Заговор 20 июля 1944 года. Дело полковника Штауффенберга - Курт Финкер

обществе. И в этой Германии навсегда исчезнет вопиющее противоречие между богатством одних и невероятной нуждой других, Это будет нерасчленённая, независимая Германия, равная среди равных, живущая в мире со всеми народами»3.

В этой программе действий нашла своё применение стратегия и тактика, выработанная на Брюссельской и Бернской конференциях КПГ; она указывала путь к спасению немецкой нации.

Немецкие коммунисты реагировали на фашистское нападение усилением своей борьбы. Во многих частях Германии произошёл подъём антифашистской деятельности. Вместе с другими антифашистами коммунисты создали такие крупные, централизованные организации Сопротивления, как организация Урига, организация Шульце-Бойзена — Харнака, организация Бестляйна — Якоба — Абсхагена, организация Нойбауера — Позёра и организация Лехляйтера4. Удалось вовлечь в борьбу и многих антифашистов, не принадлежавших к коммунистическому движению. Самоотверженно боролись против нацистского режима также многие члены и функционеры социал-демократической партии.

Находившиеся в эмиграции социал-демократические лидеры заняли двоякую позицию. Лондонская группа Правления СДПГ в конце июня 1941 г. выразила питаемую антисоветской ненавистью надежду на то, что Германия и Советский Союз взаимно истощат себя в «длительных схватках», дабы «мощь британской и американской демократии» смогла «стать господствующим фактором политического преобразования мира»5. Другие же группы, напротив, высказались за антигитлеровскую коалицию. Однако правые лидеры социал-демократии, как и прежде, отклоняли совместные действия с коммунистами.

В своей борьбе за создание широкого антифашистского фронта немецкие коммунисты сталкивались с тем воздействием, которое оказывала на широкие слои немецкого народа, в том числе и на трудящиеся массы, разнузданная антикоммунистическая, шовинистическая пропаганда. Многие немцы, писал Вальтер Ульбрихт о тогдашних условиях, «почувствовали себя «хозяевами Европы», которым позволено грабить и порабощать другие народы. Во имя утверждения «нового порядка» в Европе, во имя расширения «жизненного пространства» для Германии они оправдывали грабительские войны Гитлера против всех европейских стран. Даже среди рабочих были такие, которые усматривали «немецкий социализм» в тех жалких крохах, которые перепадали им со стола немецких монополистов и юнкеров — подлинных хозяев Германии. Они повторяли ложь Геббельса, будто в Германии финансовый капитал утратил своё решающее значение»6.

Только обретя в дальнейшем горький опыт тяжёлых испытаний, широкие круги немецкого народа осознали, что освобождение от фашизма отвечает их национальным интересам.

Растущему пониманию того факта, что война проиграна, содействовали прежде всего крупные поражения вермахта зимой 1941/42 г. Сообщения о зверствах нацистов в оккупированных областях всё больше приводили людей различных классов и слоёв к осознанию необходимости уничтожить нацистский режим.

Многие из тех, кто дотоле верил антикоммунистической лжи, начали теперь проявлять интерес к заявлениям коммунистов, убеждаясь в том, что эти заявления указывают реальный выход, что коммунисты в своей политике на самом деле всегда исходили из национальных интересов, а антикоммунистическая пропаганда постоянно старалась исказить это. Разъяснительная работа коммунистов находила всё больший отклик.

Примером подобного развития служит «Белая роза» — известная буржуазная студенческая группа, образовавшаяся в Мюнхенском университете. Её руководители Ганс Шолль и Александр Шморелль сумели избавиться от антисоветских и антикоммунистических предрассудков и в составленной ими в январе 1943 г. листовке призвали всех немцев: «Не верьте национал-социалистской пропаганде, заставляющей вас дрожать от страха и ужаса перед большевизмом!.. Идею империалистического господства, с какой бы стороны она ни шла, надо обезвредить навсегда... При помощи разумного социализма рабочий класс должен быть освобождён из того состояния глубочайшего рабства, в котором он находится»7.Таким выводам способствовали также и личные контакты студентов с коммунистами, в том числе с д-ром Фальком Харнаком — братом Арвида Харнака.

Попавшие в советский плен немецкие солдаты и офицеры наиболее отчётливо увидели сами последствия фашистской политики, ведшей к катастрофе, а также вопиющее противоречие между геббельсовской ложью и реальной действительностью. Разумеется, и здесь процесс осознания шёл не без конфликтов и длился немалое время.

Подавляющая часть немецких солдат всё ещё находилась под влиянием фашистской идеологии и из ложно понятого чувства национального и воинского долга даже в плену отказывалась открыто выступать против Гитлера. Большинство военнопленных поначалу всё ещё верили в победу германского вермахта и потому рассчитывали на своё скорое освобождение из плена.

Однако под воздействием убедительных аргументов, после основательного обсуждения, 158 находившихся в советском плену немецких солдат 10 октября 1941 г. подписали «Призыв к немецкому народу», начинавшийся словами: «Поражение Гитлера неизбежно! Свержение Гитлера — спасение немецкого народа!» Обращение, проект которого был предложен Политбюро ЦК КПГ, подробно разъясняло, почему фашистская Германия должна неизбежно проиграть войну, обосновывало принципы новой, демократической Германии. Оно заканчивалось словами: «Гитлер ведёт Германию к самому худшему Версалю, ведёт к тому, что Германия будет расчленена, а немецкому народу придётся платить за все причинённые войной убытки, которые Европа и Советский Союз понесли из-за Гитлера. Хотите избегнуть этой участи — свергайте Гитлера и создавайте свободную и независимую Германию»8. В числе подписавших это обращение 158 человек, составлявших примерно десятую часть военнопленных одного из лагерей, было 113 рабочих, 13 сельскохозяйственных рабочих, 11 крестьян, 9 служащих, 7 лиц свободных профессий и представителей среднего сословия9.

На офицерском собрании лагеря военнопленных В Елабуге 21 мая 1942 г. капитан д-р Эрнст Хадерман произнёс речь, которая, будучи затем напечатанной в виде листовки в количестве 500 тысяч экземпляров, оказала значительное влияние на изменение позиции немецких солдат и офицеров. Д-р Хадерман, буржуазный школьный советник из Касселя, почитатель Платона и Стефана Георге, раненым попавший в советский плен, сравнивал в своей речи нацистскую ложь с действительностью, осудил захватническую и угнетательскую политику властителей Германии и опроверг аргументацию противников открытой борьбы против Гитлера. Вопрос о том, служит ли присяга, принесённая Гитлеру, препятствием для этой борьбы, всё ещё играл для военнослужащих вермахта большую роль. Поэтому Эрнст Хадерман особо остановился на данном вопросе.

«Да, мы связаны нашей присягой... Отречься от неё было для нас тяжело, очень тяжело. Мужская сдержанность не позволяет нам говорить о пережитой нами душевной борьбе. Но господь, испытующий нашу совесть и прозревающий её, узрит наши страдания, чистоту наших помыслов и оправдает нас... Придя к власти путём злодеяний, он [Гитлер] ослеплённый безумием, ведёт народ к катастрофе... Превыше верности одному человеку, Адольфу Гитлеру, для нас верность всему нашему народу, и мы приняли наше решение, готовые заплатить за него своей жизнью. Мы принимаем это решение со святой убеждённостью в том, что только так можно спасти наш народ от катастрофы и обеспечить его будущее...

Что такое измена? Измену совершает тот, кто ради собственной выгоды наносит ущерб Отечеству. Мы же ради спасения Отечества берём весь ущерб на себя. Мы не предатели Отечества, а спасители Отечества... Наше достоинство и наша честь — не в формальном