Антифэнтези - Кувшинов Виктор Юрьевич

Машуня немножко оклемалась и уже стояла у крыльца, вглядываясь в темноту. Я сказал ей, что бы она подержалась за холку кобылы, пока я буду грузить на вторую клячу Рюшку. С парнем были проблемы – он никак не хотел стоять на ногах. Я только с третьего захода сумел подтащить его до лошадиной холки, так чтобы он мог уцепиться за нее руками. Дальше дело пошло легче. Я просто начал заталкивать парня на спину лошади и вскоре он со стонами повис ровно поперек крупа.

Я принялся почти с тем же остервенением загружать мою усталую компаньонку, но тут и опыта было побольше, и поклажа полегче, да и чего скрывать, поприятнее ее было обнимать и подталкивать под все места, тем более что наездница даже не пыталась огрызаться и только благодарно принимала помощь.

В результате всех этих упражнений по поднятию тяжестей, я оказался между двух груженых лошадей. Сам я не решился громоздиться поверх кого-либо из приятелей и пошел к воротам, ведя животных за холки. И тут бы настал веселый конец всей операции, если бы вдруг не оказалось, что ворота были приоткрыты. Вы думаете, что я раздосадовался по поводу сбежавшей узницы, которая прихватила накидку невидимости? Размечтались! Я вообще забыл хоть что-нибудь соображать, так как в воротах стоял ни кто иной, как сам Дронт!

Я встал пнем, тщетно пытаясь сообразить, что бы такого вытворить, а враг номер один неспешно захлопнул створку и задвинул засов. М-да, тут связывание шнурков не поможет… я прикинул, что если попытаться приказать лошадям кинуться на хозяина, и если ребята при этом не слетят…

- Ну что, допрыгались, мелюзга! – вдруг послышался голос молодого Дронтеныша сзади – видимо недостаточно я его приласкал в подвале.

Мой план прорыва рухнул, не успев даже родиться. Я уже просто от отчаяния приказал лошадям идти вперед, а сам выхватил предусмотрительно прикрепленный к поясу нож и кинулся под прикрытием их копыт на старшего нелетающего «птица»…

Не знаю, на что я рассчитывал, но это бугай вместо того, чтобы испугаться или замешкаться, отвесил мне такого пинка, что я пролетел метра три и приземлился у ног Дронтеныша. Единственным утешением могло бы послужить то, что мне все-таки удалось резануть ногу этому купцу, судя по тому, как бородатый хрыч схватился за голень, но, к сожалению, мощный пинок под ребра, от которого я совершил обратный перелет под копыта лошадей, не дал мне насладиться небольшим реваншем. Несмотря на то, что от боли путалось в голове, мне стало ясно, что меня сейчас будут с наслаждением и медленно убивать.

Но оказалось, что удача только на мгновение отвернулась от нас. В тишине паузы, во время которой я слабо барахтался в пыли под копытами лошадей, пытаясь хоть что-то придумать, а наши враги стояли, примериваясь, как им еще поиздеваться над детьми, раздался почти пушечный удар в ворота, от которого створки вылетели с петель и упали прямо на старого Дронта. К счастью, они чуть-чуть не долетели до лошадей. Коняги при этом всхрапнули, но я тут же заставил их успокоиться, пока они не сбросили поклажу.

В оседающей пыли за упавшими воротами я увидел сверкнувшую лысину, гордо венчавшую знакомого седока. Я потихоньку стал подниматься и вскоре заметил, что он был не один. За его спиной был еще один всадник, вернее, всадница. Мне даже стало на миг жаль Дронтов, настолько грозно сейчас выглядел, обычно добродушный и невозмутимый Гарольд. Сильвии тоже нельзя было отказать в решительности, особенно хорошо проявляющейся за спиной великого академика.

И все-таки моя жалость к врагам оказалась мимолетной по другой причине. По причине, от которой я даже забыл про свои болячки и даже о полуживых друзьях. Эта причина крылась не в окружающих обстоятельствах и не во всадниках, а в животных, на которых они восседали… я, как очумелый, шел вперед и не верил своим глазам.

Да это были они… легендарные животные, украшающие гербы старушки Англии, которых и животными-то язык не поворачивался назвать. Это были настоящие единороги! Прямо, как в сказках: снежно-белые, с рогом во лбу, длинной гривой и небольшой шелковой бородкой.

Гарольд, что-то вещал, как Зевс-громовержец, требуя к ответу посягнувших на посланника академии и его друзей, а я ничего не слышал – просто переставлял ноги, не в силах оторваться от этих огромных темно синих глаз. Так и подошел вплотную, нутром чуя мягкое и немного пофигистское расположение сказочного зверя. Это было воистину волшебное создание. Я чувствовал, что он даже и не подумает слушаться, если попытаться что-то ему приказывать. Казалось, что он равен человеку или даже более разумен, но просто считает необязательным или ниже своего достоинства обмениваться мыслями с двуногими животными. Для него были важны эмоции, и мое присутствие ему нравилось – это был факт, который не подлежал сомнению. Так что я без опаски приблизился вплотную и прикоснулся ладонью к его шелковистой гриве. Я стоял и чувствовал, как силы возвращаются ко мне. Да, ко мне пришло отчетливое чувство, что он поддерживает меня. Даже ссадины перестали болеть буквально через минуту.

Пока Гарольд бегал по двору и наводил порядок, заставив Дронтеныша принести выданный нам княжеский пропуск и Рюшкину висюльку из академии, я «попросил» единорога подойти к лошадям, и тот, немного брезгливо согласился, поняв, что это очень нужно для здоровья ребят. Брезгливость его относилась к лошадям – видимо между ними был некоторый конфликт.

Единорог послушно замер между двух кляч, как какая-нибудь Феррари между двух Запорожцев, и дал мне положить руки почти недвижных приятелей ему на холку. Пока мы так стояли, к нам подошла Сильвия и предложила переместить пострадавших на спины волшебных зверей, при этом пряча глаза и как будто извиняясь. Я только послушно кивнул, но почти ничем ей не мог помочь. Слава богу, волшебница не была обделена силой и сама переложила ребят.

Я только сейчас заметил, что единорог Сильвии был поменьше, почти без бородки и даже рог у него только немного торчал изо лба. Это оказалась самка или лучше сказать девочка – как-то язык о них не поворачивался выражаться, как о животных. Сильвия переложила Рюшку на спину меньшего единорога, а мне приказала садиться за спину Машуни на Гарольдового скакуна. С ее помощью, я, полный восторга, оказался на спине сказочной легенды, да еще и обнимая своего прекрасного и вполне ожившего вампиренка.

По словам Сильвии, единороги не признавали никаких поводьев, так как не считали себя упряжными животными, а катали людей на себе только из удовольствия, признательности или уважения. Она призналась, что сама третий раз в жизни сидела верхом на этих, во всех отношениях удивительных и волшебных созданиях.

Несмотря на кажущуюся опасность такого передвижения, мы с единорогом хорошо чувствовали друг друга, и стоило мне начать опасаться за свою или Машину устойчивость, как он переходил на более медленный темп. Это было чудесно, знать, что твои друзья в порядке, неспешно плыть в ночи на спине волшебного создания, и обнимать не менее волшебную подружку.

Еще чудесней оказалось ехать по ночному волшебному городу. Темноту рассеивали многочисленные светящиеся насекомые и некоторые растения. Свет не был ярким, но вполне достаточным, чтобы превратить обычные улицы в какую-то совершенно сказочную страну. Я задумался, почему до сих пор не было обычного ночного дождя, но постеснялся приставать к волшебникам с такими глупыми вопросами. Наверно, дождик «просто» выключили или не включили.

Вскоре мы оказались перед домом Сильвии. Мне было жалко слезать со спины единорога, и я завидовал Машуне, которая всю дорогу могла обнимать его за шею и купаться в нежной белой гриве этого красавца. Единственным утешением было то, что я обнимал вместо единорога свою усталую вампиршу и купался в ее распустившихся волосах.

Радость доставил еще и тот факт, что Рюшка вполне самостоятельно покинул спину своего скакуна и довольно твердо держался на ногах. Даже его лицо стало более узнаваемым. Я еще раз погладил благодарно обоих красавцев по шелковым гривам, причем Машка с Рюшкой тоже не удержались от подобных проявлений телячье-единорожьих нежностей. Мне показалось, что это очень понравилось волшебным скакунам, хотя внешне они никак не выразили нам своей приязни.