В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария

— А то знаю я вас, вам бы всё по тавернам шляться! — выражала она своё довольство ворчанием, мысленно рисуя в голове самый торжественный приём.

К сожалению, Райтэн о её идеях не догадывался, поэтому пресечь инициативу вовремя не имел возможности, и тётушка от всей широты своей души разошлась на славу, подготовив торжественный обед с тремя переменами блюд и даже переодев повара в лакея.

Профессор Линар, который, как свойственно многим талантливым педагогам и учёным, был бессребреником и питался обыкновенно в университетской столовой или на крайняк в таверне, чувствовал себя более чем неловко. Один богатейший набор столовых приборов — на все перемены! — мог ввести в трепет человека, даже знакомого с этикетом, что уж говорить о простом химике, который про высший свет и в книжках не читал.

Тётушка талантливо растягивала самый что ни на есть приличный разговор о погоде, охотно подхваченный Райтэном — чисто для тренировки, ибо если в чём Райтэн и признавал превосходство всех своих старших родственников, так это в умении вкладывать в разговоры подобного плана скрытые смыслы. Тэнь, возможно, смогла бы поддержать эту беседу, но была так смущена самим фактом, что из-за её проблем к ним пришёл целый настоящий профессор, отложивший свои дела и планы, что сидела, уткнув взгляд в собственную тарелку и не вникая в то, о чём говорят. Что касается профессора, то он, конечно, как всякий анжелец умел и любил поговорить о погоде, но уровень Тогнаров оказался для него недосягаем — второй смысл он потерял уже на пятой реплике, а третьего и вовсе не понял. Да и необходимость отыскать нужную вилку среди ряда похожих тоже немало его смущала.

После первой перемены погодная тема ушла в совсем уж абстрактные бредни — можно было предположить, что Райтэн и тётушка обсуждают, в какой степени необходимо поддерживать традиции, — и Тэнь, наконец, подняла взгляд от тарелки и обнаружила, что у их гостя возникли затруднения с выбором столовых приборов. Это обстоятельство ещё более усугубило её смущение — не могла же она сделать замечание Самому Профессору! — и она вздохнула совсем уж отчаянно, что привлекло внимание Райтэна, который вдруг обнаружил, что те участники трапезы, ради которых всё и затевалось, молчат.

— …и, когда солнце жарит настолько сильно, — ловко перевёл он собственную фразу, — краска на фасаде выцветает совсем уж быстро. Не правда ль, Сэн? — привлёк он друга.

— Разумеется, — радостно кивнул он, осознав, что понимает смысл разговора. — Часть солнечного спектра разрушительно сказывается на красящих пигментах, поскольку содержит слишком много энергии.

— Вы про ультрафиолет? — широко раскрыла глаза Тэнь, которая краем уха слыхала, что у света есть спектр, недоступный человеческому глазу, и была в высшей степени очарована эта идеей.

— Вы слышали про ультрафиолет? — недоверчиво моргнул профессор. — Да, некоторые исследователи называют эту часть спектра именно так!..

Теперь уж Райтэн и тётушка оказались за рамками завязавшегося разговора: про ультрафиолет они знать ничего не знали. Зато профессор и Тэнь вошли в раж: первый даже позабыл про свои затруднения и вооружился подвернувшимся под руку столовым прибором, не гадая, подходит он к блюду или нет, а вторая аж перегнулась через стол, в попытках лихорадочно донести до собеседника свои соображения.

Спустя полчаса они опомнились — как раз подали напитки — и всё-таки вырулили на тему, ради которой всё и затевалось. Тэнь долго мялась, стесняясь сказать, что парфюмерия ей неинтересна — в итоге её выручил Райтэн, озвучив эту мысль, — и, наконец, раскололась, признавшись, что ей всё-таки хотелось бы работать в сфере медицины, просто без такого прямого контакта с ранами и болезнями.

Осознав, в чём суть её мечты, профессор несколько секунд смотрел на неё в упор странным взглядом, после чего озвучил очевидную, на его взгляд, вещь:

— Фармацевтика!

Тэнь растерянно заморгала.

Такая простая мысль ей в голову не приходила.

Выяснив, что уж тут-то возражений нет, профессор покивал и велел зайти на кафедру на следующей неделе — ему нужно было обсудить возможности такого перевода с коллегами.

Тэнь просияла. Райтэн оживился. Тётушка недовольно поджала губы: она надеялась, что племянница возьмётся за ум и уйдёт из университета замуж.

На обратном пути в университет — Райтэн вызвался проводить — профессор решил поделиться новостями:

— В столице ходят слухи, — заложив руки за спину, поведал он, — что в северные земли проведут дороги.

Недоверчиво присвистнув, Райтэн покачал головой. Северные земли с их болотами и дебрями были старой проблемой Анджелии, и совершенно невозможно было поверить, что эту проблему возьмутся решать.

— Кому и зачем это надо? — пожал плечами он, выражая свой скепсис. — Дорого и невыгодно!

Задумчиво пожевав губами, профессор отозвался:

— Дорого и невыгодно делать крюк через Брейлин или платить пошлину ниийцам.

Задумавшись, Райтэн начал что-то прикидывать внутри себя, бормоча:

— Если из Рафеня в Эрмиду… нет, скорее в Салью, если обойти хребет с запада…

Бормотания его продлились до самого университета.

— И что Парламент? — уточнил он у своего осведомителя перед тем, как прощаться.

— Насчёт Парламента не знаю, — пожал плечами профессор, — а вот господин Михар точно в деле.

Райтэн поморщился. С Михаром — главой правительства одной из южных областей — он имел весьма неприятный конфликт, поскольку господин этот был категорически против того, чтобы на вверенных ему землях сбывали контрабанду. Кроме того, конфликт этот ещё и отягощался торговой конкуренцией, поэтому от самого имени у него сводило зубы. Однако, чего точно нельзя было отнять у противника, так это его деловой хватки. Раз он в каком-то проекте участвует — значит, с большой долей вероятности, проект этот выгорит.

— Поспрашиваю!.. — вынес вердикт Райтэн, намереваясь уточнить информацию по своим контактам.

Дорога в северные земли была делом не просто перспективным, но и потенциально выгодным, потому что в настоящий момент торговые пути обходили Северную Анджелию стороной.

А Райтэн был не из тех, кто упускает случай.

II. Тёмные переулки. 1. Почему Дерек ненавидит марианцев?

II. Тёмные переулки

641 год, лето. Брейлин

Я смотрю на тень на стене.

Тень ко мне повернулась спиной,

Тень уже не танцует со мной.

Какие-то скрипки где-то впились

В чьи-то узкие плечи.

Nautilus Pompilius «Эта музыка будет вечной»

1. Почему Дерек ненавидит марианцев?

Если уж Райтэн загорался какой-то идеей — остановить его было, решительно, невозможно. С присущим ему прямолинейным упрямством он нёсся к цели, сметая на своём пути всё — порой даже и то, что, вообще-то, могло и пригодиться.

Разузнав от своих информаторов, что строительство как минимум одной дороги на север и в самом деле планируется воплотить в жизнь, он уже не мог выкинуть эту мысль из своей головы. Как можно скорее отвезя сестру домой, к отцу, он самым спешным образом направился в Брейлин, где и осчастливил Дерека уже полностью сформировавшимся за время дороги планом.

— Ещё раз и помедленнее, пожалуйста, — нахмурился тот, откладывая бухгалтерский талмуд и пытаясь вникнуть в суть предлагаемой интриги.

В отличие от Райтэна, Дерек был человеком острожным, и предпочитал сперва подробно войти в нюансы того или иного дела, а уж потом выстраивать планы.

«Помедленнее» у Райтэна не получилось. Суть его бодрого и радостного монолога свелась к «мы построим дорогу, Дер!» — во всяком случае, Дерек расшифровал его восторженные излияния именно так.

Смерив друга скептическим взглядом, он уточнил: