Подвал мистера Тиллинга и другие истории - Эдвард Ли

большая стеклянная душевая кабина. Единственной картиной на стене было акварельное изображение города, датированное 1929 годом. И это была история о комнате во всех деталях.

Хорошая комната, если не сказать больше. Морли не нуждался в ошеломляющем богатстве в простом гостиничном номере, в котором он явно не будет тратить бóльшую часть своего времени. Конечно, он мог себе это позволить, но такая роскошь казалась поверхностной и неэффективной. Нет, львиная доля кошелька Морли будет раздаваться за пределами отеля, где он надеялся потратить бóльшую часть своих денег и спермы. С раздражением он поднял свой большой чемодан на кровать и открыл его, чтобы разложить одежду в шкаф цвета яблочного пирога. С несколькими парами брюк на вешалках в руках он подошёл к указанному шкафу, потянул за медную ручку, но остановился, чувствуя странную и явно неприятную дрожь в животе...

Изнутри шкафа, казалось, исходил неприятный звук.

Что за чёрт!

Распознать этот звук было довольно легко: это был звук очень лёгкого храпа.

Это нелепо, - подумал он. - Не может быть, чтобы кто-то спал в моём шкафу...

Поэтому он отложил свои колебания и открыл шкаф. В самом низу шкафа он увидел бледное лицо, явно в ужасе. Глаза открылись так широко, что казались без век, а рот застыл в немом крике. Морли сразу заметил, что этим нарушителем была молодая женщина, одетая в белую блузку и чёрную юбку персонала отеля. Также была ещё одна заметная особенность, которую не упустил из виду Морли: её сиськи. Из трёх женщин, которых он встречал до сих пор в отеле, эта грудь была самой красивой. Полуслабый член Морли поднялся на ступеньку выше с этим признанием.

- Что это значит, юная леди? - спросил он, пытаясь казаться авторитетным, но безуспешно. - Это моя комната, арендованная и оплаченная моими собственными деньгами, если хотите знать. Я должен сказать, что если вы открыли ключом мою дверь, чтобы проникнуть сюда, я... ну, я, конечно, это не одобряю. Что может объяснить ваше нахождение спящей в моём шкафу?

Молодая женщина начала открыто плакать и очень позорно выползла из шкафа. Морли был смущён этим образом подчинения. Он, возможно, и был извращенцем и сексуальным эксплуататором женщин, но он не был чёрствым ублюдком! Он наклонился, взял её за руку и помог ей встать на ноги.

- Поднимайтесь, мисс. Так лучше, не так ли?

И когда она вставала, то по неосторожности коснулась бедром его промежности.

Ох! - подумал он. - В моих штанах сейчас случится взрыв!

- Сядьте на кровать и расскажите мне, что это всё было.

Казалось, она поняла, и её глаза, влажные от слёз, непрерывно моргали.

- Меня зовут Андела...

Морли был немного озадачен.

- Почему такое прекрасное имя я никогда раньше не слышал?

Она либо проигнорировала это замечание, либо не поняла его полностью.

- Сэр, я использую ключ от номера, чтобы зайти и поспать. Видите ли, они здесь нарушают закон, они заставляют нас работать без перерыва двенадцать часов и более, что противоречит закону. Сейчас я работаю уже тридцать пять часов подряд. Они так делают. Им не нужно нанимать больше девушек, они просто заставляют нас делать всё это и даже не платят сверхурочно.

Морли же был потрясён (впрочем, не столько рассказом женщины, сколько видом её груди). Он взял её за руку:

- О, бедная девочка! Это почти рабский труд! Разве в Польше нет лучшей работы?

- Нет, нет, сэр, вы не понимаете, - oна выдавила ещё несколько рыданий. - Если я пойду в полицию, мне не поверят и отправят обратно в Боснию.

Морли поднял брови.

Ах, ещё один гость из Боснии!

Но теперь проблема молодой женщины была ясно видна. Она прокралась в его комнату, чтобы поспать, так как менеджеры не позволили бы ей это сделать.

- Это ужасно слышать, Андела, - сказал он искренне, - мне очень жаль тебя!

Но теперь симпатичная женщина прямо рыдала. Всё ещё сидя на краю кровати, она наклонилась вперёд, обняла бёдра Морли и закричала:

- Пожалуйста, пожалуйста, добрый сэр! Если вы скажете менеджерам, что я сплю в вашей комнате, меня уволят и отправят обратно! Мне так сильно нужна эта работа, чтобы отправлять деньги моим детям и семье в Боснии!

Он задавался вопросом, какой процент персонала отеля может быть на самом деле польским. Но девушке, чья небрежная близость к его промежности вызвала небольшой переполох, он сразу сказал:

- О, моя бедная, дорогая девушка, это тебя расстраивает? Ну, не бойся. Я обещаю тебе, что никому не расскажу о твоём пребывании здесь, и, поверь мне, я вполне понимаю твои переживания в этом вопросе, бедная девочка!

Женщина вздохнула от облегчения, которое было почти судорожным.

- Спасибо, сэр, большое спасибо! Я так боюсь, что меня отправят домой!

Теперь она крепче обняла его, прижавшись лицом к передней части его штанов.

О, Боже, - подумал он.

Морли был весьма чувствителен к своим слабостям, и он уже начал мечтать о том, чтобы сразу же и тут же вытащить свой член одной рукой и дать ей пощёчину другой... Но он знал, что не должен вести себя плохо. В конце концов, он был в чужой стране.

Дисциплина, - спокойно сказал он себе.

Он осторожно оттолкнул её плечи назад и помог ей подняться на ноги.

- Поднимись, юная леди, и нет причин расстраиваться, - oн дал ей салфетку из коробки на столе. - Высуши слёзы и не беспокойся. Если я правильно понимаю, твоя смена заканчивается через час, тогда ты, наконец, сможешь пойти домой и выспаться. Так что беги сейчас же... - он сунул руку в карман и вытащил деньги. - Вот пятьдесят злотых - нет, я вижу - это сто. Возьми их, с моими наилучшими пожеланиями, Андела.

Сказать, что девушка была вне себя от этого жеста, было преуменьшением. Как будто она никогда не видела благотворительности в своей жизни. Она дрожала. Она обняла его:

- Вы единственный приятный мужчина, которого я когда-либо встречала, - eё шёпот на ухо стал горячим. - Я должна поблагодарить вас, - а затем она соскользнула по его телу, чтобы снова сесть на край кровати.

Прежде чем он успел закончить, говоря:

- Андела, не надо меня благодарить... - её горячие руки уже усердно прощупывали его промежность через брюки, пальцы определяли форму его растущего пениса под тканью.

Голова Морли плыла, а его сфинктер напрягся. Дальнейшие протесты были отменены быстрым: "Ш-ш-ш-ш"