Проклятая звезда - Джессика Спотсвуд

— Мы никому не скажем, — обещаю я, и она снова принимается стучать вязальными спицами.

Мистер Брук хмурится.

— Я ничего такого не имел в виду. Молли — хорошая девушка.

— Конечно, хорошая, — улыбается Мэй.

Алиса, как всегда, только фыркает.

Говорят люди и о пропавших девушках — о девушках, в которых Братья заподозрили прорицательницу. Сестры Чен шепчутся о кузине их подружки, которой приснился странный сон. Соседи начали об этом судачить, явились Братья, увели девушку и велели семье забыть, что у них была дочь и сестра. Как будто это вообще возможно!

Получается, что арестовано уже десять девушек.

Весь день мы будто ходим по лезвию ножа, балансируя на тонкой грани между сочувствием нашим подопечным и критикой Братства. Завершив, наконец, последний визит и забравшись в карету, я поворачиваюсь к Мэй:

— Как ты думаешь, так повсюду?

Мэй кивает.

— Мой брат говорит, люди толкуют о демонстрации протеста.

— Такого ведь раньше никогда не было, да? — Прожив всю жизнь в провинциальном Чатэме, я не могу быть полностью в этом уверена.

— С тех пор как Дочери Персефоны были у власти — никогда, — говорит Мэй. — И нам всем прекрасно известно, что тогда произошло.

Неподалеку от монастыря карета вдруг с толчком останавливается, и Мэй съезжает с сиденья на пол. Наверно, Роберту пришлось резко затормозить, чтоб не наехать на кого-нибудь, думаю я и жалею лошадей, рты которых, скорее всего, пострадали от уздечек, но тут…

— Смотрите! — Алиса дрожащим пальцем показывает в окно.

Ушица полна черных карет с золотой эмблемой Братства. Сердце подпрыгивает у меня в груди. Я насчитала шесть карет — значит, Братьев минимум человек двадцать. Раз их так много, значит, стряслась беда.

Там, внутри, Маура и Тэсс.

Тихий, тоненький голосок в сознании нашептывает мне, что нужно развернуться и бежать туда, откуда явилась. Что, если я окажусь прорицательницей и Братья меня схватят, все обернется очень плохо для всех. В лучшем случае меня станут пытать, чтобы я пророчествовала. В худшем — сожгут на Ричмонд-сквер на глазах у всех, кого я люблю.

Все это я знаю. Я неоднократно слышала об этом из уст заслуживающих доверия людей, но я не могу оставить сестер в опасности.

К тому же я беспокоюсь не только о Тэсс и Мауре. В последнюю пару недель монастырь вместе с его обитательницами каким-то образом нашел путь к моему сердцу. Я не могу назвать день и час, когда это произошло, но монастырь теперь для меня как второй дом, а его насельницы — вторая семья. Рилли, Адди, Дейзи, сестра София, маленькая Люси Уилер — все они знают меня лучше, чем мой собственный Отец, и я не могу допустить, чтобы с ними что-то случилось. Если только в моих силах им помочь, я помогу.

Открыв дверцу кареты, я подбираю юбки и прыгаю на булыжную мостовую. Алиса и Мэй следуют моему примеру. Роберт, опередив нас, уже бежит в сторону монастыря, и я не могу осуждать его за то, что он пренебрег своими обязанностями: он просто с ума сходит при мысли о том, что Вайолет может грозить опасность. Мы спешим за ним.

В передней толпятся Братья. Один, рассевшись на лестничной площадке между первым и вторым этажом, держит в руке пергамент и высоким гнусавым голосом выкрикивает наши имена. Девушки выстроились в коридоре, их по одной забирают в классы или в парадную гостиную. Благодаря солнечно-желтому платью с красным пояском я сразу замечаю Мауру, но Тэсс нигде не видно.

Толстый брат с копной соломенно-светлых волос и маленькими поросячьими глазками хватает меня за руку, когда я прохожу мимо.

— Эй, ты, погоди-ка. Ты кто?

Я наклоняю голову, стараясь отдышаться после сумасшедшей пробежки. Надо вести себя равнодушно, словно мне нечего бояться.

— Кэтрин Кэхилл, сэр.

Брат сверяется со списком учениц, заглянув в который, я вижу, что некоторые имена подчеркнуты.

— Тебя уже вызывали. Нам сказали, что ты у реки продукты раздаешь.

— Да, сэр. Я только что вернулась.

Что тут происходит? Где Тэсс?

— Пошли со мной, — говорит толстяк.

Брат, переваливаясь горой жира, идет по коридору, и девушки поспешно порскают в разные стороны, уступая ему дорогу. Жестом он указывает мне на класс иллюзий.

— Сюда.

У доски стоят три Брата, еще один, самый старший, расположился за столом сестры Инесс с ручкой в руках. Перед ним лежит чистый пергамент. Я останавливаюсь перед ними, скромно потупив глазки и сложив перед собой руки.

— Имя? — буркает один из них.

— Кэтрин Кэхилл, сэр.

Секретарь записывает мой ответ, а я тем временем гляжу на сверкающие деревянные половицы классной комнаты сестры Инесс. Должно быть, вчера их натирали: в помещении до сих пор стоит слабый аромат воска и лимона.

— Что привело вас в Сестричество, мисс Кэхилл?

— Я надеялась, что смогу тут служить сирым и убогим. Творить дела милосердия во имя Господне. — Чистое сердце, кроткий дух, целомудрие и добродетель. Вот что нужно демонстрировать. Они не сделают мне зла, если я правильно отвечу на все вопросы.

— Вы находите такую деятельность приятной? — рявкает он.

Приятной? Какого ответа они ждут? Я вспоминаю лазарет Харвудской богадельни, девушек из палаты для неконтактных пациенток и едва сдерживаю дрожь.

— Нет, сэр, но это чтоб стяжать Божие благословение. Этот труд наполняет мое сердце благодарностью за Его милости.

Перо снова скрипит по пергаменту. Секретарь просто записывает мои ответы или пишет что-то еще?

— Какая добродетель важнее всего для молодой леди, мисс Кэхилл? — вступает другой голос.

— Послушание. — Этот ответ с детства вбит в наши головы.

— Очень хорошо. У вас когда-нибудь бывали предчувствия, мисс Кэхилл? Например, яркие картины того, что должно произойти? Сны, которые потом сбывались? Смотрите на нас, когда будете отвечать.

Так вот зачем они тут! Это охота на пророчицу. Я поднимаю на них потрясенные глаза:

— Нет, сэр. Никогда.

— А может быть, кто-то из девушек рассказывал о себе подобное?

Я даже мигать перестаю.

— Нет, сэр.

— А что ты думаешь о девушках, с которыми такое случается?

— Думаю, что они порочны и самонадеянны, сэр. Потому что мы должны полагаться на нашу веру в Господа, а не считать, что слабые и грешные смертные вроде нас могут знать будущее, — объясняю я.

Мой взгляд опускается на синюю газовую лампу, что стоит на столе сестры Инесс. Наконец-то она протерла ее от пыли.

Пожилой секретарь за столом кладет ручку и улыбается мне.

— Очень хорошо, мисс Кэхилл. Вы свободны.

Он не тратит время на ритуальное благословение и только машет рукой, отпуская меня.