Тилотама и дракон (СИ) - Дез Олла

Папа Мориса вдруг встрепенулся на своём троне и даже привстал слегка. Это же отступление от протокола? Он же должен сидеть с каменным лицом, нет? А если ему можно, то может быть можно и мне? Ну хотя бы чуть-чуть? И я позвала. Громко у меня не получилось, но в зале стояла тишина, и мой голос прозвучал неожиданно звучно.

— Морис!

И через секунду он выбежал в проход и застыл там, у ступеней. И в самом деле, красивый. И мундир ему идёт.

Только вот он стоял там вдалеке, совершенно точно ошарашенный моим появлением. А может быть, он меня в платье не узнал? А ну их всех. Меня ведь объявили? И я наклонилась и сняла первую туфлю, а за ней и вторую. Толпа в удивлении ахнула, а я бросила их прямо там, в проходе. Ну не моё это. Не умею я передвигаться в этих пыточных башмаках.

И я побежала. Я бежала на встречу Морису, что стоял там впереди. Чинно идти, что бы все меня разглядели? Вот ещё. Потом насмотрятся. Успеют ещё.

Морис очнулся и бросился мне на встречу. Я налетела на него со всей силы, но упасть мне не дали, и он даже не покачнулся. Меня крепко обняли и подхватили на руки.

— Морис, я так скучала! — выпалила я.

— Тами!? Это и в самом деле ты? — спросил любимый.

— А кто ещё снимет неудобные туфли прямо посреди бальной залы? Знаешь, я ни за какие сокровища их снова не одену, даже не проси! Мы там стоять всю помолвку у трона должны? Я не смогу.

— Тами? Ты вернулась ко мне? — снова спросил он.

— Морис? Ты чего? Это же я?

— Но как?

— Ой, долго рассказывать. У них там такая путаница возникла. Лодыри они там и разгильдяи за стеной. Ни в чём разбираться не стали и меня выпустили. Только, правда, по времени задержали на месяц.

— Как так перепутали?

— Я думаю, что это из-за моей беременности. Маг сказал, что ребёнок совершенно точно дракон. Вот они и перепутали. Морис? Ты чего?

Любимый вдруг пошатнулся, но выправился и со мною на руках пошёл к трону. Там он уселся на ступеньки перед троном, по-прежнему прижимая меня к себе. Что характерно, толпа народу стояла, не шевелясь и, по-моему, даже не дышала всё это время.

Отец Мориса тоже не стал сидеть на этом своём стуле-троне. Не факт, что он вообще удобный, а приблизился к нам и тоже уселся на ступеньки.

— Тами? Ты беременна? Я не ослышался? — спросил король драконов.

— Ну, да. Я была у мага. Меня тошнило по утрам, и мама посоветовала сходить. Маг подтвердил. Сказал, что это совершенно точно дракон, а не гном. Я не знаю, как так получилось.

— Хм. Ты не знаешь, как дети делаются? — улыбнулся король.

— Нет, вот это, я как раз, знаю. А вот почему у нас с Морисом так получилось — не знаю. Я же гномма, а он дракон. Может быть, за стеной другие законы магии?

— Может быть, — кивнул король и поправил на голове корону, которую сдвинул, когда садился рядом с нами.

— А почему назвали моё имя? — спросила я у короля.

— А чьё ещё? — удивился король.

— Но ведь Морис не знал, что я выбралась?

— Нет, не знал. Но так он решал множество задач. Он оказывался помолвлен. И больше никто и никогда с этим вопросом к нему бы не приставал. Он же помолвлен? А то, что девушка за стеной, так это временные трудности. И, к тому же, это давало ему такое необходимое время свыкнуться с твоим отсутствием. А ещё он надеялся на более тесное сотрудничество с гномами. Как видишь — плюсов много, — пояснил мне король.

Морис за всё это время не произнёс ни слова, только крепко прижимал меня к себе. Что это с ним?

— Морис, ты чего?

— Он не верил, что потерял тебя. А теперь — не верит, что нашёл. Дай ему время, Тами, — попросил король.

— Милый, это и в самом деле я. Измучился без меня? Бедный ты мой. Я теперь никуда не пропаду, — постаралась уверить я любимого.

— Как будто я отпущу, — послышался ответ.

Морис

— Пап! Ты же скажешь маме, когда она из суда вернётся, что это не я разбил вазу, а Тили?

— Сам с мамой разбирайся! — не поднимая головы, ответил я.

— Ну, паааап. А я тогда не скажу, что это ты убедил тётю Матильду женить дедушку. И что это была твоя идея, а не тётина!

— Что! — загрохотал я.

— Ладно, ладно. Но так не честно! Это Тили разбила, а шишки мне, — и сын вышел из моего кабинета.

— Тили! Где ты? Куда ты опять подевалась! Я не буду за тобой следить! Это был самый распоследний раз! — послышались вопли за дверью, а я прикрыл глаза.

— Пап, это ведь и в самом деле Тили разбила? — дочь подёргала меня за штанину.

— Белла, детка, но ведь это Дин должен был следить, что бы она не натворила дел? Вот пускай сам с мамой и разговаривает.

— Да маме эта ваза вообще не нравилась. Её Матильда подарила, — и дочь даже ладошкой взмахнула.

— Милая, это не значит, что мама не расстроится, — и я решительно достал мою младшую дочь из-под стола.

— Ну, папа! Это самое спокойное место в доме! Под твой стол никто не рискнёт забраться. — дочь активно сопротивлялась моим действиям и брыкалась.

— Белла, это не дело — сидеть под столом! — строго сказал я, всё же извлекая ребёнка оттуда.

— А мама тоже под столом прячется! — выдала мне малышка этот, всем известный секрет.

— Да ты что? — притворно удивился я.

— Только ты ей не говори, что я тебе рассказала! — спохватилась дочь.

— Не скажу. Пойдём на кухню? Там наверняка ещё блинчики остались с завтрака? — предложил я.

— Не, не остались. Ты чего? Там же дедушка от тёти Тильды прячется всё утро. Он наверняка все слопал, — пожаловалась дочь.

— Всё равно нужно проверить, — и я, подхватив Беллу на руки, направился на кухню.

Папа, и в самом деле, сидел за кухонным столом в окружении моих троих старших детей. Они увлечённо клеили вазу, высунув от усердия языки.

— Да, это техника такая! Мне мама рассказывала. Когда специально разбивается посуда, а потом осколки склеиваются, а швы покрывают золотом. Или там клей сразу золотой? Я не помню точно. Но ваза ещё ценнее становится! — заявил мой старший сын, от усердия засопев.

— Как могут быть черепки и клей ценнее целой вазы? Ты чего? — налетел на него младший.

— Вы клеить будете? Или спорить? — вмешалась старшая дочь, которая, по всей видимости, вазу и разбила.

— Деда, скажи ему!

— Эм.… Ну, раз мама сказала… — протянул отец, а я закатил глаза.

В семье у нас — как Тами сказала — так и будет.

— А помнишь, как ты те бокалы разбил? А мы их на ножки поставили и думали, что не заметно. А они потом как зазвенели! И именно когда тётя Матильда пришла на маму жаловаться, — вспомнила Тили.

Старшую дочь назвали в честь Матильды, только вот это ни капли не смягчило мою родственницу. Бедняжке Тили обычно доставалось от неё больше других. Грозная тёзка стремилась воспитать из моей дочери настоящую принцессу. Выходило пока не очень.

— Белла? А ты чего на папу залезла и сидишь там? Иди сюда черепки держать. Нам рук не хватает! — возмутился сын, а я спустил завозившуюся дочь с рук.

Она тут же подбежала ко всей честной компании, всовывая головку в самую кучу.

Папа сделал мне знак и стал аккуратно отступать. Дети были увлечены и не заметили его стратегического отступления. А он, ухватив меня за рукав, потянул с кухни.

— Через час привезут новую вазу — выдал мне папа шёпотом.

— Зачем? Тебе же объяснили? Она так ещё ценнее стала. Когда разбилась — тоже шёпотом заговорщицки сказал я.

— Мне вот сейчас ссориться с Матильдой из-за вазы точно не стоит. У неё и так на меня зуб. И это самое малое, что я могу сделать, чтобы не понижать ни на градус её и без того дурное настроение.

— А что опять не так? — поинтересовался я.

— А ты не слышал? Драконица сбежала с гномом. Говорят, они уже поженились и собираются жить в горе у гномов. Нет, Матильда против брака ничего не имела. Только вот вся семья рассчитывала, что они и жить будут у драконов. Но жених решил иначе, и они сбежали. Вот Матильда и не в духе.

— Нда. Дела. Гноммы у нас за драконов уже давно выходят. Но вот что бы драконица за гнома? Он же низкий и маленький, нет?