Звездные женихи для матери-одиночки - Майя Хоук

самом центре этого помещения. В стороны от нее расходятся разряды электрических молний. Зрелище одновременно впечатляющее и грозное.

Я замираю, глядя на это. Кажется, я еще не видела ничего более красивого и притягательно.

- Миллс? - слетает с моих губ, потому что я чувствую, что наконец нашла...

Затем до меня долетает чей-то окрик:

- Проклятие! У нас посторонний!

И только тут я замечаю служащих центра перевоспитания, попрятавшихся за силовыми щитами.

- Он же ее сожжет!

Глава 39

Все для меня в это мгновение перестает существовать, остается только удивительный свет, который манит идти вперед и который кажется необходимым. Задерживаю дыхание и делаю аккуратный шаг. Я скорее даже не слышу, а ощущаю каким-то недоступным мне ранее чувством то, что кто-то пытается подбежать ко мне сбоку. Но силовое поле не позволяет ему приблизиться.

― Проклятие, он слишком силен! - доносится как из полусна до моего слуха.

- Чего же вы так долго думали?!

- Надо было...

Все эти возгласы для меня сейчас не имеют значения. Я знаю, о ком говорит охрана центра - о втором мужчине, избравшем меня. Я сейчас смотрю на тот свет, которым обернулся Миллс и, удивительно дело, моим глазам не больно. Несмотря на яркое свечение, я различаю четкий силуэт, и он кажется мне удивительно красивым. Отчего, интересно, этот мужчина все время нашего знакомства прятал свою сущность и показывал мне, кажется, далеко не лучшие стороны себя. Хотя, а вот что я видела? Тревогу, граничащую с одержимостью? Боль от невозможности выполнить свое предназначение? Это – да.

Сейчас я смотрю на Миллса и мне не страшно. Точнее, я не боюсь за себя, а вот за него — очень, потому что каким-то удивительным образом понимаю, что внутренний огонь альтерранцев не предназначен для того, чтобы надолго вынимать его из оболочки. В осознании этого факта не помогают возгласы охранников лагеря. Кажется, из-за сияния, вырвавшегося из Миллса, местные работники потеряли возможность говорить по внутренней связи и теперь только так - голосом.

- Он все тут разнесет, как только распадется на атомы! - кричит кто-то позади меня.

И я наконец понимаю, что это и был тот способ уйти из жизни, который нашел для себя Миллс. Красивый и при этом... очень разрушительный.

- Нет возможности прикрыть нас... вырубает силовые поля... - все еще слышится на периферии.

Вдалеке включается сирена, которая сигнализирует нам: "экстренная эвакуация".

Я чувствую, что у меня руки подрагивают от скопившегося внутри напряжения. Становится понятно, что с побегом надо решать прямо сейчас. Если я сейчас струшу, то окончательно сочту себя недостойной женщиной. Но оставаться... Я смотрю вперед и вновь удивляюсь тому, что меня не слепит очень яркий свет, исходящий от альтерранца. Но если я не смогу вернуть Миллсу его истинную форму, то я все потеряю.

Вообще все.

И мой сын останется без матери. От этой мысли мое сердце, кажется, готово тут же выпрыгнуть из груди. Аккуратно оборачиваюсь назад. Быть может, пора уходить, Рея? Ради Нилса, ради самого дорогого, что у тебя есть?! Но тогда погибнет этот мужчина...

Я замечаю, как ко мне приближаются два робота, но тут же глохнут. Пол, сделанный из знакомого мне гиперпрочного материала под их гусеницами идет трещинами. Я вижу, как то же самое происходит со стенами помещения, как трещат силовые щиты, за которыми уже пусто.

Кажется, все испугались, кроме меня.

Это впервые вселяет в меня такую уверенность в себе. Всю мою взрослую и, получается что, осознанную жизнь мой хозяин внушал мне, что я никчемная марионетка, девочка с не вызывающей опасней внешностью, годная только на то, чтобы исполнять чьи-то приказы. Что я трусливая и мерзкая. Что я предала свой род и свою расу, следовательно, мне нет дороги назад. Все, чего я могу ожидать - это невероятная милость от валорианцев - если я когда-нибудь окажусь настолько полезна Империи, что Зепп решит доложить об этом своему господину, меня однажды могли бы списать и позволить доживать свою жизнь с сыном где-нибудь на окраине, где мое существование не оскорбляло бы законопослушных граждан.

Но, кажется, сегодня я впервые могу решать сама за себя. Я способна сделать что-то хорошее.

Аккуратно иду вперед, делая один осторожный шаг за другим. Воздух вокруг меня вибрирует. Я понимаю, что истинная сущность Миллса не может быть неопасна. Она сжигает все вокруг. Именно поэтому, как я слышала, мужчины на Альтерре подчинены женщинам. Неприкаянные представители этой космической расы способны оборачиваться живым пламенем, чистым электрическим импульсом и только женская рука способна усмирять их внутреннюю сущность.

Из-за этого они и живут закрытыми семьями, считая верность главной добродетелью. Но в таком укладе есть и свои проблемы: если женщина не может справиться с энергией собственного мужчины, она приводит его в центр, где несчастному делают "перезарядку". Миллс, судя по всему, оказался умней своих тюремщиков, он как-то обманул их и решил выпустить наружу свою сущность, выгорев дотла.

Узнает ли он меня теперь? И захочет ли признавать?

Я чувствую, как свет начинает жечь мне пальцы, едва я приближаюсь к

зависшему в воздухе светящемуся силуэту. Границы тела Миллса размыты и легонько подрагивают, словно пламя свечи. Все, что я сейчас ощущаю - это боль. Огромная, безграничная боль существа, оставшегося совершенно одиноким. Любовь жены была ему не нужна, а его настоящие чувства как будто канули в космос.

Вибрации, которые исходят от Миллса, заставляют меня все это понять. Что ж, теперь я, по крайней мере, могу себе представить как улавливает мои мысли Доракс.

Я задираю голову для того, чтобы заглянуть мужчине в лицо и не вижу в нем ничего, кроме ослепительного яркого света. Меня пугает мысль о том, что может быть ничего и не осталось. Миллса нет. И его нет по моей вине. Выходит, это я - та самая женщина, которая не справилась с любовью и доверием, что были ей дарованы, должно быть, по какому-то удивительному и еще не открытому закону космоса.

Я не виновата в том, что мне приходилось делать много неоднозначных вещей, потому что у меня не было другого шанса спасти сына. Я не была безрукой, ненужной слабой трусихой, как говорил Зепп. В конце концов, меня ведь выбрал в помощницы сам Ивлин!

Но я виновата в этом.

Я так боялась за собственную шкуру, что не дала Миллсу и шанса объясниться. Доракс оказался куда лучше меня, куда благородней. Он имел куда больше причин по-тихому слить возможного второго мужа,