Зеленый фронт (СИ) - Рус Агишев

Вдруг, воздух прорезал выстрел. От неожиданности разведчик чуть не свалился с чурбака. Спустя несколько секунд выстрелы стали сливаться в непрерывную трель, а потом раздался жуткий, просто нечеловеческий вопль.

— О черт! — вырвалось у капитана.

Он снова заглянул в окно и … встретился взглядом с немцем. Глубоко посаженные глаза смотрели на него с каким-то странным выражением.

— Фойер! — заорал тот, наконец, хватая со стола пистолет и разряжая его в окно. — Зольдатен! Ахтунг! Хир ист русишь!

Пули веером прошлись по подоконнику и просто чудом не зацепили свалившегося на спину разведчика.

— Ком цу мир! — надрывался немец, на несколько секунд прекращая стрелять. — Доннерветтер!

Он ужом юркнул в траву, когда землю возле его ног вспорола автоматная очередь. Звон разбитого стекла! Высадив ногой окно и встав на подоконник, немецкий офицер поливал огнем траву перед домом.

— Вот черт…, — бормотал капитан, извиваясь в сторону колодца. — Угораздило! Черт, черт! Недоумок! Все дело завалил!

Вскоре, автоматные очереди смолкли.

— Капитан, капитан, — откуда-то сбоку нагнали его еле слышные окрики. — В сторону загребай! Да, не туда! Давай!

Извернувшись, он заметил яростно машущего рукой Голованко.

— Думал, все, амбец, — пробормотал капитан, прислоняясь к полуразрушенной кирпичной стене бывшего скотного двора. — Как мальчишку вычислил, падла! Вы то как? — он заметил молчащего Абая. — Ушли?

— Командир, — после утвердительного кивка, сказал тот. — У машин стреляли. Нас могут от леса отрезать. Надо бы драпать, пока немцы не очухались.

— Куда, Абай? Куда мы пойдем? И главное с чем? — устало пробормотал капитан, оглядывая притихших солдат. — У нас на руках ничего нет… Что мы доложим в Центр? Что обосрались? Сбежали? … Нет! Надо их дожимать. Прямо сейчас, пока неразбериха. Надо еще раз попробовать… Где их грузовики? Там?

Несколько секунд раздумий, чтобы карта села хотя бы приблизительно всплыла в голове.

— На востоке, значит, — пробормотал он, проверяя так и не стрелявшее оружие. — Там стреляли и, кажется, орали… Так… В доме трое, у машин человек десять — пятнадцать. Похож минут шесть — семь у нас есть.

Бросив быстрый взгляд на старшину, капитан продолжил:

— Абай отдай дягтерь старшине. Что, Илюха, подержишь пока немцев на расстоянии? А? Пару минут дай нам.

— С такой машинкой я вам не то что пару минут, с полчасика обеспечу, — прошептал Голованко, любовно поглаживая пулеметный приклад. — Вы только это… осторожнее там. И еще разведка… Я тогда тебе не все рассказал, что у нас тут твориться. Думал не надо… Короче, живы будем и поговорим.

— Добро! — бросил капитан, исчезая в за углом коровника.

Проводив их взглядом, старшина пополз к дороге.

— Сейчас мы тебя здесь поставим, — бормотал он, устраивая позицию для стрельбы. — Ровик малый. Это бы срезать надо, да времени нет… Ладно, поживем увидим…

Ожесточенно копавший ножом Голованко не знал, что мог бы и не спешить.

42

Штабной Физилер Fi-156 с бортовым номером 67, приписанным к …, в очередной раз провалился в воздушную яму. Мощный боковой поток ударил с такой силой, что относительно новый по военным меркам самолет жалобно застонал.

— Что за олух сидит за штурвалом этого самолета? — вновь взорвался профессор, в который раз вынужденный ловить разлетевшиеся по салону мелко исписанные листки бумаги. — Разве нельзя посадить кого-нибудь другого? Адик, мой мальчик, захвати и тот листок. Да, вон, за креслом! Вот-вот!

Высокий худощавый юноша с побитым оспинами лицом начал шарить под соседним креслом, куда улетела часть профессорских документов.

— Нашел, господин профессор, — протянул он смятые бумаги. — Только они немного помялись… Господин профессор, а вы не знает, почему вас направили на Восточный фронт? Ходят нехорошие слухи…

Нахмурившийся было профессор вдруг рассмеялся.

— Никогда не верь слухам, коллега! Эх, молодежь, одна болтовня на уме и ничего серьезного!

Он чуть наклонился вперед, настолько, насколько позволил страховочный ремень, и начал рассказывать:

— В принципе, это секретные сведения, разглашение которых карается имперской безопасностью, но нам предстоит работать вместе… Ну, ты меня понимаешь? Делая общее дело, мы просто обязаны информировать друг друга о достигнутых нами результатах.

Тот автоматически кивнул головой, полностью соглашаясь с этими словами.

— Мне прислали пакет оттуда, — Шпаннер выразительно ткнул пальцем куда-то вверх, прямо в небольшой люк. — Потом еще не раз звонили — давали инструкции… Мне приказано вылететь с генеральный округ «Белорутения» в качестве эксперта.

Со стороны было видно, что Шпаннер рассказывал не все. Он выдавал небольшие и строго дозированные информационные куски, которые крайне сложно увязывались в единую картину.

— Ты и я поступаем в распоряжение какого-то майора, — в его голосе мелькнула толика презрения. — Мне намекнули, что этот Вилли протеже одного небезызвестного тебе человека…, — Шпаннер быстро оглянувшись в сторону кабины, изобразил нечто вроде сухого скрипучего кашля. — Вот-вот, его самого.

В руках он продолжал теребить ту самую злополучную пачку листов, которая всякий раз норовила вырваться и разлететься по салону самолета.

— На территории, еще недавно находившейся под контролем коммунистов, военные что-то нашли…, — вот тут Адольф, ассистент профессора, заметил, оживление в его голосе. — Я толком ничего не понял из переданных мне сведений. Понимаешь, Адик, там было написано о каких-то экспериментах Советов над людьми и животными, — в какой-то момент он даже улыбнулся. — Они даже дописались до того, что будто-бы там оживляли мертвых… Вот бред-то! Чтобы там не думали эти железноголовые вояки, но мы то с тобой знаем, что пока наука этого не может, — Шпаннер стер с лица улыбку и сразу же продолжил. — Но это лишь пока, мой мальчик! Пока нам это не доступно, но я уверен, что пойдет совсем немного времени и немецкому гению удастся и это…

В этот момент он смотрел куда-то в сторону и его глаза затуманились. По-видимому, профессору грезилось что-то грандиозное, не поддающееся воображению.

— Ты представь, Адик, — вдруг его рука вцепилась в плечо ассистента. — Представь себе насколько грандиозными буду последствия этого открытия… Это совершенно изменит картину нашего мира! Вот!

Неожиданно он наклонился к иллюминатору, из которого были видны бескрайние леса с редкими вкраплениями желтеющих полей.

— Вот она будущая кладовая Рейха! Еще немного и точно такого же самолета мы увидим аккуратные усадьбы и ровные прямоугольники обработанных сельскохозяйственных угодий, принадлежащие трудолюбивым немецким хозяевам. Может быть где-то там будет и твоя усадьба с пышногрудой фрау и кучей маленьких малышей… Ха-ха-ха! Представил?! А теперь смотри! Рачительные хозяева управляют сотнями гектаров плодородных земель, на которых не зная усталости трудятся десятки существ! Существ, мой мальчик, конечно же существ! Потом мы придумаем им название, но сейчас пусть это будут существа… Это молодые, полные сил мужчины и женщины — представители неполноценных рас, которые не знают усталости, гнева, лжи и зависти. Это идеальные работники, цель всей жизни которых служить нам — истинным хозяевам планеты!

На какое-то мгновение Адольфу, завороженно вглядывавшемуся в иллюминатор, показалось, что внизу действительно находились ровные прямоугольники полей и лесов, где копошились как муравьи, тысячи рабов.

— Грандиозно! — выдохнул Шпаннер, вновь откинувшись на спинку кресла. — Новый мировой порядок, который принесет миру избавление от хаоса, получит настоящий прочный фундамент из миллионов и миллионов абсолютно покладистых существ…, — на мгновение он задумался и снова разразился речью. — Несомненно, мы добьемся, чтобы эти существа совершенно не забывали свой накопленный опыт и знания. Это будут идеальные слуги, рабочие, и даже может… Конечно, солдаты! Пушечное мясо! Сапог немецкого пехотинца легко пройдет там, где пронесется орда босых недочеловеков.

— Но профессор, — наконец, не выдержал его ассистент. — Это же нереально! Вы вдумайтесь сами, оживлять людей!

— Нет такого слова! — резко оборвал его профессор. — Во-первых, это не оживление людей! Это оживление мертвецов. Здесь две огромные разницы. Во-вторых, даже сейчас науке известны сотни случаев благополучного исхода клинической смерти. То есть, дорогой коллега, сам принцип то работает. Этот винтик, который запускает жизнь и смерть, функционирует…

Листки в его руках от охватившего возбуждения медленно захрустели.

— Ой, что же это я? — пробормотал профессор, расправляя смятые бумаги. — Мне сейчас ясно лишь одно — они, там в Берлине, не владеют никакой точной информацией. Нам остается лишь ждать и надеяться, что на месте нас будет ждать кто-то более осведомленный обо всем этом…