ОПГ «Деревня» 3 - Alchy

испеклась и была съедена картошка, вместе с поджаренным на углях сале и луком, обмакиваемом в соль крупного помола, а Суворов всё продолжал вытягивать детали и подробности. Егор уже взмолился:

— Александр Васильевич, я же не жил в то время, всё исключительно из книг и других источников. Прабабушка кое чего рассказывала, мне вот больше всего запало в душу, как во время революции деревня несколько раз переходила из рук в руки. А семья была большая и так оказалось, что один дядька был за красных, другой за белых. Что не мешало им собираться вместе у отца, пообедать и разойтись по позициям. Недалеко отсюда всё происходило, на том месте, где сейчас почтовая станция и сторожевой пост. А мы ещё и в девяностых в овраге за кладбищем находили то гильзы, то кости человеческие, дождем вымывало. Эхо Гражданки… А часть семьи раскулачили и в Сибирь.

— Думаешь, Егорка, сейчас такого нет⁈ Может и поменьше, но и года не проходит, чтоб крестьяне не бунтовали, а усмирять приходиться нашим солдатам. Из них, конечно, выбивают сразу всё деревенское, редко когда среди солдат неповиновение в таких ситуациях, но бывает. Но веришь, нет — у самого душа не лежит в этом принимать участие. А зверство там лютое с обоих сторон, не приведи господь, что и на войне не встретишь. Сразу видно, русские люди друг с другом за правду бьются. — Генералиссимус размашисто перекрестился и добавил. — Потому и выспрашиваю всё, что Павел Петрович не хочет с плеча рубить, а примеряется, как меньшей кровью обойтись. Вот вам волю предоставили в округе ослобонить крестьян из крепости, как пример, посмотреть, что из этого выйдет, что вы делаете, а?

Егор только хотел с гордостью поведать, что у них в этом плане всё хорошо, как тут же задумался. Вспомнил жмуров своих, то, что у них пока всего три завода в собственности и помещиков с землевладельцами в округе нет. Социалка и зарплата, которой они привлекали рабочих — для существующих в этом времени заводчиков была непомерной. Они же выезжали пока за счет субсидий от Губина, что-то перекрывалось сверхприбылью от сахарного завода, ну а в последующем планировалось зарабатывать на высокотехнологичном производстве и самообеспечении сельскохозяйственной продукцией. Опять же благодаря механизации, высокой культуре землепользования и не в последнюю очередь — пользуясь артефактами будущего, теми же семенами и породистой скотиной.

Поэтому грамотно перевел стрелки разговора:

— Александр Васильевич, а вы знаете, что тайна о нашем появлении уже не совсем тайна⁉

— А то, скоро и до иноземных послов дойдет, — ничуть не удивился Суворов. — тут не шило в мешке, а табун ежей! Но то забота людей из тайной экспедиции и других ведомств, вы своим делом занимайтесь. Это ты же предоставил план преобразования природы?

— Да не, — засмущался Егор. — это при Сталине начали воплощать в жизнь. Моя заслуга только в том, что интересовался этим и на компе была информация. Неужели ко двору пришлось?

— Ну не прямо в этом году начнем, но то, что воплощать будем, это несомненно. В ближайшие годы рабочих рук много появится, а вот заводов и мануфактур, куда их пристроить, пока нет. А тут такой подарок, у нас ведь то и дело, то недород, то суховеем сожжет посевы. Так что тебе будет личная благодарность от императора, коли плоды сего прожекта будут успешны! Ладно, вечер уже, пошли к людям. А завтра вели затопить баню после обеда, пойдем париться и вновь тебя пытать буду. И управляющего своего пригласи, посмотрим, что за картины его украшают!

«Про тюрьму и лагерное устройство вызнавать будет», — догадался Егор: «ну Анисим, это с его подачи император сталинизмом заразился, быть ГУЛАГу 2.0…» Собрались, Егор тщательно залил остатки малиново рдеющих в вечернем сумраке углей на месте костровища и двинулись в Известковое. До которого, впрочем, было рукой подать — пройти вдоль притесов у излучины и свернуть в долину, держась впадающей в Ай мелкой речки Ищелки. Всего чуть больше полкилометра.

Производственно-лабораторный комплекс встретил их хором детских голосов, трогательно разносившимся на всю долину:

'И снова седая ночь, и только ей доверяю я!

Знаешь седая ночь ты все мои тайны!'

«Ксюшенька приехала!» — потеплело в груди у Егора: «Тут же и самодеятельность организовала по человечески!»

Уже ближе к полуночи, вдоволь наговорившись, и не только, с женой, Егор, решившись — признался:

— Ксюх, от меня ведь по сути мало толку, кроме общего руководства да подсказок. До того толковый народ приехал, что мне действительно стыдно за себя и свой уровень знаний. Я им так, что могу, то передаю, больше на идеологическую работу упор делаю. А то есть у них этакое, как у наших либерастов, преклонение перед западом. Короче, я решил книгу написать, про попаданцев! Ну, чтоб понятной была и интересной для местных. А чо, я столько подобного прочитал, грех не воспользоваться преимуществом!

— Спер бы у классиков чего, чтоб самому не пыхтеть, — сонно пробормотала Ксюша, прижавшись к мужу, потом приподняла голову и обольстительно усмехнулась — А я ведь тоже нечто подобное задумала, ахахах! Надо нам в церкви повенчаться, кстати! А то муж и жена одна сатана, а не венчаны! В деревне уже начали под фундамент храма рыть траншеи, так что как построят, сразу под венец!

— Не, не хочу плагиатить, сам не хуже придумаю!- Егор, не всегда поспевающий за потоком сознания, вываливаемый на него женой, предпочитал отвечать на вопросы в том порядке, в котором они звучали. — А ты тоже что-то написать решила? Любовный роман⁈ Конечно обвенчаемся и даже свадьбу организуем, если хочешь! Вот со свадебным путешествием никак…

— Ой, да какой любовный роман, что за глупости! Я сказы Бажова с детства любила, вот и напросилась в заводы сейчас. Между делом с местными пообщаюсь, фольклор соберу и опубликую уральские сказы! И про хозяйку медной горы, и про Данилу-мастера, и про Подаренку с Кокованей! А представь, сколько ещё неизвестных сказов было утеряно, Бажов то только в середине двадцатого века начал их собирать!

Егор чудом удержался, чтоб не заржать в голосину. Но чтоб не огорчать жену, не стал рассказывать ей горькую правду, что все так называемые уральские сказы Бажова — суть авторский вымысел и мистификация писателя. «Пусть собирает фольклор этот, может чего и нароет» — обнял жену, которая уже через минуту засопела и сам стал задремывать…

Глава 17