежным с ней.

— Надеюсь, что нет, — отвечает она. — Я была бы разочарована, если бы это было так, — затем она тянется к моим штанам. — Знаешь, ты мне действительно нравишься в смокинге.

— Я бы предпочёл обойтись без него, — говорю я. — Но не сейчас.

— Ты собираешься заставить меня умолять об этом? — спрашивает Эдди, изображая разочарование и преувеличенно вздыхая.

— Разве не лучше, когда ты точно скажешь мне, как сильно ты этого хочешь? — спрашиваю я, опускаясь перед ней на колени, приподнимая края платья и кладя руки ей на лодыжки. Я хочу сорвать с неё это платье и взять её прямо сейчас, но это то, чего она тоже от меня хочет, поэтому я заставлю её подождать. По крайней мере, на столько.

— Хендрикс, — тихо говорит она. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня.

— Я собираюсь быть внутри тебя, — отвечаю я. — После того, как я вылижу твою сладкую киску, пока не насытюсь. Скажи мне, что это то, чего ты хочешь от меня. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы мой язык был на тебе, лизал и посасывал, твой клитор у меня во рту, пока ты не кончишь мне на лицо, — я провожу руками вверх по внутренней стороне её ног, приподнимая ткань её платья, пока оно не оказывается у меня над головой и не падает на меня сверху. — Скажи мне.

Под платьем её запах опьяняет. Я не знаю, что в ней такого, но я мог бы всё время прятать лицо у неё между ног и быть счастливым человеком. Я не могу насытиться ею.

— Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, — просит она, и когда я протягиваю руку между её ног, слегка касаясь кончиками пальцев её половых губ, она стонет. Мой член напрягается под тканью брюк от смокинга при одном только прикосновении к ней, и я ничего так не хочу, как глубоко погрузиться в её тугую киску. Но я жду.

— Что ещё? — я спрашиваю. Я хочу, чтобы она сказала мне, чего она хочет. Мне нравится слышать, как она произносит слова.

— Я хочу, чтобы ты полизал меня, — говорит она, поэтому я нежно прикасаюсь к ней языком, облизываю её по всей длине, прижимаюсь языком к её клитору, втягиваю его в рот, пока она издаёт тихие стонущие звуки.

«Находиться вот так у неё между ног — это моё представление о рае», — думаю я, когда скольжу пальцами внутрь неё, и она стонет громче. Я поглаживаю её, поднимая всё выше и выше, пока она не побуждает меня, командует мной.

— Трахни меня, — умоляет она. — Я так готова.

— Сначала кончи мне на лицо, — приказываю я.

— Чёрт, Хендрикс, я собираюсь… О, чёрт возьми! — я трахаю её сильнее пальцами, чувствуя, как мышцы её киски сжимаются вокруг меня, когда она начинает испытывать оргазм. Затем она шлёпает меня по затылку.

— О, да, тебе это нравится, — говорю я.

— Хендрикс! — она кончает мне на пальцы, шлёпает меня по голове под своим платьем, и я стону, рассказывая ей, как сильно я хочу засунуть в неё свой член. — Вставай!

— Хендрикс!

Я замираю, моя кровь практически превращается в лёд в венах, пальцы замирают внутри неё, не двигаясь, чувствуя, как Эдди пульсирует вокруг меня.

Это определённо был не голос Эдди.

Глава 28

Эдди

Я сейчас действительно упаду в обморок. Или у меня случится сердечный приступ. Или инсульт. У людей случаются инсульты, сердечные приступы или они падают в обморок в подобных ситуациях. Это то, о чём вы читаете в таблоидах, истории о странных смертях, которые случаются один раз на миллион. Предоставьте мне быть единственной на миллион.

Я могу даже умереть от унижения. Это должно быть возможно. Я умру прямо здесь, прямо сейчас, и в новостной статье будет написано: «Здоровая звезда кантри-музыки упала замертво с лицом своего сводного брата между ног».

— Хендрикс! — кричит моя мать. — Ради Христа, полковник, закрой эту чёртову дверь. Очевидно, вам, двум гениям, это и в голову не приходило.

Я шлёпаю Хендрикса по затылку. Почему он всё ещё там, застывший под моим грёбаным платьем? Его пальцы всё ещё в моей киске, а наши родители пялятся на нас. Он, наконец, двигается, вылезая из-под моего платья, и оно падает обратно на пол. Он встаёт и вытирает рот, действительно разыгрывая это перед родителями, и теперь я действительно собираюсь умереть.

— Что, черт возьми, с вами обоими не так? — ревёт полковник, бросаясь к Хендриксу. Его лицо красное, искажённое гневом, и я вижу, как на Хендриксе появляется выражение, которое я видела раньше. Хендрикс поднимает руку и ловит полковника прежде, чем тот успевает ударить его.

— Вы скажите мне, что с нами не так, сэр, — говорит Хендрикс сквозь стиснутые зубы.

— Хендрикс, не надо, — говорю я, моё сердце подскакивает к горлу. Я боюсь, что, если он ударит своего отца, то не остановится.

— Это… отвратительно, — говорит моя мать, скривив губы в усмешке. — Что с тобой не так? Он твой брат!