Наследник Темного Клана 5 - Ренгач Евгений

— Что ты творишь⁈

Пересмешник умел контролировать свои эмоции. Да, иногда они вырывались на волю, но в большинстве случаев он контролировал пожирающий его изнутри гнев, не позволяя ему вырваться наружу.

Вот и сейчас он был переполнен гневом. Гневом и злостью. Он жаждал смерти и разрушений. Настолько, что его глаза налились кровью, а руки тряслись.

Глядя на это, в голове Воробья запоздало возникли воспоминания о том памятном для Пересмешника эксперименте. Говорят, что тот, кто через него прошёл, больше никогда не станет прежним. Вместе с силой к нему пришло безумие…

Но голос Пересмешника был спокоен. Ровный и уверенный. И оттого ещё более пугающий.

— Я… Я ничего… — говорить с обхватывающими горло пальцами было тяжело, и голос Воробья запинался.

По телу побежала сила, но вырваться не получилось. Пересмешник был слишком силён.

Но сегодня он был милосерден. Пересмешник отпустил горло Воробья, и мягким движением опустился в кресло. Как бы ему ни хотелось дать гневу вырваться наружу, для этого было ещё не время.

— Марк Оскуритов. Зачем тебе понадобилось его видеть?

Дар побежал по телу Воробья, восстанавливая повреждённые ткани на шее и наполняя организм силой.

— Мне требовалось с ним поговорить. Увидеть его перед собой…

— Увидеть? — Брови Пересмешника удивлённо поползли вверх. — Зачем?

Воробья одолевали сомнения. Делиться с Пересмешником сокровенным — задача не из приятных. Но такова плата за необдуманный поступок.

— Это не то. Когда я притворяюсь, он видит лишь маску. Того человека, которого я изображаю. Но когда он видит перед собой Воробья, он всё понимает. Он знает, кто я на самом деле. Видеть это осознание в его глазах… Это ни с чем несравнимое удовольствие!

Воробей не сомневался — Пересмешник начнёт кричать или, что куда хуже, смеяться.

Но он отреагировал по-другому.

— Дитя… — Пересмешник покачал головой и с нежностью посмотрел на Воробья. — Такой глупый каприз! Глупый и очень наивный. Но я понимаю. В тебе говорит боль. Боль от того, что с тобой сделали. Это огромные жертвы и потери! Оскуритов тоже через многое прошёл и многое потерял. Его Род был уничтожен и обесчещен. Это сильная травма и большой стимул желать справедливости. Он мог бы стать одним из нас…

— Он сделал свой выбор! — Голос Воробья прозвучал чуть более грубо, чем должен был. — Ему было сделано предложение стать одним из нас, но он его отверг.

— Верно. Он сделал свой выбор. Также, как и ты. В отличие от него, твой выбор — не лёгкий путь богатства и известности, не прощение тех, кто повинен в твоих бедах и проблемах. Нет, твой выбор — бороться. Это славный путь. И на нём будут встречаться сложности и искушения. Увидеть боль в глазах Оскуритова — это искушение. Предвкушение удовольствия. И это большой риск. Риск для нашего плана. В этот раз всё обошлось. Но следующая слабость может стоить нам очень много. Ты же не совершишь её, верно?

Тон Пересмешника был по-отечески нежным и мягким. Но Воробья было непросто обмануть. Взгляд у него оставался жёстким. Хороший союзник, сильный и решительный. Но если что-то пойдёт не так, то пощады не будет никому, в том числе и его союзникам.

Насчёт этого у Воробья не было ни единого сомнения.

И поэтому ответ был тот, которого ожидал Пересмешник.

— Больше не совершу.

В этот раз голос не подвёл и был полон покорности. Но внутри Воробья одолевали сомнения. Искушение было слишком велико…

— Вот и замечательно! — Пересмешник снова улыбнулся. Он отлично умел чувствовать ложь, но в этот раз её не заметил даже он. — Тогда к делу! Сегодня я разговаривал с нашими союзниками в грядущих мероприятиях. Они подтвердили верность нашему общему делу. Уверен, что результат их работы уже можно заметить…

— Да. На улицах ощущается беспокойство. Люди взбудоражены. Они жаждут крови и справедливости.

— И правильно! Они заслуживают и того и другого. Деньги и влияние наших союзников сделали своё дело. — Благостное лицо Пересмешника на мгновение превратилось в пугающую демоническую маску. Но лишь на мгновение. — А как идут твои дела?

— В полном соответствии с планом! — Голос Воробья был полон уверенности. Дела и в самом деле шли отлично. — Аристократы готовы нас поддержать. Двое уже принесли Клятвы…

— Клятвы… Такой полезный, но такой опасный инструмент! В них нельзя допустить ни единой ошибки. Надеюсь, были использованы те образцы, что я дал?

— Разумеется.

Они продолжили обсуждать план, и Воробья охватило знакомое возбуждение. Всё было известно, они повторяли это множество раз. Последние шаги, решительный рывок — и цель будет достигнута. Империя зла падёт, наступит славное время благоденствия.

— Ты помнишь, когда должен быть совершён следующий шаг?

— Да. Поместье Богатырёвых. Последний пункт перед финалом…

— Верно. Но помни, наша задача — не смерть Оскуритова. Точнее, не только она. Нам нужны медальоны. Все до одного.

— Я знаю. Но я правильно понимаю, что это не исключает, скажем так, некоторого количества пролитой крови?

— Конечно, же нет. — Лицо Пересмешника исказила зловещая улыбка. — И чем больше её будет, тем только лучше…

Глава 31

В себя я пришёл только в собственной постели. Я был раздет до белья, а Альфред вливал мне в рот какую-то отвратительно воняющую густую жидкость.

— Убери от меня эту мерзость!

Я попытался отстраниться, но камердинер был непреклонен.

— Прошу простить меня, господин, но я вынужден настаивать. Это восстанавливающее зелье, приготовленное по фамильному рецепту. И вы должны выпить его до последней капли.

Сопротивление было бесполезно, и я, зажмурившись и зажав нос, разом выдул весь стакан. Как ни странно, зелье оказалось более вкусным, чем показалось сначала. А главное — по телу тут же растеклась бодрость. Я чувствовал себя здоровым и полным сил.

— Альфред, что случилось? Я ничего не помню.

— Воробей обнаружил Жижика и использовал против вас, господин, мощную технику. Вы потеряли сознание. Я отнёс вас домой и, расплатившись, распустил людей господина Николая Борзова…

Я поморщился. Ещё только не хватало того, что люди Николая видели меня в таком беспомощном состоянии!

— Сколько времени прошло?

— Пятьдесят семь минут и тридцать две секунды, — ответил камердинер, не глядя на часы. — Признаться, я начал за вас переживать…

Почти целый час… Воробей вырубил меня на целый час! Для этого ему даже не понадобилось физического контакта.

— Переживать? Даже думать не смей заниматься такими глупостями! — пусть мысли были не самыми радужными, показывать Альфреду свою слабость я не собирался. — Всё со мной будет в порядке…

— Я знаю это, господин. Вы же Оскуритов! А Оскуритовых невозможно одолеть так просто, — простодушно улыбнулся Альфред. Он и в самом деле верил, что если бы у меня было чуть больше времени, то я обязательно одолел бы Воробья. — Вам удалось выяснить, что он хотел?

— Ничего конкретного. Он нёс какой-то бред про страх на моём лице. А также говорил про план…

О том, что он пообещал меня убить в нашу следующую встречу, я промолчал. Не хотелось пугать Альфреда понапрасну. Может, и обойдётся…

— Про план? Господин, а вам его поведение не кажется странным? — задумчиво произнёс камердинер. — Все в Империи считают заговорщиками госпожу Амалию и господина Дорохова. Они находятся в плену Шарапова. А затем Воробей появляется перед вами. Прошу прощения за грубость, но это просто глупо!

— Полностью с тобой согласен. Увы, но я не знаю…

Я задавал себе те же самые вопросы с самого начала этой непонятной встречи. Зачем они разыграли весь спектакль с Амалией и Дороховым? Только для того, чтобы так глупо подставиться? Пусть его лицо и скрыто Образом, это приметная техника и в городе её используют немногие. Да его же мог увидеть кто угодно!

Кстати об этом…

— Альфред, его могли видеть! Опроси соседей и запроси записи с уличных камер и записывающих артефактов. Если его сняли, то у нас будут доказательства!