В негодяя стрелять приятно - Кирилл Казанцев

Милицейская машина въехала на горку и остановилась возле здания мусоросжигательного завода. В окнах горел свет. Сквозь приоткрытую дверь в воротах доносилось грохотанье транспортера. Из трубы вырывался дым.

Майор осмотрелся по сторонам. Его машина оказалась единственной на стоянке.

– Не приехали еще, что ли? Хотя… – Он взглянул на часы. – Немчура порядок любит. А уже двадцать ноль-ноль.

Он поправил форменный галстук, напустил на себя бравый вид и шагнул в цех, готовый поприветствовать иностранного проверяющего единственной фразой, которую выучил по-немецки: «Гутен абэнд». Однако приготовленные слова так и остались непроизнесенными.

Цех был ярко освещен, но абсолютно безлюден: ни рабочих, ни проверяющего.

– Есть кто живой? – на всякий случай крикнул майор, перекрывая гудение пламени в топке и грохот транспортера.

Внезапно транспортер замер, стало потише, лишь только бушевало адское пламя в бункере. Из-за трансформаторного шкафа вышли Жадоба и генерал Кулешов.

– А немец где? – поинтересовался майор.

– Где? Где? В Караганде, – рявкнул генерал и с правой врезал Кожевникову в солнечное сплетение.

Майор не ожидал удара. Кулак попал точно в цель. Порученец хрюкнул и сложился пополам.

– Вали суку.

Жадоба с генералом сбили с ног ничего не понимающего Кожевникова и придавили к грязному кафельному полу.

– Ласточку сделаем.

Зазвенели наручники. Скованного ласточкой беспомощного майора главарь банды вместе с милицейским генералом забросили на транспортер прямо на горки мусора.

– Включай, Жадоба.

Щелкнул рубильник, лента поползла вверх, мусор посыпался в огненную пасть бункера-сжигателя.

– За что, товарищ генерал?! – выкрикнул майор, пытаясь скатиться с транспортера, но решетчатые ограждения не дали ему этого сделать.

Резиновая лента вместе с мусором и ментом, подрагивая, ползла вверх.

– Ты бабки Попова взял? – спросил генерал.

– Не брал я ничего!.. Их братки Жадобина еще до нас забрали. Выключите! Выключите!

– Неправильный ответ.

– Ну, я, я их взял, – отплевываясь от налипшего к губам мусора, заверещал майор, чувствуя, как жар, вырывающийся из огненной воронки, опекает ему лицо.

Лента транспортера замерла.

– А вот теперь совпадает.

Кожевников замер, не веря в то, что казнь, может, и не отменена окончательно, но, во всяком случае, приостановлена.

Жадобин переключил рубильник на задний ход – лента поползла обратно. Теперь майор видел склонившегося над ним генерала Кулешова.

– Юра, иди-ка сюда, чтобы в испорченный телефон не играть, – позвал Жадобу Анатолий Нилович.

Генерал и глава банды стояли по разные стороны транспортера. Между ними лежал майор и вздрагивал.

– Так, а теперь по порядку, – хрипло проговорил Кулешов. – Располагая оперативной информацией о том, что коммерсант Виктор Попов… – Но до конца милицейский генерал стилистику протокола не выдержал. – Ты его, сука, завалил и мои бабки присвоил.

– Наши бабки, Кулеш, наши, – поправил Жадоба. – И братков моих он подставить решил. Если я им шепну, они тебя, майор, и наклонят, и на колени поставят.

– Правильное решение, – ухмыльнулся Кулешов. – За такие дела на зоне петушилами делают.

– Не я Попова завалил, а пацаны мои из группы захвата. Я только оперативное руководство операцией производил по рации из автобуса… А убрать коммерса вы мне сами приказали…

– Ага, – нахмурился генерал. – Я тебе приказал завалить Попова и лавэшки мне доставить – пол-ляма евриков. Это ж кто тебе, майор, позволил незаконное вооруженное бандформирование в структуре правоохранительных органов создавать? У меня есть только законные формирования, которые лишь по моему приказу коммерсов отстреливают. Фамилии, звания, должности, с кем на дело ходил? По скольку заплатил?

Кожевников уже не пытался юлить – знал, его может спасти только чистая правда. А потому звонко выкрикивал в пустом цеху фамилии и звания своих подельников.

– … каждому по пять косарей заплатил.

– А прапора потом уже сам завалил, чтобы бабки ему не платить? – вполне резонно поинтересовался Кулешов.

– Никак нет, товарищ генерал. Слово офицера даю.

– Нет, Кулеш. Лишнее на него не вешай, – миролюбиво заметил главарь банды. – Прапора мои братки уложили. Но не со зла, конечно, не звери же – иначе бы не ушли. Этот майор педальный чуть нас с тобой не пособачил. Я-то уж грешным делом подумал, что ты лавэшки взял.

– Я все верну, товарищ генерал. В зубах принесу, – пообещал Кожевников.

– Раньше думать надо было.

Жадобин неторопливо направился к трансформаторному шкафу, взялся за ручку рубильника.

– Хрен с ним, – махнул рукой генерал Кулешов. – Пусть живет. Значит, так, майор: бабки вернешь, все до последнего еврика. Чтобы завтра, не позже обеденного перерыва, и ты, и те, кто с тобой на дело ходил, мне рапорты на стол положили об уходе из органов. Только честь мундира позорите. До майора дослужился, а даже красть толком не научился… Еще скажи спасибо, что я тебя не выбрасываю с формулировкой «за утрату доверия». Так хоть охранником куда устроишься.

Кулешов маленьким ключиком расстегнул наручники, высвобождая майора. Тот сел на ленте, принялся разминать запястья. Жадобин с хитрой ухмылкой на лице опустил рубильник. Транспортер пришел в движение. Перепуганный Кулешов буквально скатился на пол, поднялся, стал отряхивать китель и отутюженные брюки.

– За бабками прямо сейчас едем, товарищ генерал? Они дома у меня, в подвале закопал. Потом к пацанам наведаемся, их долю заберем. – Кожевников выпрямил спину в строевой стойке и преданно смотрел на Кулешова.

– Для начала, майор, гондон с погона сними.

– Извините, товарищ генерал, не заметил… Может, не надо со службы выгонять?

– Я тебя от службы отстраняю не потому, что ты бабки взял. А за то, что самый настоящий идиот. Только кретин мог додуматься краденое в обменник в том квартале, где живет, сдавать понести, да еще простреленные купюры… У тебя ж целых полный мешок в подвале закопан.

– Какие простреленные? – неподдельно изумился Кожевников. – Какой обменник? Я, товарищ генерал, не первый год на службе. Все по правилам сделал. Было там две простреленных пачки – это правда. Но я все лавэшки до одной в подвале закопал. У нас там сухо, песок и пол небетонированный. И пацанам сказал, чтобы с бабками не светились.

– А я-то думал, ты все понял, – повертел головой Кулешов, его шее стало тесно в узком воротничке рубашки. – Все тайное становится явным.

Генерал расстегнул портфель, сунул под нос майору прозрачные папочки с документами и простреленными купюрами. Кожевников пробежался взглядом по заявлению, заполненному аккуратным женским почерком.

– Паспорт совпадает. А вот подпись не моя, закорючка какая-то.

– А то стал бы ты свою подпись ставить… Это уж конченым дебилом нужно быть.

Майор внимательно разглядывал файлик с вложенными в него цветастыми «евро-фантиками», даже поднял повыше, чтобы рассмотреть на просвет. Под потолком ярко горели немецкие светосберегающие лампы.

– Настоящие, да и заключение эксперта тоже прилагается, – задумался Кожевников и внезапно изменился в лице, опустив файлик с дырявыми банкнотами.

– Наконец-то дошло, что херню спорол, – проговорил Кулешов.

Но Кожевников, казалось, даже не услышал его слов. Он поднял руку и указал пальцем куда-то в перекрытие:

– Тут камеры наблюдения стоят. Где мониторы? Кто за ними сидит? Они же все пишут! Все стереть надо…

Кулешов вопросительно посмотрел на Жадобина: мол, ты что, совсем охренел?

– Нет тут никакой системы видеонаблюдения. Стал бы я на нее деньги тратить. Моих молдаван пацаны надежно пасут. Ни один еще не убежал.

Но Кулешов уже щурился, вглядывался в балки перекрытия, приложив ладонь козырьком ко лбу.

– Майор, лестницу тащи.

Кожевников приволок стремянку и ловко, как дрессированная обезьянка, взобрался на верхотуру.

– Точно, веб-камера. А провода где? Не подключена, что ли? – заглянул он в черный зрачок миниатюрного объектива. – Сейчас я ее сковырну. Посмотрим.

Магнит поддался не сразу, пришлось приложить усилия. Гладкая полусфера веб-камеры выскользнула из потной ладони майора, упала на транспортер и, подпрыгивая на куче мусора, поползла к жерлу бункера-сжигателя.

Первым среагировал генерал. Он бросился к трансформаторному шкафу, но, волнуясь, дернул ручку не на том рубильнике. В стене открылась заслонка, и на транспортер ухнула очередная куча мусора. Веб-камера в последний раз блеснула на ленте и исчезла в огненной воронке приемника.

– Вот же, черт. Руки у тебя, майор, из задницы растут. Спускайся.

Трое мужчин стояли, тупо глядя на гудящее в круглом иллюминаторе бункера пламя. Где-то там сгорала, превращаясь в пепел, непонятно откуда появившаяся камера наблюдения.

– Может, это немцы, когда оборудование монтировали? – допустил Кулешов.