Пожалуйста, избавьте от греха - Рекс Тодхантер Стаут

Молчание растянулось секунд на восемь. Потом:

– Приведи его.

– Хорошо, но запаситесь чем-нибудь тяжелым.

Лифт выдерживает вес шестьсот фунтов, но я решил, что Браунингу не помешает немного остыть, и повел его к лестнице. Однако вице-президент взлетел по ступенькам и даже ни разу не остановился, чтобы перевести дыхание. И наверху не задыхался. Как я говорил, по оранжерее он шел за мной, но перед горшечной я остановился и пропустил его вперед. Вулф, облаченный в желтый рабочий халат с длинным рукавом, стоял возле скамейки и открывал тюк древовидного папоротника. Покосившись в нашу сторону, он сказал:

– Вы не любите, когда вас отрывают от работы. Я тоже не выношу этого.

Браунинг остановился, расставив ноги:

– Вы дешевый чванливый хам!

– Не «дешевый». Такого упрека я не заслужил. Что вы хотите?

– Ничего. Как вы смели обвинить мою секретаршу во лжи! Вызвать ее к себе в субботу утром только для того, чтобы тешить свое дурацкое самолюбие и оскорблять человека. Я пришел сказать вам, чтобы вы передали миссис Оделл: отныне помощи от КВС не ждите. Если ей захочется узнать, в чем дело, пусть перезвонит мне. Вы все поняли?

– Да, разумеется. Вы только для этого и пришли? Чтобы сказать мне это?

– Да!

– Очень хорошо, я все слышал.

Вулф повернулся к нему спиной и занялся папоротниками.

Браунинг остолбенел. Конечно, сказав «вы все поняли?», ему следовало самому повернуться и двинуться к двери, теперь же достойный уход со сцены был испорчен. Ему оставалось просто уйти, что будущий президент, к моему облегчению, и сделал, а я последовал за ним. И он снова не увидел ни одной орхидеи! Я предположил было, что, спускаясь по лестнице, Браунинг придумает какую-нибудь уничтожающую прощальную реплику и испепелит ею меня, но он был, видимо, слишком взбешен, чтобы думать над такой ерундой. И даже когда я распахнул перед ним дверь, он просто вышел, так и не сказав ни слова.

Вернувшись в кабинет, я сел и спросил себя, какого черта так поспешил депонировать чек.

Еще три минуты спустя в дверь позвонили, я уныло поплелся в прихожую и – о чудо! – на пороге стоял Сол Пензер.

Случаются в жизни мгновения, ради которых стоит жить. Это было одно из них. При виде Сола я мигом воспрял духом. Не случись ничего важного, он бы просто позвонил по телефону. Возникни необходимость проконсультироваться с Вулфом, он бы пришел к одиннадцати. А явись он с дурными новостями, то изобразил бы на лице скорбь еще на пороге. Итак, Сол принес хорошие новости. Я готов был расцеловать его! Распахнув дверь во всю ширь, я произнес:

– Привет, дружище! Как я рад тебя видеть! Хорошие вести?

– А разве по мне не видно? – в свою очередь спросил Сол, заходя в прихожую. – Мне кажется, что вполне приемлемые.

Я радостно хлопнул дверью и кинул взгляд на наручные часы. 10:47.

– Не хочу томиться еще тринадцать минут. Ты, видимо, тоже, раз пришел так рано. Потопали наверх.

Нам потребовалось вдвое меньше времени, чем Браунингу и мне. Не могу сказать, что мы тоже не обращали внимания на орхидеи, но останавливаться и восхищаться ими не стали. Вулф, все еще в желтом халате, мыл руки, а Теодор ждал рядом, держа наготове бумажное полотенце. Теодор возится с ним, как наседка с цыплятами. Именно поэтому он не относится к числу моих излюбленных братьев по разуму.

Вулф, повернувшись и увидев Сола, сообразил, в чем дело, так же быстро, как и я.

– Вот как? – произнес он, позабыв про капающую с рук воду. – Ну что?

– Да, сэр, – сказал Сол. – Изредка мне удается сделать хоть что-то так, как надо, и это доставляет огромное удовольствие. Можно было, конечно, немного подождать, но мы так давно не добывали ничего стоящего, что я решил порадовать вас пораньше. Сестра-близнец Денниса Коупса, Диана, доводится законной женой лейтенанту Дж. М. Роуклиффу. У них двое детей, мальчик и девочка. Деннис и Диана видятся довольно часто – близнецы есть близнецы.

Вулф взял у Теодора полотенце, пошлепал себя по рукам, выкинул его в ведро, взял еще одно, вытерся, бросил в ведро, но на этот раз промахнулся. Потом сложил вместе ладони и стал выводить ими круги в воздухе.

– А мистер Роуклифф и мистер Коупс ладят друг с другом?

– Нет. Встречаются они редко. И были бы рады, если бы и этих встреч удавалось избегать.

– А какие отношения у мистера Роуклиффа с супругой?

– Три человека сказали, что они живут счастливо. Я понимаю, трудно поверить, что кто-то может выносить Роуклиффа, но дома он, по-видимому, ведет себя иначе, чем на службе.

– Кто-нибудь что-либо заподозрил?

– Нет.

В этом весь Сол. Не «надеюсь, что нет» или «не думаю», а простое и уверенное «нет».

– Более чем приемлемо. – Вулф снял халат, повесил на крючок, затем снял с вешалки жилет и пиджак и надел их. Потом кинул взгляд на часы, стоявшие на скамье: без двух одиннадцать. – Мне нужно сказать пару слов Теодору, а по пути вниз я подумаю. Арчи, положи в холодильник бутылку шампанского. Сол, ты нам понадобишься.

Мы с Солом пустились в обратный путь.

Не успели мы зайти в кабинет, как в дверь позвонили. Это оказался Фред. Прямо с порога он выпалил:

– Он еще не спустился?

Я ответил, что уже спускается.

– Я просто лопну, если меня вынудят молчать еще хоть пару секунд! – воскликнул Фред. – Родная сестра-двойняшка Коупса замужем за этим сукиным сыном Роуклиффом!

Что ж, бывает и такое. За девятнадцать дней все трое, вместе взятые, не добыли ровным счетом ничего, а тут являются двое, почти одновременно, и каждый приносит такой лакомый кусочек. Сол, который вышел на звонок в прихожую и услышал слова Фреда, сказал:

– Похоже, нам понадобятся две бутылки шампанского. – И направился в кухню.

Я объяснял Фреду, что Сол опередил его на шестнадцать минут, когда прогромыхал лифт и вышел Ниро Вулф. Увидев выражение лица Фреда, он мигом смекнул, в чем дело, так что я мог бы даже ничего не говорить, но не удержался. Вулф прошагал в кабинет, мы вошли следом, и Сол с Фредом устроились в желтых креслах.

– Вызови мистера Кремера, – тоже сев, сказал Вулф.

Он любил брать противника тепленьким, а мы соскучились без дела.

– Вы как-то говорили о порывистости, – сказал я. – Могу процитировать дословно.

– Я тоже. Даже если бы мы обсуждали это весь день, все равно был бы только один способ узнать, есть у нас это или нет. Вызови его.

– А если его