Рыцари пятого океана - Андрей Рытов

— Что же вы, братцы, по хвостам бьете?

— Когда самолеты идут навстречу, скорость у них большая, — ответил один из наводчиков.

— А разве, когда они уходят, скорость меньше?

Артиллерист смутился, продолжали молчать и его товарищи. Видно было, что они просто боялись себя обнаружить. А вдруг немцы ударят по их батарее? Другое дело, когда самолет уже пролетел и опасность миновала. Тут пали по нему сколько влезет.

— Нет, товарищи, так дальше воевать нельзя, — упрекнул я командира батареи. — После драки кулаками не машут. Врага надо не провожать, а встречать огнем.

Попробовали. И что же? Один самолет сбили. Дымя моторами, он упал на северо — восточной окраине Барвенково.

После этого случая зенитчики обрели уверенность в своих силах. Отражая налеты фашистов, они уничтожили еще несколько самолетов. Но чаще всего гитлеровцы, встретив мощный огневой заслон, отворачивали в сторону от домиков, где размещался штаб.

Однажды к нам заглянул офицер штаба армии, возвратившийся с передовой.

— Плохо вы инструктируете летчиков, — сказал он. — Бросают бомбы куда попало. Сегодня по своим ударили.

— Вы сами это видели? — усомнился я.

— Сам не видел, по очевидцы рассказывали.

На другой день я с рассветом отправился в дивизию, которую якобы бомбили свои. Штаб ее располагался в подвале сгоревшего дома. Командира и комиссара я застал за завтраком. Поздоровались.

— Садитесь, товарищ бригадный комиссар, выпейте с нами чайку. Продрогли небось?

— Да, — ответил я. — Морозец сегодня знатный.

— Не обстреляли вас в пути?

— Нет, проскочил удачно. Дымка помогла.

— А вчера. — сказал комиссар, — немцы произвели по дороге мощный огневой налет, несколько машин накрыли.

— Наша маленькая, незаметная. Попробуй попади в нее, — отшутился я.

Потом рассказал о цели своего визита. Выслушав меня, командир рассмеялся:

— Над офицером штаба, видимо, кто‑то подшутил. Никто нас не бомбил — ни свои, ни чужие. В одном полку не смогли выполнить боевую задачу, вот и свалили па авиацию.

Это признание меня успокоило. Случаи бомбометания по своим редко, но были. Мы их тщательпо расследовали, виновников строго наказывали. Чтобы такие каверзы не повторялись впредь, договорились с пехотинцами о сигналах обозначения своих войск.

В моей записной книжке, сохранившейся с тех суровых лет, значится немало фамилий летчиков, которые отличились во время Барвеиковской операции. Алексей Закалюк, например, сорок пять раз летал на штурмовку наземных войск противника. На счету лейтенанта Зотова пятьдесят штурмовок. Храбро дрались с врагом товарищи Павличенко, Гуржи, Климанов, Кабаев, Морозов, Раубе, Карабут, а также многие другие летчики и штурманы.

Исключительное мужество и мастерство в борьбе с врагом проявил командир истребительной авиационной эскадрильи Александр Чайка. К тому времени он уже имел двести сорок боевых вылетов, шесть сбитых самолетов противника, был награжден орденами Ленина и Красного Знамени.

В одном из воздушных боев Чайке удалось уничтожить седьмого гитлеровца. Но одна из пулеметных очередей другого фашиста угодила в кабину его машины. Советский летчик был ранен в обе ноги. Однако он продолжал сражаться.

Чайка привел группу домой, благополучно посадил машину, но вылезти из кабины не смог. Силы оставили его. Летчики бережно вытащили командира из самолета и немедленно отправили в госпиталь.

Особенно отличился в боях за Барвенково полк, которым командовал майор В. И. Давидков (ныне генерал-полковник авиации). Забегая вперед, скажу, что этот замечательный летчик сделал за время войны четыреста тридцать четыре боевых вылета, сбил двадцать фашистских самолетов лично и два в групповых боях.

Во главе авиационного истребительного полка Давидков был поставлен еще перед Великой Отечественной войной. По количеству самолетов это было скорее соединение, чем часть. Оно насчитывало шестьдесят боевых машин И-16. Нелегко было управлять такой махиной! Но Давидкову такая задача оказалась по плечу. Он сумел в первые дни войны уберечь свой полк от ударов фашистской авиации.

Майор Давидков постоянно держал свою часть в состоянии боевой готовности. Когда стало известно о возможном нападении на нас гитлеровской Германии, он на всякий случай рассредоточил эскадрильи по полевым аэродромам и приказал тщательно замаскировать самолеты. Сделать это не составляло трудности. Маленький «ишачок», как любовно называли летчики истребитель И-16, можно было втиснуть под навес, спрятать около стога сена или соломы, укрыть зелеными ветками. Вот почему первый бомбовый удар гитлеровцев по базовому аэродрому, где обычно стоял полк, оказался холостым.

Так подчиненные Давндкова поступали и в дальнейшем. Слетав на боевое задание, они прятали свои машины под навесы и стога. Фашисты только удивлялись: откуда вдруг в воздухе появляется столько русских истребителей, где они базируются? Как ни старались они найти и уничтожить этот полк, у них ничего не получалось.

А Давидков, заботясь о скрытности сосредоточения своей части, дал летчикам новое указание:

— При возвращении с задания быть предельно осмотрительными, чтобы не привести на «хвосте» противника.

В состав ВВС 57–й армии полк Давидкова влился в начале 1942 года. Он насчитывал тогда тридцать самолетов. Почему в два раза меньше прежнего? Растерял машины в боях? Нет. Просто иной стала структура истребительных частей.

Полк сразу же включился в боевую работу. Вел воздушную разведку, сопровождал штурмовиков и бомбардировщиков, прикрывал наземные войска. Бои шли жаркие, и истребителям Давидкова приходилось подниматься в воздух по шесть — семь раз в день. Командир полка летал не меньше других.

Давидков был прекрасным летчиком, опытным тактиком и принципиальным командиром. Чувствуя свою правоту, он никогда не поступался убеждениями, мог возразить даже старшему начальнику.

Однажды Галунов, видимо не подумав как следует, распорядился, чтобы Давидков послал на штурмовку пару самолетов.

— Пару? — удивился майор. — А что она может сделать? Это же будет комариный укус. К тому же ее в два счета могут уничтожить.

Галунов хотел одернуть строптивого командира полка, но, поразмыслив, согласился с его доводом.

— Вы мне поставьте задачу, а как ее выполнить, позвольте решить самому, — попросил Давидков.

В дальнейшем Галунов так и поступал. И не только в отношении Давидкова. Он стал больше предоставлять тактической самостоятельности всем командирам авиационных частей.

Мне доводилось ие раз бывать в полку Давидкова. Знал я и его военного комиссара Пермякова. Тот был влюблен в своего командира, мирился с некоторыми его своевольными поступками, знал, что продиктованы опи стремлением как можно лучше выполнить боевую задачу, нанести как можно больший урон врагу.

Люди в полку Давидкова были под стать командиру. Такие же смелые и решительные, дерзкие и непреклонные в бою. Пермяков рассказал мне такой эпизод.

Группу штурмовиков сопровождала шестерка истребителей во главе с Яловым. В районе цели на них из‑за облаков свалилось восемнадцать «мессершмиттов». Завязался упорный бой. Тройное превосходство противника не испугало советских летчиков. Они дрались геройски и уничтожили больше половины гитлеровцев. Но и наших истребителей становилось все меньше. Вот уже остался один из них — летчик Яловой. Уцелевшие фашисты бросились на «илы», которые, выполнив свою задачу, легли на обратный курс. И все‑таки им не удалось пробиться к нашим штурмовикам. Беспредельная храбрость советского воздушного бойца в конце концов заставила их отказаться от преследования.

Яловой возвратился вместе со штурмовиками и сел на их аэродром. Когда осмотрели его истребитель, на нем, как говорится, не осталось живого места.

Летчики — штурмовики воздали должное своему спасителю. Они вытащили Ялового из кабины и на руках пронесли через все летное поле до стартового командного пункта.

Исключительное мужество в боях проявили комиссары — летчики. Одним из таких отважных воздушных бойцов был старший политрук Н. В. Исаев. Он совершил сто восемьдесят девять боевых вылетов, сбил четыре самолета противника. Этот замечательный политработник хорошо понимал силу личного примера, умел не только произнести умную речь, но и на деле показать, как нужно громить врага.

Самолетов у нас стало больше, чем в начале войны. Но их все еще не хватало для успешного решения тех задач, которые ставило перед нами командование армии.

Будучи кан‑то в Лисичанске, где находился штаб ВВС Южного фропта, я встретил К. А. Вершинина. Поздоровались, разговорились.

— Как дела? Как Галунов? — поинтересовался командующий ВВС.