Четыре сокровища неба - Дженни Тинхуэй Чжан

а его плечи согревали впадины моих коленей. Если сможешь поднять меня еще немного повыше, убеждала я его, тогда мне удастся увидеть, как выглядит снег, прежде чем он превращается в снег.

Когда в нашу маленькую рыбацкую деревушку приходила зима, холод не двигался. Вместо этого он повисал в воздухе. Мой отец говорил, что холод прилипает ко всем каплям воды, которые еще не нашли своего дома в океане, и именно поэтому он пристает к нашей одежде, волосам и даже к нашим костям. Я любила холод, любила то, что он собирал нас всех в доме. Чем холоднее было снаружи, тем теплее становилось внутри, мы вчетвером обвивались друг вокруг друга, как кошки, слизывающие тепло.

Когда я открываю глаза, я опять в каморке магазина. Я вижу красное одеяло, одежду, висящую на стене, коричневое дерево раздвижной двери. Солнце взошло, а это значит, что я не должна от него отставать.

Я засовываю руки под колени, надеясь хоть на мгновение удержать тепло. Под ними я представляю плечи отца.

Нам сказал, что сегодня доставки не будет. Он говорит, слишком много снега, никто не может попасть в город.

– Подмети крыльцо, Джейкоб, пожалуйста.

Я надеваю меховые сапоги, исчезаю в пальто.

Пирс – шахтерский городок, ставший популярным несколько лет назад. Теперь он пользуется последствиями той популярности. Нам и Лам говорят, что его шахтерские дни прошли, большая часть земли истощена бумом, который уже прошел. Многие из тех, кто попал сюда в то время, уехали, но следы денег и надежды, которые они привезли с собой, остались.

Когда-то здесь жило много китайцев, как рассказывал мне Нам. Они работали на приисках и хорошо зарабатывали.

– Все они приходили в наш магазин! Теперь никого не осталось. Только парикмахерская Чэна и прачечная. И мы.

– А вы с Ламом тоже занимались этим до магазина? – спросила я. – Работали на шахте?

Он не ответил, вместо этого смотрел куда-то вдаль, прокручивая воспоминание, которое, как я знала, никогда не увижу. Я не винила его за это – именно так и я должна выглядеть всякий раз, когда возвращаюсь мыслями домой.

Универмаг под названием «Большой магазин Пирса» расположен в центре города, в здании, которое когда-то принадлежало разорившемуся парфюмерному магазину, и зажато между магазином кожгалантереи и портным. Просто взглянув на него, и не подумаешь, что внутри много места, но магазин по-своему удивителен: входя, вы видите, что помещение магазина узкое, да, но при этом длинное. Настолько длинное, что Нам и Лам могут разместить в нем полки и корзины для еды, предметы домашнего обихода и даже кое-какие инструменты на продажу. В глубине есть небольшой уголок, где расставлены корзины с различными травами и лекарственными ингредиентами – семенами лотоса, сушеными финиками, годжи, – так что магазин всегда источает горьковатый запах, который заставляет меня вспоминать о бабушкином саде. Помещение магазина отделено от остального пространства занавесом из бисера. Справа небольшая комната, которая когда-то использовалась как кладовка. Слева большая комната, где спят Нам и Лам. Дальше по коридору комната для хранения новых поставок, и чуть дальше – крошечная кухонька и туалет. Я сплю в маленькой комнате, которая когда-то использовалась как кладовка. Она ничем не отличается от моей комнаты в школе наставника Вана, и поэтому я полюбила ее. Коридор ведет в переулок за магазином. Нам и Лам развешивают там свое белье, создавая собственную версию забора, сквозь который соседние магазины ничего не видят.

Я работаю лопатой на улице, пока солнце не оказывается над головой. Одна за другой из дверей высовываются головы, оплакивающие ущерб от снежной бури. Почта остается закрытой. Сосед-портной говорит жене, что сегодня им повезет, если придет хотя бы один клиент. Парикмахер Чэн машет мне рукой из пустой парикмахерской. Дальше по улице шторы в магазине «Товары Фостера» раздвигаются, мужчина внутри выглядывает в окно и бормочет проклятия. У него сегодня также не будет поставок. Снег остановил все.

Когда я возвращаюсь внутрь, Нам раскладывает деньги в кассе. Он наблюдает, как я сбрасываю пальто. Снег падает на пол комьями.

– На улице холодно? – спрашивает он. Ему нравится это делать: задавать мне вопросы, на которые он уже знает ответы. Это его способ проявить ко мне доброту. Я киваю, кончики ушей горят от холода.

– Могу убрать, – говорю я, указывая на воду на полу. Он велит мне сначала помочь Ламу с оставшимся со вчерашнего дня товаром.

– И не забудь попить горячей воды, – добавляет он. – Нехорошо, когда телу так холодно.

Для любого, кто следит за ходом моей жизни, может показаться, что часть ее была извлечена и скопирована сюда, в настоящее время. Только копия не точная: вместо наставника Вана теперь двое мужчин с юга Китая, оба говорят на незнакомом китайском диалекте, наполненном ритмичными гласными и незаметными тонами. На место каллиграфии и каллиграфов пришли консервы, сухофрукты, всякая всячина и люди, которые их покупают. А вместо Чжифу я оказываюсь в месте под названием Пирс, в месте под названием Айдахо, в месте под названием Америка.

Но работа такая же. Подметаю, вытираю и убираю – все это повторяет мои дни у наставника Вана в школе, и таким образом я чувствую что-то, что можно было бы назвать радостью. Прежде чем первый покупатель войдет в магазин, я дважды подметаю и мою пол, смахиваю пыль с полок, пополняю запасы бобов (наш самый продаваемый продукт), мою окна. Безупречно – так часто называет мою работу Нам. Когда он говорит это, я испытываю тихое чувство гордости. «Видите? – хочу я сказать наставнику Вану, который, как я мечтаю, когда-нибудь войдет сюда. – То, чему вы меня научили, не пропало даром».

Это невероятная мечта, я понимаю. Наставник Ван так и не покинул школу. Но я все чаще и чаще ловлю себя на том, что хочу, чтобы кто-нибудь увидел все, что я умею делать со своими знаниями.

К тому времени, как уборка заканчивается и двери открываются, я перехожу в подсобку, где получаю новые партии товаров и провожу опись. Если Лам не встречается с поставщиком и не отправляет письма посредникам за пределами штата, он присоединяется ко мне в этой работе. Прежде всего он ценит красоту в организации.

Это их молчаливый договор: Нам разбирается с клиентами, а Лам – с цифрами. В подсобке я пересчитываю товары, а Лам делает записи в бухгалтерской книге. Работа легкая, тихая. В обед мы сидим на нераспакованных коробках и едим вареный рис и соленые утиные яйца. Иногда берем ломтик ветчины у мясника с нашей улицы. Нам