Мудрость палача - Чингиз Абдуллаев

Военком не был простым пенсионером. Он был известным человеком в городе, участником войны, заместителем председателя Совета ветеранов области, кавалером многочисленных орденов. Он пользовался определенным авторитетом в городе, и расчет Рашникова был в немалой степени и на этот факт.

– Добрый день, Григорий Денисович, – приветливо поздоровался Рашников, дозвонившись до своего приятеля.

– Здравствуйте, Игорь Викторович, – обрадовался звонку Шикин, – как у вас дела? Какими судьбами?

– На рыбалку хочу сегодня поехать, – сообщил своему давнему напарнику Рашников.

– А почему сегодня? – удивился бывший военком. – Сегодня же не суббота.

– Я себя плохо чувствовал вчера, и врач выписал мне бюллетень, – сообщил Рашников. Он знал, как важно быть точным в деталях. – Говорят, что нужно больше бывать на свежем воздухе. Вот я и подумал, может быть, лучше нам прямо сегодня и поехать.

– Конечно, – обрадовался Шикин, – давайте сегодня. Замечательная идея. Если бы вы не работали, мы бы с вами каждый день туда ездили. Часам к пяти поедем. Там ведь в это время собираются все наши рыболовы?

– Только пенсионеры. Но послеполуденный лов самый лучший, я всегда это говорил. Значит, договорились?

– Я за вами заеду, – пообещал Шикин. Я него был старенький «Москвич», на котором они ездили на рыбалку. Рашников знал всю семью Шикина, иногда бывал у них в гостях. Я ветерана было двое детей и трое внуков, которые обожали своего деда. Шикин очень гордился своей семьей, вызывая иногда глухое раздражение у Рашникова, не понимавшего, чему так радуется этот пожилой человек, отдавший всю свою жизнь, здоровье и силы этой стране, а взамен получивший нерегулярно выдаваемую пенсию и приглашения на слеты ветеранов. Рашникова такая перспектива не устраивала. Он успел познать вкус другой жизни на Западе, приобщиться к абсолютно иному образу жизни и теперь собирался уехать куда-нибудь в тихую страну, чтобы получить все сразу – красивый дом, молодую женщину и обеспеченную старость.

Он считал, что страна, за которую он рисковал большую часть своей жизни, не оценила его по достоинству. Он получал пенсию бывшего полковника КГБ, и это был мизер, на который нельзя было даже купить билет в ту страну, куда он хотел отправиться. Скрывать, что он бывший полковник, было нельзя. Иначе его не смогли бы найти те, кого он ждал. Поэтому он и не скрывал ни своего имени, ни своей прошлой жизни. Однако о своей работе в КГБ почти никогда и никому не рассказывал, а если его спрашивали, то он отвечал, что проходил службу в войсках КГБ, иногда говорил, что был пограничником. Пограничные войска раньше входили в КГБ, так что это ни у кого не вызывало подозрений.

До назначенного времени у него оставалось еще несколько часов. Он в последний раз осмотрел все комнаты, разделся и, поглядев на часы, лег спать. Заснул он мгновенно, у него действительно были крепкие нервы. Проснулся в половине пятого, как и рассчитывал. Проверив время, Рашников улыбнулся: за много лет он привык просыпаться без будильника точно тогда, когда ему нужно было.

Сегодня он одевался особенно тщательно. Положил в сумку небольшой респиратор, упаковал в один целлофановый пакет наличные деньги, в другой – грим, который ему понадобится. Все было готово. Он еще раз все проверил, когда услышал стук в дверь. Это приехал Шикин.

Дальнейшие события развивались точно по намеченному им плану. Они поехали за город к месту традиционного сбора рыболовов. Взяли лодку Шикина, погрузились в нее со своими удочками. По дороге Рашников несколько раз жаловался на сердце. В лодке он сидел с удочкой, укрывшись плащом. И в какой-то момент, когда удочка у него в руках начала дергаться, он резко встал и, потянувшись за удочкой, перевернул лодку.

Кроме Шикина это видели по меньшей мере пять или шесть свидетелей. Рашников сразу ушел под воду, освобождаясь от плаща. Сумку он успел незаметно схватить, падая в воду. Шикин выплыл сразу, ухватился за лодку. Здесь было неглубоко, около пяти метров. Достав респиратор, Рашников вдохнул воздух и освободился наконец от плаща, который сразу всплыл на поверхность.

Он слышал крики рыболовов над своей головой, истошные вопли Шикина – его напарник слишком долго не показывался. Рашников поплыл прочь от лодки, стараясь держаться на глубине. Вода была грязная, мутная, повсюду торчали коряги, лежал густой ил. Он плыл, не обращая внимания на крики у себя над головой. И лишь когда он отплыл достаточно далеко от того места, где осталась перевернутая лодка с Шикиным, он наконец позволил себе выплыть на поверхность. Чуть поднял голову, огляделся.

Я отвесного берега никого не было. Все рыболовы суетились ниже по течению, метрах в четырехстах от него. Он видел, как Шикин, которого уже вытащили из воды, размахивал руками, показывая на перевернутую лодку. Двое рыболовов, раздевшись, бросились в воду, надеясь спасти Рашникова. Здесь же было пустынно и спокойно. Сухая одежда, полотенце были заранее спрятаны в дупле дерева. Наличные деньги и грим он намеренно взял с собой, на тот случай, если вдруг произойдет какой-нибудь сбой и дупло с его вещами найдут мальчишки, играющие на берегу. Но пока все шло по плану, одежда была на месте. В сумерках наступающего вечера он переоделся, не забыв уложить мокрые вещи в специально приготовленный пакет.

Через три часа он был уже в том заброшенном доме в Лихославле, который присмотрел заранее, готовя свое исчезновение. А на реке в это время продолжались поиски утопленника, и безутешный Шикин рассказывал всем, что его напарник плохо себя чувствовал и как он жаловался на сердце. Все присутствовавшие пришли к единому мнению: Рашников, очевидно, почувствовал себя плохо и упал, перевернув лодку. Тело было унесено течением и там где-то зацепилось за корягу.

Никто уже не рассчитывал найти его живым. Ночью сообщили его хозяйке, которая долго и безутешно плакала. На следующий день сообщили и на работу. Все сразу стали вспоминать, что в последние дни Рашников плохо себя чувствовал. Говорили о том, каким хорошим работником он был. Рассказывали о его чутком отношении к людям, о его дисциплинированности, обязательности. В общем, говорили все, что обычно говорят после смерти коллеги, на которого при жизни иной раз и не обращали внимания.

Поиски пропавшего продолжались еще два дня. Районная прокуратура возбудила дело по факту смерти Игоря Викторовича Рашникова, но поскольку тела так и не нашли, дело было приостановлено. И как раз через два дня после трагического инцидента на реке в город приехали сотрудники Службы внешней разведки, которые разыскивали Рашникова. Они проверяли всех «ликвидаторов», оставшихся в живых, и были неприятно удивлены, узнав, что их бывший коллега так нелепо и глупо погиб.

День одиннадцатый. Москва. Вторник. 3 июля.

Во вторник вечером генерал Потапов пошел к директору ФСБ с материалами экспертизы, проведенной группой профессора Стадника. Ничего нового узнать не удалось. Эксперты добросовестно поработали с пленкой. Однако их заключение не очень отличалось от мнения Дронго. Эксперты пришли к единодушному мнению, что говоривший с генералом Лосякиным человек был старше пятидесяти лет. Характеристика говорившего не очень отличалась от той, которую дал Дронго без всяких лабораторных экспериментов. Потапов даже подумал, что лучше держать одного такого человека, чем целую лабораторию экспертов. Хотя он понимал, что выводы Дронго носили субъективный характер и нуждались в технической проверке на специальном оборудовании.

Эксперты отметили манеру говорить собеседника Лосякина. Голос у него был спокойный, вдумчивый, достаточно рассудительный. Средняя громкость голоса указывала на ровное психическое состояние говорившего. Произношение было форсированно-четким, но не переартикулированным. В голосе чувствовались металлические нотки, что указывало на энергетику говорившего. И наконец, эксперты отметили консонантные нотки, прозвучавшие в голосе, когда гласные немного приглушались перед согласными, что указывало на аналитический склад ума, позволяющий неизвестному собеседнику точно выверять свою речь.

Сотрудники лаборатории Стадника отметили также строго цикличную, правильную речь, подчеркнув, что неизвестному присущи жестокость, твердость, дисциплинированность, абсолютное отсутствие эмоций. В общем, получился портрет человека достаточно сильного, разумного, твердого и безжалостного. Но этих данных все равно было недостаточно, чтобы помочь в поисках неизвестного.

Докладывая директору, Потапов отметил и то обстоятельство, что сотрудники ФСБ уже вылетели в Нью-Йорк и Варшаву для проверки банков, из которых могли поступить наличные деньги. Директор слушал молча, ничего не спрашивал. Я него было уставшее лицо человека, которому все смертельно надоело. Когда генерал закончил свой доклад, директор сухо осведомился: