Хюгге или Уютное счастье по-датски - Хелен Расселл

мою душу. Я была единственным ребенком матери-одиночки и, видя на троне Елизавету II, а на посту премьер-министра – Маргарет Тэтчер, точно знала, что этим миром правят женщины. В десять лет я прочла в библиотечной книге о мужчине премьер-министре и не могла поверить своим глазам, будучи абсолютно уверена, что это исключительно женская роль и на нее никогда не берут мужчин. Взросление в подобных феминистических заблуждениях оказалось явным преимуществом, ведь мне и в голову не приходило, что буду не в состоянии чего-то добиться.

Хелле до недавнего времени возглавляла Кабинет министров, а Данией правит королева Маргрете, поэтому тысячи датских девочек должны испытывать то же ощущение, что и я в свое время, – осознание того, что перед ними открыты все двери. Эта мысль приводит меня в восторг.

– То, что мужчины и женщины в Дании равны, воспринимается всеми как должное, – говорит Ману, накладывая на губы специальный бальзам. Он выглядит как истинный метросексуал[62]. – Равенство полов – часть нашей ДНК, и быть женщиной в Дании – значит иметь хорошие перспективы. Женщинам здесь не приходится выбирать между семьей и карьерой.

Вдохновляющее заявление. Однако выражение «как должное» таит в себе массу проблем, поскольку система работает избирательно. В 2014 году было опубликовано исследование, проведенное европейским агентством по заказу организации «Фундаментальные права человека». Согласно полученным результатам, Дания оказалась на первом месте по уровню насилия в отношении женщин. Пятьдесят два процента опрошенных датчанок заявили, что стали жертвами физического или сексуального насилия, и этот показатель намного превышает среднее значение по Евросоюзу (33 процента – тоже кошмарная цифра!).

– Количество сообщений о насилии шокирует, – признал Ману, когда я спросила его об этом. Однако заметил, что высокий уровень насилия отмечается и в других скандинавских странах, где тоже существует гендерное равенство.

В Финляндии 47 процентов опрошенных женщин заявили, что испытали насилие, в Швеции – 46 процентов. Самый низкий уровень насилия зафиксирован в Польше – всего 19 процентов. В Великобритании этот показатель составил 44 процента.

– Такое положение может иметь определенные социокультурные корни, – сказал Ману. – Датские женщины проявляют большую активность на рынке труда. Это, конечно, хорошо, но, к сожалению, она имеет и оборотную сторону и делает женщин более уязвимыми. Кроме того, насилие над женщинами в Дании больше не окружено стеной молчания, оно перестало быть частным делом. Датские женщины открыто заявляют о совершенном против них насилии, тогда как во многих странах подобные преступления до сих пор замалчиваются и говорить о них считается постыдным для жертвы.

Между тем, вопреки уверениям Ману в том, что сегодня разглашение фактов бытового насилия не являются табу в Дании, местная пресса хранит почти полное молчание. Единственным, кто выступил с публичными комментариями на тему насилия, стала Карин Хельвег-Ларсен из Датской национальной обсерватории по правам женщин. Ее выступление опубликовало большинство крупнейших датских изданий. Она заявила, что исследование не отличается точностью инструментария, а также подчеркнула некорректность сопоставления свободных датских женщин с жительницами Хорватии, Болгарии или стран Южной Европы, где насилие над женщинами считается нормой жизни. Я позвонила Карин и попросила пояснить ее точку зрения.

– Нет смысла сравнивать данные по разным странам, – сказала она, – так как само понятие насилия везде трактуется по-разному. В нашей стране насилие над женщинами является абсолютно недопустимым. С 2000 года у нас проводится кампания против бытового насилия, которое теперь не рассматривается как личная проблема женщины. Мы изо всех сил старались изменить восприятие людей, и сейчас все понимают, что с насилием не следует мириться ни при каких обстоятельствах. Наша кампания дала положительные результаты: по данным криминальной статистики, количество подобных преступлений неуклонно уменьшается. Согласно официальной информации датского правительства, 26 тысяч женщин в возрасте от 16 до 74 лет подвергались насилию со стороны бывшего или настоящего сексуального партнера. По сравнению с 2000 годом количество пострадавших сократилось – тогда поступило 42 тысячи заявлений.

Я поинтересовалась, может ли помочь датским женщинам такое яростное отрицание итогов европейского опроса? Могут ли датчане почивать на лаврах, полагая, что у них все в порядке и не существует проблемы бытового насилия?

– Конечно, нет, – ответила Карин. – Для меня очень важно оспаривать эти итоги, потому что если мы их примем, то остальная Европа, например Хорватия, сможет сказать: «Нет никакого смысла осуществлять общенациональный план по гендерному равенству или бороться против бытового насилия, поскольку в Дании и других скандинавских странах это не принесло плодов».

Вряд ли Карин в ближайшее время отправится в отпуск в Хорватию, но в ее словах есть здравое зерно.

– Опасно использовать такие данные в политических целях, – продолжала Карин. – Ведь это может привести к сокращению бюджета, выделяемого на приюты для женщин, подвергшихся насилию. Нам нужно осознать свою ответственность и бороться за улучшение ситуации.

С подобной позицией согласны большинство датских женщин, с которыми мне удалось побеседовать. Впрочем, существует и другая точка зрения на проблему, побуждающую датчанок заявлять о высоком уровне насилия. По словам Санне, в Дании вообще много насилия. Меня это удивляет, поскольку с момента нашего приезда я еще ни разу не сталкивалась с проявлением какой-либо агрессии. Санне считает, мне повезло только потому, что я не являюсь датской девушкой, которая в субботу вечером отправилась развлечься.

– По вечерам мужчины часто дерутся, – пояснила Санне. – Драки возникают повсюду, а если попытаться остановить задир, то достанется и тебе. Мы много пьем и чаще деремся, а поскольку в нашем обществе все равны, то некоторые мужчины думают: нет ничего особенного в том, чтобы ударить женщину. В Дании женщин не считают слабым полом, поэтому ударить можно любого человека. Я росла в Ютландии и постоянно ввязывалась в драки. Да и сами женщины нередко дерутся между собой.

Я спросила Викинга, часто ли он дрался в годы своей ютландской юности, и он ответил утвердительно:

– Драки всегда были, и чаще всего они возникали на почве алкоголя.

Так откуда же это берется?

– Никто точно не знает, – сказала Санне. – У нас уже двадцать лет законом запрещены побои детей, но насилие в нашей культуре пока процветает. Мы – викинги. Мне было бы интересно посмотреть на результаты исследования, не являемся ли мы, датчане, нацией, склонной к насилию. В противном случае трудно сравнивать Данию с другими странами по уровню насилия в отношении женщин. Кроме того, насилие над женщинами, конечно, ужасно, но не менее отвратительно и насилие, направленное на мужчин. Думаю, если сравнивать Данию с другими странами по уровню насилия в отношении мужчин, то показатели наверняка окажутся хуже, а значит, нам прежде всего нужно разобраться с нашей собственной культурой викингов-мачо.

Не существует (пока!) научных данных, которые свидетельствовали бы о природной склонности скандинавских народов к насилию. Между тем данные датского правительства говорят о