Имперский ястреб - Диана Удовиченко

– Идем че… – начал было я, но мой голос утонул в могучем реве, донесшемся откуда—то издалека, однако заставившем содрогнуться.

– Саблезубый лев на охоту вышел, – спокойно заметил Зарайя.

– …через Пустыню призраков, – закончил я, когда стихли жутковатые раскаты.

Мне снова снилась серая земля, низкое небо и рыжеволосая женщина, сидящая на берегу замершей реки. Мучимый неясным призраком воспоминания, я опять пытался преодолеть сопротивление воздуха…

И проснулся от прикосновения к лицу чего—то шершавого, горячего и мокрого. Перед глазами висели два небольших желтых светляка.

– Бродяга! – появление кота наполнило душу таким счастьем, что я сграбастал пушистое тельце в объятия и изо всех сил прижал к груди.

Зверь в ответ хрипло мявкнул и еще раз лизнул мне щеку. Откуда он взялся? Как сумел выбраться с корабля, пройти такое огромное расстояние и разыскать хозяина? Как его не сожрали дикие животные, или туземцы? Или, может, дядюшка наделил своего любимца какими—нибудь магическими способностями? Хотя не знаю, возможно ли это. Есть, конечно, такая вещь как анимочары, но с их помощью можно приручить злую собаку, объездить лошадь, отучить того же кота гадить в доме. В общем, обычная практическая магия, направленная исключительно на подталкивание или, наоборот, подавление природных инстинктов животного. Ничего сверхъестественного, коротенькие фрагментарные заклинания обращения к сущности зверя, которые можно вплетать в более сложные заклятия. Но чтобы наложить на кота чары, в корне изменяющие его поведение… это вряд ли. Так и не придумав ничего путного, я мысленно махнул рукой. Вокруг меня вообще творилось в последнее время много непонятного, взять хотя бы странное происшествие с Темным заклятием… Ощущая на груди успокаивающую тяжесть кошачьей тушки, я уснул.

…Еще один сказочный уголок – подарок этой коварной, но прекрасной земли. Высокая гранитная скала, с которой ниспадают струи маленького водопада, давая начало узкой, но быстрой речке. Берега покрыты сочной травой, в ее зелени пестрят необыкновенно красивые цветы. Крохотные, как пылинки, капельки, оторвавшиеся от водопада, сияют в их ярких венчиках. Здесь мы остановились на привал, после того как полдня промаршировали по пыльной равнине.

Ничего особенного за эти несколько часов не произошло, если не считать встречи с саблезубым львом. Огромный рыжий хищник, потряхивая роскошной гривой, не спеша вышел из высокой, в человеческий рост, сухой травы. Чудище еще то, скажу я вам: желтоватые, острые, дайма по три длиной клыки торчали из—под верхней губы, и по ним сбегали, падая на землю, капли слюны. Голодный был, наверное. Он не решился нападать на людей, видимо сочтя ощетинившуюся мечами и арбалетными болтами роту стаей каких—то невиданных зверей. Лев долго еще преследовал нас, идя на расстоянии пары десятков локтей. Кто—то из солдат, не выдержав, выбежал из строя и вскинул арбалет.

– Отставить! Встать в строй! – раздался резкий окрик Ома.

Воин немедленно выполнил приказ, а Хамар, идущий недалеко от меня, спросил:

– Ты чего, Лютый, зверя пожалел?

Возможно, мне показалось, но я услышал смущение в его голосе, когда Ом ответил:

– Животное можно убить, только защищаясь, или охотясь ради пищи. Для развлечения, или из страха – нельзя.

Надо же! Никогда бы не подумал, что у этого парня есть принципы. А тролля не пожалел, странно…

На привале кто—то пополнял фляги водой – те, что побольше, конечно – маленькие, заветные, содержали совсем иную жидкость. Кто—то неторопливо жевал закупленный в Азанди козий сыр, заедая его сухарями. Я же не мог оторвать глаз от прохладных струй водопада. Смыть бы соленый пот и дорожную пыль, в первый раз за много дней почувствовать себя чистым! Я кое—как, с большим трудом, выбрался из кольчуги и решительно направился к скале.

– Лейтенант, погоди! – окликнул меня Хамар. – Не ходи в одиночку.

Да что со мной может случиться в десяти шагах от роты? Однако капрал настоял на своем и отрядил из своего десятка мне в сопровождающие молодого воина по имени Грик. У подножия скала заканчивалась гранитным порожком, на который падала вода. Я разделся но, дабы не демонстрировать свой необычный герб, рубаху снимать не стал. Заодно и постирается. Шагнул навстречу веселым струям. Как же хорошо! Вопреки всем законам природы, вода не была ледяной. Я с наслаждением ощущал ее освежающее прикосновение, глядя через тонкую пелену капель на приближающегося Дрианна. Мрак, опять он за мной прется! Закралась неприятная мыслишка: может, он Изысканный? Я фыркнул, представляя себе мага с раскрашенным лицом и завитыми волосами… В этот момент что—то тяжелое ударило меня по затылку, и последнее, что я услышал – чей—то тихий стон.

Добрейшая Ат—тана и все ее чада, что со мной? Одеревеневшее тело не слушается, руки заведены за спину и чем—то туго стянуты, в затылке тупо ворочается боль, губы склеила жажда… Я захрипел, открыл глаза и попытался понять, где нахожусь. Что—то вроде квадратного шалаша, стены и потолок сплетены из сухой травы, пол земляной. Вокруг разбросаны побелевшие от времени черепа и кости каких—то животных. С трудом повернув голову направо, увидел лежащего рядом Грика. Парень то ли спал, то ли пребывал в глубоком обмороке. Он тоже был спеленат по рукам и ногам тонкими веревками. Я шепотом позвал его, но солдат лишь тяжело дышал и тоненько постанывал. Обернувшись влево, я обнаружил в углу человека, сидящего на корточках спиной ко мне. В хижине царил полумрак, и подробно разглядеть хозяина я не сумел. Но, глядя на согбенную спину, решил, что это старик. Грик застонал громче, и человек, развернувшись, прямо на корточках, будто огромное мерзкое насекомое, заковылял в нашу сторону. Так и есть, дикарь! Морда сморщенная, зубов, судя по ввалившимся щекам, нет, длинные седые патлы украшает венок сухих цветов, из которого торчат большие белые перья. Остановившись рядом со мной, он прикоснулся к моему лбу, гнусно захихикал и прошамкал:

– Умганга, двана.

– Умганга, сволочь, – ответствовал я. – Развяжи нас сейчас же!

– Где мы? – раздался слабый голос очнувшегося Грика.

– О—о–о! Тваи двана! – обрадовался старик и вдруг издал неожиданно мощный для его тщедушного тельца вопль.

В хижину вошли два могучих воина и, схватив мечущегося Грика, поволокли его наружу. Следом появились еще двое и вытащили меня. Как барашков на заклание, нас несли мимо травяных хижин, а следом бежала голосящая толпа темнокожих людей. Насколько смог увидеть, болтаясь на плечах воинов, деревню окружал густой лес. Как такое может быть, ведь мы шли по той же нескончаемой пыльной равнине, в которой лишь изредка попадались чахлые деревья? И вообще, каким, спрашивается, образом я здесь оказался? Помню: привал, водопад, удар по голове… Дальше – темнота.