Наводящие ужас - Дональд Гамильтон

Сигма созерцал меня сверху вниз и блаженно щурился.

- Коль скоро, - процедил он, - девка была близка с Мединой, она, вероятно, знала, где спрятаны винтовки.

- Или знает, - поправил я. - Кажется, сведений о смерти Антонии пока не поступило?

- Или знает, - согласился Уоррен Сомерсет. - А поскольку знает, постольку и тебе рассказала. Наверняка. Не особенно удивлюсь, если ты успел поделиться информацией с очаровательной Джоанной Бекман, доктором нашим драгоценным... Следовательно: я могу допрашивать не одного, а двоих. То есть: коль скоро Марион Рутерфорд, обожающий допросы с пристрастием, переусердствует, занимаясь тобою, или ты, назло врагу, сдохнешь под нажимом - остается милейшая докторесса... Верно? Данные не пропадут безвозвратно... Посему, дружище, яви надлежащее благоразумие.

Сигма поднял руку и сделал повелительный жест. Рутерфорд, он же Танк, он же Альфа, торопливо приблизился. Я мысленно дался диву: не оттого ли эдакая глыба литых мышц забавляется чужими страданиями, подобно худосочному подростку-садисту, что вымещает на беззащитных всю обиду, порожденную дурацкой дразнилкой?

Танк... Это надо же!

Но психиатрия относилась к ведомству Джоанны Бекман. К моей области касательство имела куда более простая задача: орать - ори, а болтать не смей.

Глава 32

- Усадите Хелма, прислоните вон к тому валуну; я думаю, сукин сын отдохнул вполне достаточно, - сказал Сигма Рутерфорду. - Черт возьми, Танк, ты меня разочаровал. Попал почти на фут ниже цели, да еще влево от центральной линии! - Быстро хохотнув, Сомерсет прибавил: - Шучу, шучу! Ты молодец. Давай поскорее приступим к неприятной процедуре, и поскорее с нею покончим... Левая нога его, должно быть, онемела после такого ранения, а нам нужно, чтобы мерзавец почувствовал настоящую боль, верно? Пожалуйста, Марион, сними с него правый башмак вместе с носком и приступай к делу.

Я ощутил оголенной правой ступней тепло отвесно падавших солнечных лучей. Огромный Танк преклонил рядом со мною колени, однако отнюдь не для чистой и бескорыстной молитвы: детина держал наготове большую бутановую зажигалку, из тех, которыми раскуривают сигары и трубки. Я сказал себе: какого лешего? Не впервой, дружище...

Пламя вспыхнуло, накатила жесточайшая боль, я заскрежетал зубами и постарался свести последующие звуковые эффекты к минимуму. Я вовсе не сверхчеловек, орать умеет как резаный - но время орать еще не наступило.

Послышался голос господина Сигмы:

- Ну-с, доктор Беккер?.. Прошу прощения, Бекман... Вы можете прервать истязание одной-единственной фразой. Где спрятали оружие?

- Этот человек, - храбро сказала Джо, - не слишком волновался, когда слушал мои вопли по радио. С какой стати я должна сострадать ему?

Говорила Джо не слишком-то уверенно. Сигма засмеялся. Сделал шаг, отвесил мне здоровенную оплеуху:

- Какой героизм! Какая несусветная глупость... Олух, да мне только и надо было посмотреть на тебя, извивающегося и проклинающего все на свете! Ишь, зазнайка паскудный! Паяц безмозглый! Неужели ты не понял, что мне дела больше нет до этого оружия?

"Очень любопытно", - подумал я. Танк Рутерфорд, наверное, подумал точно так же, ибо сразу же убрал свою дурацкую зажигалку.

- Хоть бы никто, - осклабился Уоррен Сомерсет, - не отыскал теперь окаянного тайника! Пускай винтовки пропадают, пес с ними! Генерал Мондрагон убит, мне с этими запасами больше делать нечего. Да и Вашингтон отменил выданное разрешение; расследовать начал, судя по тому, какое тебе распоряжение отдали... Только революции в Мексике мне сейчас недостает... Предатели!

- Кто? - невинно полюбопытствовал я, стараясь удержаться от болезненной гримасы.

- Вашингтон, - с жаром продолжил Сомерсет, - кишит погаными трусами, неспособными на сколько-нибудь решительные действия. Начинают кампанию, объявляют "войну", мать их за ногу, но в виду имеют не сражение, а простую игру в снежки! Через границу рекой течет марихуана, героин льется, а этим ублюдкам хоть бы хны! Если кто-то делает решительный шаг - о, сколько подымается крику! Человека прекращают снабжать деньгами, его порочат, клянутся, будто отродясь не знали его... И это, заметь, невзирая на то, что сами первоначально одобрили операцию, благословили, так сказать... Подонки. Предатели. Ишь, расследование затеяли!

Я предпочел промолчать о том, что никакого, собственно, расследования не вел и вести не собираюсь. Приказ, который мне отдали, звучал малопонятно, и все же разночтений не допускал. Действия Уоррена Сомерсета никто не собирался расследовать. С Уорреном Сомерсетом все было ясно и понятно. Мак попросту велел устранить мерзавца.

- Они еще пожалеют об этом! - прошипел Сигма. - Они еще пожалеют, что использовали настоящих патриотов как мальчиков для битья! Никто проклятых винтовок не отыскал и не отыщет - ибо ни одного живого свидетеля не останется.

Я облизнул губы.

- А деньги, полученные Пирсом от Мондрагона? Заплаченный генералом аванс? Ведь правительственные были деньги, а уплатили их, по сути, вы сами, а?

В ответ я ждал нового пинка, но Сигма искренне рассмеялся:

- Дорогой мой, да если человек не способен с умом распорядиться находящимися в его ведении государственными финансами, такого субъекта в сумасшедший дом запирать надобно! Думаешь, нельзя бесследно потерять несколько миллионов? Да так потерять, что ни единый бухгалтер не придерется? Будь покоен: сделка произошла в полнейшей тайне, и никому, кроме самого Мондрагона - мир его праху, - не известны ее подробности. Пирса устранили. Медину, подручного, которому Пирс мог шепнуть словечко-другое, как выяснилось, тоже устранили. Чрезмерно любознательный партнер Пирса, Гораций Коди, отправится вослед приятелю очень и очень скоро: мы об этом позаботимся...

Уоррен Сомерсет перевел дыхание.

- Остаешься только ты. И доктор Бекман. Доктор, горько сожалею, но буду вынужден вывести в расход вас обоих.

- Как психиатр, - невозмутимо ответила Джо, - заявляю: именно в этом духе рассуждает любой убийца. У него, извольте видеть, выбора нет: он вынужден,убить... Сигме таковой диагноз не понравился.

- Дорогая моя, вы ошибаетесь. Я не убийца, но реалист, понимающий, от чего зависит спасение...

Уоррена Сомерсета прервал оглушительный треск штурмовой винтовки. Я быстро повернул голову, что было, поверьте, вовсе не легко и не просто, и увидел Антонию - на вершине утеса, где совсем недавно маячил часовой. Часового мексиканка сняла бесшумно: быть может, снова метнула нож.

Следующее движение мое было очевидным. Я исхитрился перекатиться, сграбастал Сомерсета за лодыжку и дернул, что силы оставалось. Господин Сигма грохнулся. Я навалился на него и придавил к земле.

- Джо, застрели Рутерфорда!

Сигма сопротивлялся, как бешеный. Он извивался, пытаясь ухватить пристегнутый к поясу браунинг, но я дотянулся до пистолета первым. Где-то позади хлестнул выстрел из двадцатидвухкалиберный игрушки. Потом еще один.

Конечно, Сомерсета нужно было бы прикончить немедля. Именно за этим и послали меня в Мексику. Я не выстрелил по соображениям отнюдь не гуманным, но тактическим: неизвестно было, загнал господин Суббота патрон в боевую камеру, или нет. Пользование самовзводным приспособлением требует изрядного усилия, а пальцы мои сгибались не вполне охотно.

Маленький пистолет продолжал взлаивать, словно рассерженный фокстерьер. Ему составляли аккомпанемент непрерывно выпускаемые Антонией очереди. "М-16" работала, как старая добрая молотилка. Потом к дуэту присоединились голоса других винтовок, иного калибра. Я невольно вспомнил: мексиканская армия использует 7,62-миллиметровые стволы...

"Хоть бы дерзкая, ничего и никого не страшащаяся дурища догадалась отступить", - подумал я. Красоваться на вершине утеса, который в любую секунду можно подмести автоматическим огнем дочиста, не рекомендуется ни при каких условиях. Уходи, ты ведь уже отвлекла неприятеля, дала мне возможность выкрутиться!..

Я ударил Сигму по лбу рукоятью браунинга. Сомерсет обмяк и затих. Скатившись долой с бесчувственного тела, я удостоверился: патрон в камере был. Я взвел курок и поднял пистолет, направляя дуло на Мариона Рутерфорда.

Хорошенькая Джо Бекман умудрилась-таки остановить великана. Отступала и непрерывно палила из маленького, немощного ствола. Получив четыре пули, Танк покачнулся, застыл, истекая кровью, но падать пока не собирался. Чересчур уж много было мяса и чересчур мало свинца.

Рутерфорд не без труда поднял огромные ручищи, пригнулся, опять пошел на Джо. Тщательно прицелившись, я выпустил одну-единственную девятимиллиметровую пулю и начисто вышиб гиганту мозги.

Окончив блевать, Джоанна отерла губы рукавом, повернулась ко мне:

- Прости, пожалуйста... Я могу чем-нибудь пособить?